Коррупция и вывод активов менеджерами компаний стали самыми
распространенными экономическими преступлениями, число которых резко возросло в
последние два года. Но использовать правоохранительную систему для защиты от
преступников могут в России только крупные и связанные с государством
корпорации.
Абсолютно чистый и честный бизнес — утопия, а корпоративное мошенничество
(внутреннее, когда компанию облапошивают собственные сотрудники, или обращенное
вовне, когда топ-менеджмент «надувает» финансовую отчетность, чтобы ввести в
заблуждение регуляторов и инвесторов) — не феномен сегодняшнего дня.
Консалтинговая фирма Kroll подсчитала, что в среднем из-за мошенничества
персонала в последние три года только европейские компании недополучили $7,7
млрд, причем признают, что так или иначе пострадали хотя бы от одного случая
махинаций работников 89% бизнес-организаций, что, кстати, больше, чем в любом
другом регионе. Убытки американских корпораций составили $8,8 млрд.Можно копать
исторические пласты сколь угодно глубоко, и обязательно найдешь примеры
жульничества. Недаром общеродовое наименование, например, финансовых пирамид —
«схема Понци» — связано с именем Карла (Чарльза) Понци, автора аферы, нашумевшей
еще в начале прошлого века. У всех на слуху знаковые банкротства начала 2000-х —
американских гигантов Enron и WorldCom или, скажем, итальянской компании
Parmalat, к которым так или иначе привели именно финансовые махинации и приписки
уже не рядовых сотрудников, а топ-менеджеров.
Хотя преступления,
мошенничества и аферы были всегда, в последние полтора года на фоне финансового
кризиса их число резко возросло. Как сообщает агентство Associated Press, в 2009
году по сравнению с 2008-м в США разоблачено почти вчетверо больше «схем Понци»
— 150 против 40.
Причин для «обострения» несколько. Во-первых, создались
подходящие объективные условия. За время кризиса власти практически всех стран
влили триллионы в восстановление ликвидности финансовой системы, а равно в
программы стимулирования, инфраструктурные проекты и в проблемные
системообразующие или признанные таковыми бизнесы. Понятно, что эти средства
представляют собой великий соблазн и благодатную почву для разного рода
злоупотреблений, несмотря на предполагающийся государственный контроль над
порядком их использования. За примерами далеко ходить не надо: скажем,
американский страховщик AIG, ничтоже сумняшеся, решил направить бюджетные
потоки, среди прочего, и на выплату бонусов, для чего деньги налогоплательщиков
явно не предназначались.
С другой стороны, менеджеры компаний из
отраслей, господдержки не получивших и потому оставшихся вне зоны
непосредственного контроля властей, могут почувствовать потребность «нарисовать»
цифры, дабы во что бы то ни стало все-таки соответствовать ожиданиям инвесторов
и аналитиков, ныне изучающих финансовую документацию как никогда
придирчиво.
Во-вторых, нестабильная обстановка сама по себе становится
побуждающим мотивом к махинациям: ощущая тревогу за незыблемость, например,
ставшего уже привычным уровня жизни, сотрудники и управленцы в равной степени
могут быть заинтересованы, например, в приписках, чтобы не лишиться, скажем,
годового бонуса или элементарно сохранить свое место.И, наконец, в-третьих,
опасения внушает сам настрой менеджеров, до половины которых, если судить по
сведениям Ernst & Young, склонны терпимо относиться к нарушениям законов и
этических норм ведения бизнеса.
РУССКАЯ ВЕРСИЯ
К сожалению, Россия и здесь оказывается
«впереди планеты всей». Согласно международному обзору экономической
преступности PricewaterhouseCoopers (PWC), только за последний год в РФ от
экономических преступлений пострадал 71% компаний, что на 12% выше доли
респондентов, столкнувшихся с подобными преступлениями, в обзоре 2007-го (59%).
Особенно неприятно, что отечественный показатель значительно превышает средний
результат по всему миру (30%), цифры по Центральной и Восточной Европе (34%) и
странам БРИК (34%). Ущерб от экономических преступлений, как отмечает PWC, у 47%
российских коммерческих структур перевалил за $1 млн.
