Доклад.
— «Здравия желаю гражданин начальник! Осужденный Костарев Олег Владимирович, 1986 года рождения, осужден по статьям – 210, 222, 223, 167, 213, 205, 105 — ст. 30 УК РФ. Убил 14 человек». 15 мая 2008 года московским городским судом приговорен к пожизненному лишению свободы. Вопросов жалоб, заявлений к администрации нет».
Справка: 21 августа 2006 года на Черкизовском рынке в Москве прогремел взрыв, в результате которого погибли 14 человек. Взрывное устройство изготовил студент Российского химико-технологического университета Олег Костарев, являвшийся членом националистического военно-спортивного клуба «СПАС». 21 августа Костарев вместе с Ильей Тихомировым оставил сумку с бомбой возле общественного туалета на Черкизовском рынке и привели взрывное устройство в действие. Приговором суда Костарев и Тихомиров, а также лидеры СПАСа Николай Королев и бывший прапорщик ФСБ Сергей Климук получили пожизненные сроки лишения свободы.
— Сколько вам сейчас лет?
— Мне сейчас 23 года.
— Когда вы были этапированы в «Черный дельфин»?
— Приехал в данное учреждение 30 апреля.
— Какие были первые впечатления?
— Ждал худшего.
— Вы сразу приняли требования, правила внутреннего распорядка?
— Я приехал сюда уже подготовленный. В Москве я содержался с пожизненно осужденными – и знал то, что мне надо будет знать. Меня учили докладу. Вот меня сюда завели и сказали представиться. Я сделал доклад, который учил. Потом [учили] заправлять кровать правильно, чтобы красиво было. У меня проблем больше, конечно, с постелью, но сейчас адаптировался.
— Были попытки протеста?
— Я человек неконфликтный. Тем более это же законные требования. Я и на других изоляторах нареканий не имел. В изоляторе на Бутырском валу (Бутырке), там, конечно, похуже и условия содержания и питания. Там камеры давно не соответствуют стандартам. Здесь деревянный пол, унитаз, горячая вода. В Бутырке ее просто выключали.
— Кто вы по специальности?
— Я закончил три курса по специальности редкие и рассеянные элементы, ближе к ядерной физике. Но вообще-то, я химик.
— А в деле какую роль играли?
— Изготовление взрывчатого вещества. И непосредственно как исполнитель.
— Вы сами изготовили взрывное устройство?
— Принципы изготовления давно известны. Новое то, что вещество, которое мы использовали, это консервант для муки.
— Причина взрыва была межнациональная ненависть?
— У Королева (лидера СПАСа) был конфликт с хозяином кафе на Черкизовском рынке. Он предложил его взорвать. У нас была группа из 30 человек, которую разбили [по уголовным делам]. В нашу группу вошли 8 [человек]. Непосредственно на рынке участвовало 5 человек.
— Вы давно состояли в СПАСе?
— С февраля 2006 года. Полгода.
— Чем занимались?
— Рукопашным боем, стрельбой из пневматики, ножевым боем.
— А минно-взрывное дело?
— Взрывное дело (улыбается)… ну это для особенных.
— Члены СПАСа, действительно, старообрядцы?
— Большинство в камере принимают старообрядчество.
— Вы сами себя называли неонацистами?
— Нет, у нас даже со скинхедами конфликты были, с Тесаком (Максим Марцинкевич, лидер группировки наци-скинхедов «Формат-18).
— Так почему взрыв решили устроить именно на Черкизовском рынке?
— Здесь скорее не националистическая идея была, а то… Сейчас говорят[по радио], что на рынке торговля людьми шла, и контрабанда наркотиков. Больше всего наше государство страдает из-за контрабанды наркотиков, из-за контрабанды оружия. Мы на Матросской тишине содержались в камерах с распространителями наркотиков, которые приобретали наркотики килограммами на Черкизовском рынке.
— Когда вы находились в СИЗО, испытывали ли вы давление со стороны «пиковых», авторитетов-кавказцев?
— Естественно, не без этого. Здесь зависит от того, кто с кем попал. Есть люди здравые, которые понимают, что в тюрьме конфликты никому не нужны.
— Почему, как вы считаете, у неонацистов меняется тактика и способы борьбы? Вместе нападений на гастарбайтеров чаще взрывают и поджигают отделы милиции, прокуратуры?
— Кто такие гастарбайтеры от них же ничего не зависит! Люди стараются больше воздействовать на власть.
— Как у вас день строится в «Черном дельфине»?
— Подъем в шесть утра, заправка кроватей, после чего 10-тиминутная зарядка. Уборка камеры и завтрак. После завтрака — личное время до 8 утра. С 8.00. начинается проверка. Меняется постовой, приходит новая смена. Проверяют камеру. После этого у нас личное время идет до обеда. Нас посещает врач, в определенное время библиотекарь. После обеда начинается прием по личным вопросам: в администрации или у начальника. После обеда у нас опять уборка камеры и личное время до ужина.
— Радио слушаете?
— Так точно. По выбору – «Радио России» или «Европа плюс».
— Что вы читаете?
— Книги из библиотеки, в основном классику. Еще читаю «Российскую газету» — слежу за законодательством, либо юмористические издания.
— Получаете письма с воли?
— Да, постоянно. Пишут друзья и родственники. С передачами у нас ограничение по закону, но магазин у нас есть.
— Чем вас кормят и сколько раз в день?
— Завтрак — каша, яйца, молоко, хлеб. Обед – суп с мясом, каша с мясом, хлеб, кисель. В ужин – рыбу, кашу, чай.
— Какую книгу сейчас читаете?
— Сейчас читают Шерлока Холмса. Недавно прочитал «Унесенные ветром», где рассматривался вопрос об отмене рабства в южных штатах Америки.
— Не секрет что на зонах и в СИЗО очень сильные воровские порядки? А здесь такого нет?
— И не будет.
— С кем в камере находитесь?
— С осужденным, который сидит уже 17 лет. По статье убийство. Убил собутыльников.
— Как отношения строятся?
— Нормально. Я сам человек уживчивый, неконфликтный.
— Хотели бы здесь работать?
— Пока я не могу работать, поскольку не прошел срок для адаптации. А так здесь есть работа, сам я работать не против. Просто я собираюсь учиться через год, на юриста. Заочно, дистанционно.
— У вас страшный срок. На что надеетесь?
— Выходят постоянно новые законы. Сейчас статья о терроризме изложена в новой редакции. Можно на этом основании получить какое-то снисхождение. Либо впоследствии, со временем написать письмо президенту о помиловании. Шансы есть, что заменят [пожизненное] на обычный срок.
— Раскаивались ли вы в совершенном преступлении?
— Я придерживался позиции, что мы убивать никого не хотели. Мы настаивали на открытом процессе. Мы были за открытый процесс. Мы хотели выразить свою позицию, но нам не дали.
— Сны снятся, снятся ли кошмары?
— У меня такого нет. Я сам по себе человек не слишком впечатлительный. Я даже фотографии не смотрел их (погибших), чтобы у меня это никак не отразилось в голове.
Читайте также
Безвыходное положение
Людоед Владимир Николаев: «Сам я пельмени не делал»
Иконописец Андреев: «Это все квартирная мафия»
Киллер Сергей Бабков: «Каждый день ближе к свободе»