Три года назад жительница Белоруссии Ольга Денисович сожгла свой паспорт, отмеченный, по ее убеждению, «числом зверя», отказалась получать ИНН, а потом перестала ходить в церковь. В октябре, оставив дома мужа и детей, женщина приехала в пензенское село Никольское в общину Петра Кузнецова, но, как она с сожалением признается, опоздала. Кузнецова увезли в психиатрическую больницу, а три десятка последователей его «истинного православия» уже ушли под землю — закрылись в самодельной землянке в ожидании конца света. Сейчас Ольга пытается самостоятельно «спастись»: в избе своего духовного пастыря она зажигает свечи, читает перед сном молитвы и ложится спать в стоящий под иконами некрашеный сосновый гроб.
Этой осенью член общины Кузнецова, 82-летняя монахиня одного из монастырей Русской православной церкви Антония (в миру Антонина Ульянова) перенесла клиническую смерть, или, в понимании последователей Петра Кузнецова, чудесным образом «воскресла из мертвых». В общине, обосновавшейся в маленьком пензенском селе Никольское, это событие восприняли как знамение. И начали готовиться к «переходу». Сейчас монахиня Антония числится в списках тех, кто ожидает конца времен под землей вместе с тремя десятками других «настоящих православных».
Про религиозные секты слышали все — чаще всего благодаря пропаганде Русской православной церкви. После падения «атеистического режима» в 90-е годы на первых ролях были сектанты из-за рубежа: японцы из «Аум Синрикё», сайентологи из Америки, немецкая «Церковь Христа». Епископат требовал от государства разобраться с заграничными сектантами, а заодно и с западными христианскими конфессиями, которые занимаются у нас прозелитизмом (т. е. обращением в свою веру) и отвлекают русский народ от веры истинной.
Когда пришли первые сообщения о сектантах, живыми закопавших себя в пензенскую землю в ожидании конца света, мало кто оценил новизну ситуации. Пензенские подземельцы не были ни адептами экзотической западной или восточной секты, ни последователями нового доморощенного пророка или мессии. Все они до недавнего времени — обычные прихожане православных храмов, много посещавшие службы и соблюдавшие правила церковной жизни на радость своим настоятелям. В сектантство они ушли не мимо, а через православие — правда, по-своему понятое.
Это снаружи православная церковь кажется единой — одни и те же иконы, свечи, ризы, праздники. В действительности она давно расколота, и в основе разделения — тот же конфликт, что расколол православие в XVII в. С точки зрения части верующих, мир стал слишком плох, чтобы в нем оставаться, а церковное начальство слишком сблизилось с мирским, чтобы ему доверять. Пока раздвоение церкви не превратилось в настоящий раскол, но сохранять лояльность консервативного крыла патриарху и Синоду все труднее.
ПЕЩЕРНОЕ ОСОЗНАНИЕ
Мешали общине, как водится, «гонения» мирских властей: милиция задерживала «учеников», не имеющих документов, и отправляла по домам. 18 последователей вообще находились в федеральном розыске — их искали родственники. Так возникла идея построить на месте землянки настоящий подземный скит.
По плану, который нарисовал следователям сам Кузнецов, убежище напоминает рогатину: два рукава по 25 м, переходящих в общий коридор. Есть кельи, колодец, кухня и даже погост. Все, что нужно усердно молящимся, чтобы переждать нашествие Антихриста. «Настоящий Ноев ковчег», — говорит оставшаяся наверху «сестричка» Валентина Понедельник, тоже приехавшая из Белоруссии.
«Никто из наших не видел, как они пещеру рыли, — уверяет местный школьник Алексей Котов, тоже, кажется, склонный к мистицизму. — Мы на той стороне оврага траву косили — увидели бы». Не заметили и то, как в конце октября в скит занесли теплые вещи, муку, макароны, соленья, мед, а также прихватили с собой два ружья, 5 газовых баллонов и две бочки с бензином. В убежище спустилась «паства», вход завалили мешками с землей. А сам Петр пошел проповедовать дальше, чтобы спасти как можно больше людей. «Миссия у него другая, — объясняет Валентина Понедельник. — Он должен был новых сестер и братьев встречать и заселять в другие пещеры».
Полторы недели о добровольном заточении никто не знал, пока не явился Кузнецов и не сообщил властям, что его «братья и сестры» взорвут себя, если их попытаются достать силой. А одна из затворниц, москвичка Нина Чернова, передала через него приехавшей на ее поиски дочери записку: «Я больше с тобой не увижусь».