Кризис делает
соблюдение экономического законодательства внутри компаний все менее удобным,
отмечает Василий Колташов, руководитель Центра экономических исследований
Института глобализации и социальных движений (ИГСО). Более того, он зачастую
вынуждает компании и менеджмент игнорировать правовые нормы в силу
необходимости. И эта необходимость в ближайшие два года будет еще более суровой.
«Возможностей зарабатывать стало меньше, но желание зарабатывать/тратить много
осталось. Многие, кто раньше работал относительно «бело-серо», были вынуждены
сползти в «серо-черную» зону», — соглашается директор московского офиса Tax
Consulting U.K. Эдуард Савуляк.
Именно поэтому кризис сделал более
актуальной фальсификацию отчетности — сравнительно редкий до того вид
экономического преступления. Менеджмент должен демонстрировать хорошие
показатели перед акционерами, владельцами, регулирующими органами, банками и
кредиторами… А потом Агентство по страхованию вкладов (АСВ) удивляется, что в
принятых на санацию банках дела идут гораздо хуже, чем это казалось сначала
(например, признаки фальсификации отчетности АСВ обнаружило в оздоравливаемом
банке «КИТ Финанс»). Именно под влиянием таких историй Центробанк и АСВ
предлагают ввести уголовную ответственность за фальсификацию документации.
И все-таки наиболее распространенным видом экономических преступлений в
России остается незаконное присвоение активов.
КУДА УШЛИ АКТИВЫ
Из общего числа компаний, пострадавших
от экономических преступлений, признались, что стали жертвами вывода активов,
64% фирм, в то время как жертвами коррупции объявили себя 48%. При этом доля
пострадавших от вывода активов в России по сравнению с 2007 годом выросла в
полтора раза.
Причины у этого две. Когда компания находится в
предбанкротном состоянии, руководство или менеджеры пытаются спасти с «тонущего
корабля» хотя бы часть имущества, и начинаются всевозможные махинации. Поскольку
в нестабильный период количество банкротств увеличилось — выросло и число
поводов прятать имущество в «заначки».
Вторая причина заключается в том,
что во время кризиса участились случаи смены собственников. А новый владелец
всегда начинает выяснять, что делали предшественники. Все самые громкие
уголовные дела, связанные с выводом активов, были возбуждены с подачи новых
владельцев компаний и предприятий либо тех, кто намеревается приобрести
коммерческую структуру в собственность. Как правило, в роли инициаторов
уголовных дел выступают крупные корпорации.
Так, например, в прошлом году
Останкинский суд Москвы санкционировал заочный арест бывшего заместителя
генерального директора «Мосэнерго» Павла Смирнова и генерального директора Бюро
правовых исследований Владислава Булдакова. «Зачинщиком» уголовного дела стал
«Газпром», купивший контрольный пакет акций «Мосэнерго» в 2006 году и
обнаруживший, что часть активов компании была незаконно выведена
экс-менеджерами.
Сходные скандальные истории — и тоже с участием структур
«Газпрома» — разворачиваются вокруг «Уралвагонзавода», который в 2006 году был
продан Газпромбанку его прежним владельцем Кахой Бендукидзе. Прошло уже 4 года,
но руководство завода обратилось в следственные органы с жалобой, что прежние
руководители незаконно продавали помещения и имущество предприятия, а также само
право на пользование брендом «Уралмаш» некой компании «Интегра». Ущерб, по
словам заявителей, превысил 600 млн руб.
Еще одна история такого рода
произошла с компанией «Якутгазпром», которая с 2007 года находится под
управлением фонда «Сумма Капитал», подконтрольного Зиявудину Магомедову, брату
тогдашнего сенатора от Смоленской области Магомеда Магомедова. Предыдущие
менеджеры компании успели продать ее офисное здание, а также ряд автозаправочных
станций. Судебные тяжбы длились два года и в прошлом году закончились победой
«Якутгазпрома», который отсудил свое имущество. «Количество судебных заседаний с
нашим участием (750 за предыдущий год) говорит само за себя — процесс был
действительно очень трудный», — заявил «Ко» генеральный директор «Якутгазпрома»
Андрей Загорский. В связи с этой ситуацией стоит привести слова адвоката
Александра Раппопорта, управляющего партнера адвокатской конторы «Раппопорт и
партнеры»: «В силу своей специфики более уязвимы, если мы говорим о рейдерских
захватах и попытках хищения собственности, компании, которые владеют
недвижимостью. Процедуры регистрации, владение, управление недвижимостью в
России более чем уязвимы».
