Страна, пострадавшая от кризиса первой, наконец осознала: лучше ловить селедку, чем делать деньги из воздуха
Нетрезвый художник в одном из баров Рейкьявика кричит в ухо корреспонденту Newsweek: «300 000 идиотов!» Каждому, кто согласится с ним выпить, он устраивает бесплатный ликбез по исландской экономике. «С какого перепугу мы решили, что этот крошечный островок с его жалкими запасами может стать мировым финансовым центром?! — орет он. — Что же мы удивляемся, когда все это провалилось к чертовой матери?!»
С пьяным художником согласится большинство трезвых исландцев. Прошлой осенью эта страна стала первой, по которой ударил кризис. Все было настолько плохо, что Рейкьявику, который отчаялся получить поддержку от западных друзей, даже пришлось просить в долг у Москвы. Местные банкиры моментально превратились во врагов народа — их безумная погоня за прибылью довела до коллапса банковский сектор страны, набравший долгов на шесть ВВП. Исландцы поняли сразу: их уютной жизни пришел конец.
Прошел год, и теперь исландцы немного спокойнее относятся к бизнесменам и политикам. Они понимают, что внезапный экономический бум, о последствиях которого мало кто задумывался, стал возможен только при их собственном активном участии. Последние пять-десять лет все только и делали, что брали громадные кредиты на новые дома и дорогие внедорожники. В итоге, по экспертным оценкам, на грани разорения оказалось до четверти исландских домовладельцев. Многие брали кредиты в евро и после резкой девальвации местной кроны не в силах выплатить проценты по долгу. Финансовый катаклизм породил волну социальных проблем. Сейчас исландцам даже хуже, чем год назад.
Так, преступность, прежде крайне незначительная, стала стремительно расти. Число ограблений удвоилось, начали появляться сообщения о неслыханных прежде преступлениях — угонах машин. Безработица растет так же быстро и уже достигла 10%. Тем, кому посчастливилось не потерять работу, урезают зарплату и удлиняют рабочий день. Недавние опросы показали: почти треть всех взрослых жителей Исландии и половина молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет подумывают об эмиграции. Тысячи уже уехали.
Главными виновными, конечно, объявлены банкиры и политики. Многие чиновники уже ушли в отставку или сделают это в апреле, после внеочередных парламентских выборов. С банкирами сложнее. Дело не только в том, как их наказать, но и в том, как найти миллиарды, спрятанные на счетах в иностранных банках. Чуть ли не каждую неделю вскрывается очередная «банковская тайна». Вот недавно стало известно, что один из трех рухнувших крупных банков, Glitnir, два года назад выдал кредитов на €2 млн десяти несовершеннолетним, самому младшему из которых было 12 лет. Кредиты выдавались на покупку акций — как раз то, что нужно детям, только что освоившим сложение и вычитание.
Проблема в том, что в крошечной Исландии не так просто найти следователя, который не был бы лично связан с политиками или бизнес-сообществом. Сын нынешнего генпрокурора, к примеру, возглавлял компанию, которая контролировала один из крупнейших исландских банков. В итоге новое правительство привлекло полицейского из мелкого рыбацкого городка. Его зовут Олафур Хаукссон, и пока два покушения и попытка изнасилования — самые серьезные дела, которые он расследовал. В помощь Хаукссону выделили команду из 20 следователей во главе с франко-норвежским юристом Евой Жоли, прославившейся тем, что она вела шумное дело французской нефтяной компании Elf Aquitaine.
«Если кто-нибудь и может восстановить в Исландии справедливость, это Ева Жоли, — уверена веб-дизайнер Эйгло Свала Арнарсдоттир. — Исландцы верят в нее, потому что она иностранка и отлично себя зарекомендовала». Обвинения пока не предъявлены, но уже заведено больше 40 дел. По словам следователей, процесс может занять несколько лет.
Руководитель исландской ассоциации работодателей Вилхьялмур Эгилссон говорит, что банкиров сейчас не ругает только ленивый: «Я не думаю, что исландские финансисты на самом деле заслужили такое отношение. Хотя, конечно, трудно ожидать чего-то другого, учитывая последствия для частного сектора и бизнеса».
