Фильмы «Похороните меня за плинтусом» и «Бубен, барабан» подтверждают, что в российском кино появился четкий тренд – намеренно снимать безысходное и неприятное кино
Если собрать все громкие российские фильмы этого года и попробовать с их помощью понять, что происходит в стране, выяснится следующее: в России любовь убивает, а убийства — освобождают. Действовать здесь могут только женщины или ненормальные. Если новые русские герои ничего не делают, они умирают. Если же делают — им прямая дорога в психушку, в тюрьму или в царствие небесное.
Все российские фильмы 2009 года — это либо в бубен, либо по барабану. Они напоминают тяжелый, горький самогон, слегка разбавленный жанровым кино — «Каникулами строгого режима», «Горячими новостями», «Обитаемым островом» да «Ласковым маем».
На «Кинотавре» победил «Волчок» Василия Сигарева — фильм о том, как девочка любит маму-алкоголичку, но не видит от нее ничего хорошего. «Россия 88» Павла Бардина, скандальное кино начала года, — мокьюментари о скинхедах, то есть об организованном «давании» в бубен. Вроде бы не очень бьют в «Сказке про темноту» Николая Хомерики, засветившейся в параллельном каннском конкурсе, но и тут судьба не жалует героиню. Из женской судьбы убирают яркость и контраст, и барышня-милиционер, получив матерное прозвище, шагает по разным оттенкам серого.
«Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова, один из лучших российских фильмов этого года, рассказывает о том, как гастарбайтер попадает в московскую страшную сказку и там ему достается по полной. «Какраки» Ильи Демичева, единственная в этом списке стопроцентная, не черная, комедия, назидательная версия «Забытой мелодии для флейты», тоже неласкова к своему герою. Немногие яркие краски либо цветут кровавыми цветами на обоях, либо истерически переливаются на экране: то в галлюцинаторном памятнике поколению из психушки, фильме «Я» Игоря Волошина, то в вырыпаевском «Кислороде» — разноцветном, легком кино, где герой дает жене в бубен лопатой, а потом долго пляшет вокруг красивой рыжей девки.
Ну и сам, собственно, «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева, который выйдет в российский прокат 10 декабря. Это его имел в виду Станислав Говорухин, когда говорил о «далеком от киноискусства» уровне российского кинематографа. Потом, правда, фильм получил два приза на фестивале в Локарно, в том числе «Серебряного леопарда». Это история, где «кровь» не рифмуется с «любовью», а полностью ее подменяет. Великолепная Наталья Негода — это ее первая роль за 13 лет — играет провинциальную библиотекаршу, чья жизнь никак не влезает между плотно стоящими книжками. Она ходит вдоль полок, где чужие великие чувства расставлены по алфавиту, и просит знакомых мужчин, чтобы простили, пожалели, помогли. Но никто не поможет.
Почему сюжет о библиотекарше, мечтающей убить свою соперницу, вызвал такой гнев режиссера «старой гвардии»? Проблема не в фильме и не в брюзжании немолодых людей: «Так жить нельзя». Стала очевидна тенденция: возникло то, что уже назвали «новой российской волной», — фильмы молодых и мрачных. И это принципиально неприятное кино. Его тяжело смотреть, оно балансирует на грани эмоционального шантажа, иногда за нее скатываясь, и редко любит своих героев. А если любит, то — до смерти. Это «новое кино» говорит стертыми, неуклюжими словами «театра.doc», и всем героям здесь легче убить или умереть, чем высказать что-то важное. Даже если оно показывает одного героя, в нем можно при желании увидеть социальную метафору: женские персонажи легко примеряют на себя образ Родины-матери (или Родины-бабки), мужские с легкостью растворяются в пейзаже, этот пейзаж и формируя.
Между прочим, от молодых не отстает и «старая гвардия», перенявшая в этом году молодежный интерес к патологии: беспросветный лунгинский «Царь» — бей в барабаны, труби в трубы, славься, отечество наше безумное. На «Оскар» отрядили «Палату №6» Карена Шахназарова, который одним ударом уложил рассказ Чехова в тот же, что в «России 88», модный формат псевдодокументалистики. На Московском кинофестивале «Золотой Георгий» был вручен исторической притче Николая Досталя «Петя по дороге в царствие небесное» — о дурачке с деревянным пистолетом, вокруг которого все бьют в барабаны в год сталинской смерти.
Можно ругать это кино за «чернуху» и «патологию», но это тот самый случай, когда в кинозеркале неожиданно отражается искривленная рожа страны, и смотреть в эту рожу противно.
Даже в полубиографическом «Похороните меня за плинтусом» Сергея Снежкина, который выходит на экраны в этот четверг, некоторые зрители нашли социальный подтекст: бабушка-тиран — это советская власть, а ее внук, любимый изо всех сил, которому она делает клизму, — это весь советский народ.
В экранизации одноименной повести Павла Санаева, одной из самых страшных и светлых книжек о детстве, все черты «новой волны» вроде бы есть. Любовь как патология, истерика как способ общения, смерть как освобождение — но всего немного слишком. Эта полуавтобиографическая повесть была написана от лица мальчика-второклассника, которого воспитывает строгая и не вполне нормальная бабушка. Домомучительница полностью контролирует всю жизнь ребенка, чаще всего обращается к нему: «Вонючая, смердячая, проклятущая, ненавистная сволочь!», не дает ему видеться с матерью, которая ушла к алкоголику, «карлику-кровопийце».
Далеко не сразу становится ясно, что речь идет об огромной, убийственной (и самоубийственной) любви, с которой старуха не в состоянии справиться и которая подминает под себя всех действующих лиц этой драмы. Повесть поймала читателей в тиски: с одной стороны, это была просто пронзительная, очень личная история. С другой — прототипами героев стали всем известные люди: автор повести — сын Елены Санаевой, дочери актера Всеволода Санаева и Лидии Санаевой, и пасынок Ролана Быкова (того самого «карлика-кровопийцы», по определению бабушки). Так что повесть читали как нечто среднее между поэмой и откровениями желтой прессы.
Казалось, если ее и экранизировать, то делать это должен сам автор, тем более что Павел Санаев действительно стал режиссером. Но нет, он сейчас снимает молодежное жанровое кино — бойко нарезанный пиф-паф, одновременно пустой и морализаторский. За «Плинтус» взялся «сериальный» режиссер Сергей Снежкин, известный в основном по «Улицам разбитых фонарей-2» и «Убойной силе». При этом никакой «сериальности» в фильме нет. Наоборот, Снежкин в экранизации ужал события до одного дня, подчистил всю иронию и трагикомичность повести, дал понять, что мать мальчика со временем станет точно такой же безумной властной старухой, и получил на выходе концентрированную истерику — без проблеска юмора.
Ни Павлу Санаеву, ни его матери, Елене Санаевой, версия Снежкина не понравилась. Санаева сама хотела сыграть роль бабушки, то есть своей матери, а Константин Воробьев в роли отчима героя показался ей неестественным. В этом одна из проблем фильма: все актеры (кроме, пожалуй, Светланы Крючковой — бабки-монстра) пытаются играть не персонажей книги, а их прототипов: и Константин Воробьев, и мощный Алексей Петренко в роли деда, и Мария Шукшина в роли матери.
Когда после кинотавровского показа у Крючковой спросили, советовалась ли она с врачами, чтобы сыграть такую патологию, она ответила: «Я прожила долгую интересную жизнь и много видела». И потом уточнила: «Я так вжилась в роль, что устала и хочу поскорее забыть эту бабушку».