В ЧЕМ СИЛА?
То, что в трех последних историях фигурирует
«Газпром», не простая случайность. Именно крупные, в особенности государственные
корпорации, способны защищать свои интересы, если они нарушены мошенниками или
бывшими владельцами активов. У корпораций есть и авторитет, и деньги, и самое
главное — они могут поставить на защиту своих интересов всю мощь
правоохранительных органов. Ярким примером является деятельность
«Ростехнологий». В первые же месяцы своего существования госкорпорация заключила
соглашение о сотрудничестве со Счетной палатой. Затем по инициативе руководства
ГК была создана рабочая группа, в состав которой вошли представители МВД,
Генпрокуратуры, Следственного комитета при Генпрокуратуре и ФСБ. В эту группу, в
частности, были переданы материалы почти по 50 случаям незаконного отчуждения
госсобственности предприятий, передаваемых корпорации, и генеральный прокурор
Юрий Чайка лично докладывал о ходе расследования президенту Дмитрию Медведеву.
МВД деятельно защищает «Ростехнологии»: шесть уголовных дел возбуждено
только по фактам незаконного вывода активов бывшими руководителями ОАО
«Моторостроитель», еще пять дел — против дилеров «АвтоВАЗа», обвиняемых в
незаконной реализации автомобилей, отгруженных им на хранение. Также, по
информации «Ростехнологий», МВД провело проверки на московском ОАО «90-й
экспериментальный завод» и возбудило дело по фактам незаконного отчуждения
имущества и фиктивного банкротства.
Активное преследование тех, кто
выводит активы, начинается, когда в судьбе предприятия принимают участие власти.
Например, АСВ при санации банка «Российский капитал» обнаружило увод активов
путем инвестирования средств в сомнительные ценные бумаги — и стало инициатором
уголовного дела. Но если нет связей с государством, защитить себя очень сложно.
По словам Эдуарда Савуляка из Tax Consulting U.K., корпоративные конфликты,
связанные с перераспределением активов, «выходят в эфир» лишь тогда, когда у
защищающейся стороны есть на это деньги. «Большинство рейдерских атак проходит в
полнейшей для окружающих тишине (обращения в правоохранительные органы не в
счет, как такового состава преступления в большинстве случаев в МВД не видят —
налицо «спор хозяйствующих субъектов», поэтому и дела не возбуждаются)», —
констатирует эксперт. «Малый и средний бизнес, в частности небольшие банки, в
кризисных условиях легче всего могут стать жертвой экономических преступлений, —
отмечает Василий Колташов из ИГСО. — Причем крупный бизнес способен наиболее
безбоязненно совершать противозаконные действия — бюрократическая машина на его
стороне, противоречия в экономике обостряются, а стремление решать собственные
проблемы за чужой счет остается наиболее простым антикризисным
средством».
ВОРУЕМ У БЮДЖЕТА
Если говорить о хищении казенных
средств, то наиболее распространенный тип махинаций связан с выделением
госфинансирования на выполнение каких-то работ (строительства, ремонта) или
закупки. Реальная стоимость сделанного оказывается часто меньше, чем выделено
государством, и «разницу» делят чиновники и подрядчики. Большинство таких
махинаций остается нераскрытыми, однако расхитителей часто губит жадность — дом
или дорога оказываются вообще не построенными. Так, на Дальнем Востоке
возбуждены уголовные дела в отношении бывшего директора Амурского филиала
Федерального дорожного агентства «Дальний Восток». Выяснилось, что руководитель
подписывал фиктивные акты о приемке работ, которые на самом деле не выполнялись.