В ГРОБУ СЕБЯ ВИДЕЛИ
В избе, где сейчас живут Ольга, ее кума Валентина Понедельник с тремя детьми — Людмилой, Романом и Мариной, — горят только свечи. Женщины объясняют, что электричеством и электроприборами они не пользуются — «всё это от лукавого». А муж одной из «сестричек», работающий в Жабинковском СПК, по их словам, отказался садиться за новый трактор, увидев внутри бортовой компьютер.
Еще четыре года назад, рассказывает Newsweek Денисович, она разочаровалась в церкви, которая, по ее убеждению, «соединилась с государством через сатанинский номер — ИНН». «Я вот говорила священникам и монашествующим: зачем ИНН принимать? Это же “знак зверя”! — ее неторопливая речь звучит печально и певуче. — А они мне отвечали: «Оля, знаешь — и молчи!»
Две недели назад, оставив свое хозяйство и родных, Ольга приехала в Никольское. «Муж мой плакал, а дети спрашивали: мама, зачем это тебе?» — спокойно рассказывает женщина, уверяя, что долго тосковала по семье. Тем не менее Ольга убеждена, что твердо встала на путь спасения, который ей указал пророк — «отец» Петр.
На вопрос, отправилась бы сейчас Ольга «спасаться» в пещеру, женщина опускает глаза: «Опоздали мы. Теперь хотим здесь последние дни встретить». Валентина Понедельник, у которой на коленях возится белокурая девочка, согласно кивает — она тоже бы ушла в скит.
«И детей бы увела, — добавляет она. — Они у меня в миру настрадались». Старшая, 15-летняя Людмила, сидит за столом вместе с матерью и зачерпывает из тарелки раскрошенный шоколад. Когда девочку фотографируют, она торопливо убирает растрепавшиеся русые волосы под скромный платок и закрывает лицо руками. Людмила рассказывает, что уже давно бросила школу: «В классе узнали, что я хожу в церковь, — начали издеваться, называли монашкой». А что гроб в комнате стоит — не страшно, в гробах святые отцы спали, готовясь к смерти.
Ольга Денисович убеждена, что ее «братики и сестрички» сами из «Ковчега» не выйдут: «Если их попытаются силой достать, они себя взорвут, а перед Богом это уже не иудин грех, не самоубийство, потому что души свои от Антихриста уберегут».
ИНЖЕНЕР ПО СПАСЕНИЮ ДУШ
Одноклассница Петра, бухгалтер местного отделения Сбербанка Галина Савельева, рассказала Newsweek, что после того, как сподвижники Кузнецова купили в селе четыре пустующих избы, местные жители не на шутку забеспокоились. Собрали сход и попросили главу сельсовета выселить «сектантов». «У нас же дети растут, а они, видите, людей к светопреставлению готовят: гипнозом в пещеру завели, взрываться хотят», — беспокоится Галина. На наш вопрос, почему никто из никольских в пророчества Кузнецова о конце света не поверил и в землянку не пошел, Савельева пожимает плечами: «Ну так мы его знаем как облупленного. Какой он для нас “отец” Петр?»
Биография Петра Кузнецова хорошо известна и следователям, и его лечащим врачам. Ему 47 лет, работал инженером в «Пензаэнерго» и два раза попадал под суд за растрату. Три года назад, как рассказывает замглавврача пензенской психиатрической больницы Василий Сапегин, впервые попал на лечение с психическим расстройством. «Его уже тогда посещали бредовые идеи о конце света и собственной греховности», — утверждает психиатр, вспоминая, что Петра привезли к ним обросшего, грязного, с язвами на теле. «Он даже от еды отказался, питался отбросами», — говорит врач.
В местной епархии рассказывают, что конфликт между Петром и Церковью назрел давно. Еще в 2004 г. Кузнецова не приняли в один из монастырей, и тогда Петр «затаил глубокую обиду и объявил отсчет последнего дня перед вторым пришествием».
«Он высчитал, что конец света наступит весной 2008 года, когда в России, не выдержавшей натиска Антихриста, сменится десятый царь», — пересказывает учение Кузнецова глава «группы по урегулированию конфликта» Евгений Гусейнов. Он сам несколько раз общался с Кузнецовым и признает, что у того «есть харизма» и он умеет убеждать людей. «Послушаешь его — сам в землянку зароешься», — вполне серьезно признается Гусейнов.
