Сегодня у моего младшего брата День рождения. Ему исполнилось 23 года. Приезжал с родителями, приходили бабушка и дедушка. Сидели, смеялись, ели путики с вареной картошкой. Путик – это куриная голень. Моя жена татарка и называет их так от слова «пут» — «нога». Ну вот вся родня и заразилась этим неологизмом, теперь мы не говорим голень или ножка. Мы говорим – путик.
У каждого из нашей семьи своеи проблемы. Но сегодня все чувствовали себя хорошо, никто не ушел домой, сославшись как обычно на плохое самочувствие. Даже дед пришел, шатаясь, ругаясь. Он, как и мой брат, после операции. Шутили вместе, что исключительно для них Регина (моя жена) приготовила путики не с майонезом и чесноком, а просто со сметаной.
Пили коньяк. Пять звезд, армянский, за 604 рубля, куплен в «Матрице». Сначала все были напряжены, немного суетливы, но коньяк – это напиток не просто волшебный, это напиток Бога. Он расслабляет, приводит в хорошее самочувствие и не дает такой дурной головы, как водка. Коньяк создан для хороших людей и снятия любых болезненных симптомов.
Я смотрел на каждого из своей семьи. Сегодня собрались самые близкие мне люди. Мы много пережили вместе, много чего повидали. Мы жили почти в проголодь, пробивали крватиры, выбивали квоты на лечение, платили взятки и собирались для обсуждения каких-нибудь проблем.
Я смотрел на отца. Он стал еще более набожным человеком. Сказал фразу, что фотографирование отнимает часть души. Может и так. Мне самому не нравится это повальное увлечение цифоровыми фотоаппаратами. Иногда создается ощущение, что собираются вместе не ради встречи и людей, а ради того, чтобы потом по фотографии рассказать, что была вот встреча.
Он сейчас держит пост. Не помню точно, но вроде Великий Пост. Он принес с собой блюдо из цветной капусты, лука и тыквы. Всё-таки не устаю ему поражаться. Он действительно верит в Бога искренне, он следует правилам поста и заповедей. Он молится и не обращает внимания на тех, кто не воспринимает православие.
По сути у меня нет более близкого человека, чем брат. Он за своб недолгую жизнь пережил столько, сколько я бы никому не пожелал. Он более прямолинеен, чем я. Он педантичен. То есть не может есть, пока тарелки и ложки на столе не будут поставлены в определенном порядке. И уж точно не вытрется полотенцем, повешенным неровно или просто накинутым на крючок. У него тяжелый характер, он не такой мягкий как я.
Мы с братом оказались меж двух огней с детства. Дедушка и бабушка со стороны матери – коммунисты. Это сейчас они говорят о Боге. Обычно люди всегда говорят о Боге, когда им плохо и забывают о Нем в минуты радости. Так вот, они из поколения рабочих. Жесткие, приямолинейные, вкалывали не так, как сейчас «работают» офисные задроты. Потом дед стал вообще какой-то шишкой в райкоме. Именно их его командировок были впервые внесены в дом бананы, зеленые, гроздьями. Положены на стенку и выдавались по одному в два дня.
Со стороны отца – очень многочисленная родня, с которой отношения моей матери как-то не сложились. Поэтому мы с братом с ними особо не виделись, не разговаривали. И сейчас тоже особо не общаемся, хотя там подрастают наши ровесники, сестры, которые между религией и хорошим добротным мужичком явно выберут последнего. Когда же хоть кто-нибудь из моих 11 сестер женится, а?
Не помню точно, но бабушка, дедушка и все семь братьев и сестер со стороны отца сторонники какой-то Истинной церкви. Не сказал бы, что это какая-то секта. Нет, просто православная община. Они приезжают все в деревню и там собираются. Сначала я очень боялся, что всё преватится в секту и отец изменится в нелучшую сторону. Нет, всё нормально.
Сейчас, когда бабушка со стороны отца умерла, как-то уже и не тянет вообще общаться с родней отца. Говорят, что она до последнего ждала меня и хотела встретиться. Мы не виделись лет десять, если не больше.
Я смотрел на своих самых близких людей, ел нарезанные кружками помидоры с огурцами, которые не видел уже месяца четыре, пил грейпфруктовый сок. Я понимаю, что ближе этих людей у меня никогда никого не будет.
Моя мама очень своенравна, властолюбива, с ней тяжело жить. Но если бы не она, у меня не было бы квартиры, что было бы с братом, даже говорить не хочу. Её девиз всегда был – «даже если уже нет сил, найди их». Хотя сейчас она стала спокойнее, конечно, в ее душе не бродят демоны и не тянут из дома.
Я смотрю на свою жену. Умница, красавица. Врядли у нас будут дети, я знаю, иногда я буду просыпаться от ее всхлипов по ночам, но я настроил ее на то, что после тридцати мы усыновим кого-нибудь. Я ничего не знаю про усыновление, но думаю, что ребенок в семье должен быть, кому-то Регина должна дарить свое материнское тепло.
Интересно, что она думает о сглазе. Якобы нам очень сильно завидуют и сглазили. Знаете, как в «Дороге перемен», каждая пара в свое время считает себя какой-то уникальной и особенной. В то время, когда мы только встречались, потом начали жить вместе, когда я со скандалами ушел из дома, а Регина просто сбежала из деревни в город, тогда что-то произошло. Потом мы взяли в ипотеку квартиру, многие об этом знали, многие смотрели завистливо и попрекали словом. Может быть, действительно, сглаз?
Хотя в задницу. Я не верю в сглаз, порчу и другое дерьмо. Я верю в том, что люди полны ненависти, часто неосознанной, что нет на свете добра, а есть зло, которое двигает процессами, людьми, заставляет их, как это ни странно, самосовершенствоваться, и даже совершать добрые поступки. Это просто моя точка зрения, она не основана на фактах.
Хотя… опять в задницу. А то, что я безумно люблю жену, брата? Это разве не добро? Короче, я чувствую, что мысли о добре и зле – тупиковые. Какой-то идиот разделил наши ощущения, дела и чувства на хорошее и плохое, теперь вот давай ищи истину.
Сегодня я пожелал брату спокойствия и внутреннего равновесия. Каким образом он будет достигать этого – это уже его личное дело. Можно ударить кого-то по морде и станет легче, можно взойти на Эверест и там отгородиться от проблем. Тоже станет легче.
Я смотрел, смеялся, что-то оттаивало внутри. И тогда я понял, что моя давняя идея с кланом, с семьей, каждый член которой должен продвигать и оберегать другого, должна жить. Мы мало общаемся, я мало заставляю родственников что-то делать. Мы становимся пленниками дивана, посуды и телевизора.
Надо чаще встречаться с семьей. А то так и сдохнем, как все долбанные русские, в своих раковинах. Если у вас под рукой есть телефон – позвоните своим. Не поверите, но они обрадуются.