Делалось это для того, чтобы создать видимость благополучной отчетности по
освоению бюджетных средств, которые выделялись на строительство трассы Чита —
Хабаровск. За все время подрядчикам успели перечислить 34 млн руб., но к
заявленным в актах работам даже не приступали.
Более громкое дело имело
место в Москве, когда был арестован руководитель фирмы «Строймонтажсервис»,
отвечающей за создание системы видеонаблюдения. Некоторые установленные на
столичных улицах и в подъездах камеры слежения на самом деле не работали, и в
милицию и другие чрезвычайные службы транслировались заранее подготовленные
«липовые» картинки. Только по одному округу Москвы компания присвоила около 30
млн руб. Правда, пока еще не арестованы причастные к этой афере
чиновники.
Другой тип казнокрадства — когда государство выступает гарантом
деятельности сомнительных финансовых структур (за которыми обычно стоят сами
чиновники). Здесь яркий пример — бывший министр финансов Московской области
Алексей Кузнецов. В августе 2008 года Следственный комитет при Генпрокуратуре
возбудил уголовное дело по поводу незаконного выделения нескольких десятков
гектаров подмосковной земли законной супруге Кузнецова — главе «РИГрупп» Жанне
Буллок. В итоге возбужденное дело поставило под удар финансовое состояние всей
Московской области. Дело в том, что Алексей Кузнецов фактически стал инициатором
привлечения областным правительством денег на внешних рынках. Для этого была
создана компания «МОИТК», которая под гарантии властей (де-факто под личные
обязательства Кузнецова) брала кредиты в банках, а затем вкладывала их в
инвестиционные проекты. При этом по ряду объектов партнером МОИТК выступала сама
«РИГрупп». Когда господин Кузнецов покинул свой пост, МОИТК рухнула, а ее
топ-менеджеры попали под следствие. Как оказалось, компания не в состоянии
обслуживать свои долги. После того как ситуация разъяснилась, стало известно,
что Алексей Кузнецов является американским гражданином и что он вместе с
супругой покинул Россию.
Бизнес и мошеннические схемы меняются. И такой
метод, как «прокрутка» казенных средств в коммерческих банках, казалось, остался
в середине 90-х. Но нет правил без исключений. В Екатеринбурге арестован глава
местного Пенсионного фонда Сергей Дубинкин, который еще в 2002 году в нарушение
закона, предписывающего держать деньги в ЦБ, открыл счет для хранения пенсионных
средств в одном из комбанков области, что, по версии следствия, стало причиной
пропажи со счетов банка миллиарда рублей. Впрочем, и Центробанк, как выясняется,
не самое надежное хранилище пенсионных денег. В ноябре прошлого года со счета
Пенсионного фонда в ЦБ мошенники по фальшивым платежкам списали 1,25 млрд руб.
По официальной информации, правоохранительным органам удалось вернуть
похищенное.
ВЗЯТКИ ГЛАДКИ
На сферу коррупции кризис также повлиял, о
чем свидетельствует признание, сделанное недавно заместителем министра
внутренних дел Татарстана Рафаилем Гильмановым. Оказывается, суммы «подношений»
стали увеличиваться. «В условиях кризиса растет конкуренция между
предпринимателями, и многие стремятся победить за счет увеличения суммы взяток»,
— объяснил замминистра.
Самым типичным проявлением коррупции в сфере
бизнеса являются так называемые откаты — когда мзду дают за получение
государственного контракта, и, таким образом, она выплачивается в счет
выделенных чиновником бюджетных средств. Вице-президент, исполнительный
секретарь РСПП Игорь Юргенс заявлял недавно, что в сфере госзаказа величина
отката в последнее время стала достигать 80%. Самый громкий и показательный
пример — приговор восьми руководителям Федерального фонда обязательного
медицинского страхования (ФФОМС). Директор ФФОМС Андрей Таранов и его
заместители распределяли субвенции в регионы на приобретение лекарств только при
условии, что часть переданных денег главы территориальных подразделений фонда и
производители медпрепаратов будут отдавать им. В общей сложности, утверждало
следствие, чиновники заработали на этой схеме 27,7 млн руб., за что получили от
4 до 9 лет лишения свободы.