НА СТРАЖЕ МИРОПОРЯДКА
Из одной трубы, там, где у отшельников под землей на пятиметровой глубине находится кухня, всю прошлую неделю вился дымок. Из другой — слышен монотонный гул голосов и отрывистые глухие удары. «Молятся опять», — объясняет Newsweek прапорщик Николай, которого милицейское руководство направило охранять землянку от журналистов.
«Я сам близко к трубе не подхожу: вдруг стрельнут», — объясняет милиционер, показывая многочисленные дырки на гофрированной трубе — следы от дроби. Это 10 ноября один из затворников, Виталий Недогон, заявив, что не будет вести переговоры с властями, два раза пальнул в трубу из охотничьего ружья. «Следующий выстрел будет в канистры с бензином. Тогда мы тут все взорвемся», — пригрозил мужчина. Потом, как признаются милиционеры, отшельники вели себя уже не так агрессивно и даже попросили, «если есть милостивые люди, чтобы иногда расчищать трубы от снега».
«Ситуация патовая, — признался Newsweek высокий милицейский начальник. — Выманить из этой норы мы их не можем, а штурмовать землянку, пускать газ или подрывать вход рискованно — могут пострадать дети». У входа в пещеру круглосуточно дежурит наряд милиции. Прапорщик Николай, присланный из райцентра Беково, недовольно ежится на холоде: «Ну что это за дикари такие? Зимуй тут с ними, дожидайся конца света!»
Тем не менее, по данным Newsweek, оперативный штаб обсуждал вариант штурма землянки. «Вариант с газом рассматривался, — признается собеседник в правоохранительных органах. — Но сложно рассчитать его количество».
Недалеко от оврага стоит серый уазик с длинной антенной. Милиционеры уважительно называют сидящих там неразговорчивых мужчин в черных кожаных куртках «спецами». «Жучка к ним бросили, разговоры пишут», — уважительно указывает на «начальство» один из милиционеров.
Сами «спецы» заявили Newsweek, что они взрывотехники. «Да мы бы легко эту землянку вскрыли», — говорит один из них. По его словам, несколько дней назад ради эксперимента в соседнем овраге взорвали еще одну землянку, которую начали рыть отшельники. «Грунт тяжелый, глинозем, овраг поползти может — и всех завалит», — вздыхает взрывотехник. Теперь оперативники надеются, что «отшельники попросятся на волю сами». «Полного согласия между затворниками нет, — говорит один из представителей оперативного штаба. — В группе происходят конфликты, и возможно, что кто-то попросится наружу».
В милицейской будке шипит старенький магнитофон с той самой записью с «жучка» из землянки.
«В 4 часа они уже помолились, потом в 6 часов поели, на ужин была каша», — объясняют нехитрую предысторию очередного диалога милиционеры. Сквозь потрескивание из динамиков слышно, как под землей гремят посудой и тихо переговариваются.
— Ты зачем сюда тарелку поставила? Убери, ей здесь не место, — строго говорит женский голос.
— А где ей лежать? — без вызова отвечает другой, тоже женский.
«Они переругиваются из-за бытовых мелочей. Но в основном женщины, — с надеждой в голосе говорит дежурный лейтенант. — Через месяц они просто съедят друг друга».
До вечера пятницы из пещеры, вопреки ожиданиям властей, так никто и не вышел.
ПОКА ОНИ ЕДИНЫ
Даже если ситуация в Пензенской области разрешится благополучно, у нее будут далеко идущие последствия. А у Петра Кузнецова — более радикальные последователи. Ведь согласия нет не только среди пензенских сектантов, но и в самой православной церкви.
В пензенской епархии Newsweek передали список из 29 фамилий людей, которые добровольно ушли под землю. «Их сложно назвать сектантами», — считает отец Сергий (Лоскутов); хотя, по его словам, все единомышленники Петра Кузнецова порвали связи как с церковью, так и с государством. «Церковную иерархию они не признают, паспорта уничтожают. Кузнецов, конечно, вел их за собой, но уйти от мира эти люди были уже давно готовы», — сочувственно вздыхает отец Сергий.
В пензенском Успенском кафедральном соборе своим чередом идет служба. Батюшка перечисляет по присланному из епархии списку имена затворников: Василий, Татиана, Иулия, Сергий, а потом читает специально составленную архиепископом молитву о «Единстве православных христиан». «Господи помилуй, — вздыхает маленькая старушка, прихожанка храма. — Люди в землю живьем зарываются. Опять, никак, раскол у нас начался».