К процессу над банкирами Эгилссон тоже относится настороженно: «По-моему, в этом расследовании слишком много популизма, очень уж всем хочется найти козлов отпущения». Он считает, что нужно сконцентрироваться на немногих крупных нарушениях, а не «заводить дела на кого ни попадя» — это только затянет расследование.
«На все нужно время. Мы хотим быть демократическим обществом со справедливой юридической процедурой», — говорит Йоун Сигурдссон. В свое время он занимал посты лидера Прогрессивной партии, министра торговли и члена управляющего совета Центрального банка, а сейчас предпочитает политической практике теорию. «Конечно, следующие 20–30 лет Исландии предстоит отдавать долги, — считает он. — Но нам удавалось делать это и раньше, одновременно повышая уровень благосостояния граждан».
Сигурдссон имеет в виду кризис 1967–1969 годов, когда море прогневалось на эту некогда бедную рыбацкую нацию: «Сельдь попросту исчезла. По сравнению с теми временами, сейчас у нас множество возможностей. С рыболовством все прекрасно, поток туристов растет, развивается металлургия, создаются высокотехнологичные компании. Думаю, мы выкарабкаемся года за два-три».
Даже если он прав, Исландия все равно не решит своих проблем к следующему году, когда начнутся переговоры о вступлении в Евросоюз. Это очень важный вопрос для страны, получившей независимость всего 65 лет назад. Правящая партия с тех пор гордо именуется Партией независимости и изо всех сил противится вхождению в ЕС: по мнению ее членов, в таком случае крупные европейские государства просто поработят остров. Впрочем, на Исландию, входящую в Европейскую экономическую зону, и так распространяется большинство принимаемых в Брюсселе законов. Это главный довод местного движения за европейскую интеграцию.
«Прежде всего, это позволит нам участвовать в разработке правил, которым нам в любом случае придется следовать», — говорит глава исландского отделения Европейского движения Андрес Петурссон. Он добавляет, что вхождение в зону евро Исландии тоже на руку: местная валюта была очень неустойчивой и до кризиса. «Потом, когда за Полярным кругом начнут таять льды, государства-тяжеловесы поспешат закрепиться на этом новом Клондайке, — продолжает Петурссон. — Начнется серьезная битва за ресурсы, и у Исландии, если она не приобретет сильных союзников, просто нет шансов сохранить свои права на эти территории».
Несмотря на все эти доводы, за последний год сторонников вступления в Евросоюз заметно поубавилось. Раньше эту идею поддерживало до 60% населения, теперь — не более 30%. Спад евроэнтузиазма связывают со скандалом вокруг исландского интернет-банка IceSave. После банкротства исландских банков миллиарды евро европейских вкладчиков оказались под угрозой. Великобритания и Нидерланды начали жестко давить на Рейкьявик, требуя компенсировать потери вкладчиков. Исландцы почувствовали, что в ситуации, когда стране так необходима помощь, остальная Европа ведет себя по отношению к ним грубо и нечестно.
Представители антиевропейского движения Heimssyn по-своему объясняют рост числа противников интеграции. Его глава Рагнар Арналдс говорит Newsweek, что период еврооптимизма совпал с подъемом исландских банков. «Люди считали, что наступило светлое будущее. Теперь все поняли, что нации банкиров из нас не вышло и будущее, как и прежде, зависит от рыболовства и сельского хозяйства. Но если мы войдем в ЕС, именно эти отрасли окажутся под ударом», — уверяет он.
Убежденный сторонник вступления в ЕС, Андрес Петурссон считает, что все зависит от исхода переговоров по рыболовству: «Если исландцы не будут уверены, что сохранят контроль над своими рыбными запасами, они, скорее всего, проголосуют против». По его мнению, сейчас есть более важная вещь, чем вступление в ЕС, — убедить исландцев, что жизнь на острове продолжается и что бросать родину не надо.
Веб-дизайнер Эйгло Свала Арнарсдоттир признается, что и сама подумывала уехать, но решила остаться: «Ни за что не поверю, что Исландия обречена». По ее мнению, в том, что произошло, есть даже свои плюсы. Она достает доклад одного из местных НПО, из которого следует, что исландским детям в результате кризиса стало лучше — родители проводят с ними гораздо больше времени. Но, конечно, кредиты в банках им больше никто не выдает.