Если говорить о суммах взяток, то самые
громкие уголовные дела прошлого года возбуждались против сотрудников МВД —
ведомства, борющегося с экономической преступностью. 29 июня 2009 года главный
эксперт-консультант организационно-инспекторского департамента МВД России
Александр Жарков был задержан с поличным при получении $850 000 за решение
вопроса о прекращении уголовного преследования в отношении руководителей
организации. Оперуполномоченный ОРБ № 6 МВД РФ (в сфере потребительского рынка)
Зозули К.А. через сеть посредников вымогал $120 000 за прекращение проверки
финансово-хозяйственной деятельности фирмы. В мае 2009-го возбуждено уголовное
дело в отношении заместителя начальника 38-го отдела управления «К» Бюро
специальных технических мероприятий МВД России, который получил $200 000 за
возврат изъятой компьютерной техники и финансовой документации, а также
прекращение проверки коммерческой организации.
Кто попадается? Как
отмечает Эдуард Савуляк из Tax Consulting U.K., в основном явными становятся
простые по составу и, соответственно, по раскрываемости преступления. Так, на
одну раскрытую взятку в несколько миллионов рублей приходится не менее
нескольких сотен величиной до 15 000 — 20 000 руб. Факты коррупции «величиной» в
миллионы долларов — большая редкость, такое случается не чаще одного раза за
пару лет. По мнению адвоката Александра Раппопорта, если говорить об
экономических преступлениях, остающихся без внимания правоохранительных органов,
то во главе угла здесь коррупционные схемы. «Если нет оперативных данных, то
обнаружить факт правонарушения практически невозможно. Потерпевший от
коррупционных или налоговых нарушений практически никогда сам в органы не
обращается, и такие дела чаще всего остаются «под покровом тайны», — отмечает
адвокат.
РАЗНИЦА ВО ВЗГЛЯДАХ
На Западе рост числа «экономических»
уголовных дел во многом связан с тем, что называют проактивным подходом к борьбе
с корпоративным мошенничеством. Проактивный не значит просто очень активный, но
и нацеленный на комплексное решение проблемы и профилактику. Примером могут
служить действия концерна Siemens в крупнейшем в Германии коррупционном
скандале. Следственные органы Германии и США выяснили, что с 2000-го по 2006 год
на подкуп чиновников компанией было израсходовано около 1,3 млрд евро. Деньги
предназначались для взяток представителям властных структур в разных странах
ради получения выгодных контрактов. В итоге Siemens подал в суд иск на двух
своих бывших менеджеров, требуя от них компенсации в размере 20 млн евро за
пренебрежение должностными обязанностями, из-за чего они не создали эффективную
систему контроля внутри концерна и потворствовали заключению сделок с
коррупционной составляющей. В частности, 15 млн евро компания намерена взыскать
с Хайнца-Йохима Нойбюргера, бывшего финансового директора, а еще 5 млн евро — с
Томаса Гансвиндта, который ранее возглавлял телекоммуникационное подразделение
Siemens, говорится в пресс-релизе компании. В декабре 2009-го сообщалось, что
более 4 млн евро в качестве такой компенсации выплатит экс-председатель
правления Siemens Хайнрих фон Пирер и свыше 2 млн евро — экс-CEO Клаус
Кляйнфельд, ныне исполнительный директор Alcoa.
В последние годы в
Западной Европе и США на борьбу с махинациями было направлено немало средств и
усилий регуляторов, законодателей, правоохранителей. Чего стоит хотя бы принятый
в 2002 году в США закон Сарбейнса — Оксли, до такой степени ужесточивший
требования к корпоративной отчетности, что компании вынуждены вводить в свои
бюджеты отдельной строкой расходы на соблюдение всех положений законодательства
и специальную должность compliance officer. Последний ответственен за то, чтобы
в финансовой документации не было нарушений ни буквы, ни духа закона. Возможно,
медленно, но верно прорабатывается не только финансовое законодательство и
регулирование, но и практика расследования реальных дел. Например, представители
американской прокуратуры гордятся тем, что дело инвестфонда Galleon стало
первым, в котором удалось в качестве доказательств использовать записи
телефонных переговоров фигурантов, хотя адвокаты и пытались это предотвратить.
Немаловажно и то, что суды дают за подобные преступления реальные и немалые
сроки.
Эксперты отмечают, что мошенническая схема в среднем работает до
разоблачения два года, довольно долго длится и само расследование, так что
большинство дел, рассмотренных в 2008-м и даже 2009-м, касаются нарушений,
имевших место или уходящих корнями в более ранние годы. Например, на днях в США
обвинения в мошенничестве предъявлены трем менеджерам высшего звена
обанкротившейся New Century Financial Corp. Компания выдавала субстандартные
ипотечные кредиты, и ее несостоятельность проявилась еще в 2007 году. Под судом
в рамках дела инвестиционного фонда Galleon и его основателя Раджа Раджаратнама
находится сегодня и бывший директор McKinsey & Co. Анил Кумар, признавший
себя виновным в «сливе» в Galleon инсайдерской информации о клиентах McKinsey.
Разбирательство идет сейчас, но относится к событиям, берущим начало в 2004-м.
Примечательно, что в Конгрессе США прошли специальные слушания, с целью
детально разобраться в роли, которую сыграли в кризис те или иные отрасли и
компании, и выработать рекомендации на будущее. Работу специальной комиссии
сравнивают с деятельностью известной комиссии Фердинанда Пекоры, выполнявшей
примерно такие же задачи во времена Великой депрессии. На одном из первых
раундов нынешних слушаний перед конгрессменами и прессой отчитывались
представители крупнейших банков, которым было сказано, что они действовали как
«торговцы подержанными машинами, впаривающие клиентам заведомо неисправные
авто».
В России внедрение антикоррупционных и антирейдерских процедур
натыкается на препятствия общекультурного и мировоззренческого характера. «Все
равно своего не вернешь», — сказал как-то Михаил Жванецкий, и в этом
мироощущении кроется главная причина неискоренимости воровства в Отечестве.
Механизмы борьбы известны: отбор кадров, жесткий внутренний контроль, регулярный
внешний аудит, использование информационных технологий для отслеживания
подозрительных транзакций, госрегулирование, раскрытие информации,
соответствующая времени правоохранительная и правоприменительная практика,
неотвратимость наказания и, простите, гласность. В полной мере все это, конечно,
не применяется нигде и никогда, но на Западе система защиты от нечистых на руку
людей и организаций действует, а в России практически нет.
Ситуация
усугубляется неэффективностью отечественной судебной системы. «Как показывает
практика, большинство корпоративных споров решается именно с помощью
неправосудных судебных решений, — говорит Эдуард Савуляк. — Правда, это
совершенно не видно по официальной статистике правоохранительных органов. Так,
например, по имеющимся открытым данным МВД за 10 месяцев 2009 года, число
преступлений экономической направленности сократилось на 2,3%. Однако совсем
иная картина возникает, если взглянуть на данные опросов. Так и независимость
судов от коррумпированной власти и административного ресурса — тоже весьма
условное понятие». Василий Колташов из ИГСО отмечает, что судебная система
вполне может защищать крупные компании от экономических преступлений,
совершаемых против них, но она далеко не столь независима в вопросе внутренних
преступлений, организуемых руководителями и владельцами. В целом, как считает
адвокат Александр Раппопорт, далеко не все зависит от самих коммерческих
структур. «Если мы говорим об экономических преступлениях внутри компаний, то
потерпевших становится драматически меньше, чего нельзя сказать о
взаимоотношениях между бизнесом и государством, — отмечает Александр Раппопорт.
— Так что уменьшать свою уязвимость перед мошенничеством и коррупцией надо в
первую очередь государству».
ПО ЭТОМУ ПОВОДУ ГЛАВА СЛЕДСТВЕННОГО КОМИТЕТА
АЛЕКСАНДР БАСТРЫКИН НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ ПРЕДЛОЖИЛ ПОДУМАТЬ О СОЗДАНИИ ПРИ
ПРАВИТЕЛЬСТВЕ ОСОБОГО ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОГО ВЕДОМСТВА, СПЕЦИАЛИЗИРУЮЩЕГОСЯ НА
ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ, НАПРИМЕР, НА БАЗЕ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СЛУЖБЫ
ПО ФИНАНСОВОМУ МОНИТОРИНГУ. В США РАСКРЫТИЕМ ЭКОНОМИЧЕСКИХ НАРУШЕНИЙ ВЕДАЕТ НЕ
ПОЛИЦИЯ, КОТОРАЯ ЗАНИМАЕТСЯ ОБЩЕУГОЛОВНЫМИ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ, А ОТДЕЛЬНЫЕ
ВЕДОМСТВА, ВХОДЯЩИЕ В СОСТАВ МИНИСТЕРСТВА ФИНАНСОВ. НО ДЛЯ ЭТОГО НЕОБХОДИМА
ОЧЕРЕДНАЯ КАРДИНАЛЬНАЯ РЕФОРМА СИЛОВОГО БЛОКА. И НЕ ФАКТ, ЧТО В РЕЗУЛЬТАТЕ
ПОДОБНЫХ НОВАЦИЙ НЕ ПОЯВЯТСЯ НОВЫЕ АДМИНИСТРАТИВНЫЕ БАРЬЕРЫ ДЛЯ
БИЗНЕСА.
Таблица 1 СЛЕДСТВИЕМ КОРПОРАТИВНОГО МОШЕННИЧЕСТВА ПОМИМО
ПРЯМЫХ УБЫТКОВ ЯВЛЯЮТСЯ, %*
| Утрата компанией общественного доверия | 71 |
| Штрафы и санкции | 54 |
| Потеря новых и существующих клиентов | 52 |
| Утрата возможности привлекать квалифицированный персонал | 43 |
| Снижение котировок акций | 34 |
| Другое | 3 |
| *Доля (%) респондентов (западные компании) Источник: KPMG |
|
Таблица 2 ФИНАНСОВЫЕ ПОТЕРИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ ЗА ПРОШЕДШИЙ ГОД, %*
| Свыше $1 000 000 | 47 |
| $500 001 — 1 000 000 | 11 |
| $100 001 — 500 000 | 13 |
| Менее $100 000 | 18 |
| Затрудняюсь ответить | 11 |
| *Доля (%) респондентов, компании которых пострадали от экономических преступлений в прошедшем году Источник: Pricewaterhousecoopers |
|
Таблица 3 ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПО ОТРАСЛЯМ, %*
| Секторфинансовых услуг | 26 |
| TЭК и горнодобывающая промышленность | 16 |
| Промышленное производство | 9 |
| Автомобильная отрасль | 8 |
| Фармацевтическая и медико-биологическая отрасль | 8 |
| Розничная торговля и производство потребительских товаров | 7 |
| Страхование | 7 |
| Проектирование и строительство | 6 |
| Технологии | 6 |
| Другое | 10 |
| *Доля (%) респондентов Источник: Pricewaterhousecoopers |
|
Таблица 4 БОЛЕЕ ВСЕГО УГРОЗУ ДЛЯ ИХ КОМПАНИИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ,
%*
| Мнипулирование активами (например, кража — наличных, продуктов/материалов/инвентаря) |
35 |
| Другие нарушения законов или этических норм (взятки,откаты, манипулирование рынком, конфликт интересов) |
31 |
| Фальсификация финансовой отчетности(намеренное искажение данных о доходах, активах, долговых обязательствах) |
14 |
| Все три типа нарушений в равной степени | 20 |
| *Доля (%) респондентов (западыне компании) ИСТОЧНИК: KPMG |
|
Таблица 5 СПОСОБЫ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ КОРПОРАТИВНОГО
МОШЕННИЧЕСТВА, %*
| Использование информационных технологий | 83 |
| Физическая охрана имущества и других активов | 78 |
| Контроль со сторны менеджмента | 73 |
| Меры по защите репутации | 48 |
| Риск-менеджемент | 47 |
| IP-мониторинг | 43 |
| Проверка прошлого сотрудников | 32 |
| *Доля (%) респондентов (европейские компании) Источник: KROLL |
|