История одного менеджера: как Мухтар Джакишев возглавил и поднял атомную отрасль Казахстана, а потом перешел дорогу Владимиру Путину и Нурсултану Назарбаеву и потерял все
Династические браки случаются и в атомной индустрии. Вадим Живов возглавляет компанию «Атомредметзолото», одну из крупнейших «дочек» «Росатома», российской атомной монополии. Он женат на дочери Владимира Школьника, директора «Казатомпрома», атомной монополии в Казахстане. Школьник занял свой пост в мае этого года. И так совпало, что тогда же его зять начал экспансию в Казахстан: «Атомредметзолото» присоединило к своему портфелю три урановых месторождения, которые раньше предназначались консорциуму японских компаний во главе с Toshiba.
20 ноября «Росатом» и «Казатомпром» подписали график действий по созданию совместного уранового предприятия. «Школьник у России в кармане и сделает все, что ему скажут», — утверждает казахский политик Булат Абилов. А бывшему директору «Казатомпрома» Мухтару Джакишеву, который с мая сидит в казахской тюрьме, на прошлой неделе предъявлены новые обвинения — в злоупотреблении служебным положением и самоуправстве.
А недавно, как раз перед подписанием соглашения, на YouTube вдруг появились ролики с показаниями, которые арестованный Джакишев давал следователям. По данным Newsweek, эти показания он давал летом в казахском Комитете национальной безопасности, а потом произошла утечка. В этом видео Джакишев подтверждает популярную в Казахстане версию: его арест пролоббировали русские, чтобы прибрать к рукам богатые казахские недра. Но есть и другая версия: Мухтар Джакишев арестован в пылу схватки за многомиллиардные активы в самом Казахстане, в России и на Украине — схватки, которую казахский президент Нурсултан Назарбаев ведет со своими собственными олигархами.
ТО ВЗЛЕТ, ТО ПОСАДКА
Мухтар Джакишев возглавил «Казатомпром» в 1998 году. На этот пост его назначил давний друг Мухтар Аблязов, в то время министр топлива и энергетики. В 1970-х они вместе учились в МИФИ. Джакишева вообще окружало много полезных людей. Еще один его приятель, с которым он вырос в одном подъезде, — теперь уже бывший зять Назарбаева Рахат Алиев. Это теперь он в эмиграции, а в начале 2000-х был вторым человеком в Казахстане.
Карьерный взлет Джакишева, конечно, выглядел как чистое кумовство. Но даже его недруги признают, что он оказался удивительно эффективным менеджером. При нем добыча урана в республике за десятилетие выросла почти в восемь раз, и Казахстан переехал с пятого места в мировом рейтинге на второе, уступая только Австралии и Канаде. Принятая при Джакишеве программа развития отрасли ставила цель обогнать и их, чтобы в итоге стать номером один в мире.
Но этого ему было мало. Несколько лет назад Казахстан стал обменивать доступ к ресурсам на доступ к технологиям. Были созданы совместные предприятия с китайскими, японскими и французскими компаниями, Казахстан купил 10% американского концерна Westinghouse, крупнейшего подрядчика в отрасли. С одним только «Росатомом» было создано пять совместных предприятий, в том числе по производству бурового оборудования, строительству АЭС средней мощности для третьих стран и т. д.
С советских времен Казахстан производил в основном так называемый желтый кек — урановый концентрат, продукт самого низкого передела. Джакишев, если верить его показаниям, вывешенным в YouTube, стремился превратить «Казатомпром» из сырьевого в концерн полного цикла, поставляющий своим клиентам по всему миру и топливо, и оборудование, и энергию. На бумаге так оно и было, соглашается осведомленный источник Newsweek в атомной отрасли. Но на практике все было немного сложнее.
Самым важным звеном превращения желтого кека в топливо является процесс обогащения урана, а это уже технология двойного назначения. Казахстану нужен был партнер, и им, естественно, стала Россия. С 2007 года шли переговоры о создании глобального СП, в которое Казахстан внес бы долю в ряде своих месторождений, а Россия — научно-производственные активы, в том числе доступ к процедуре обогащения урана в Ангарске.
Собеседник Newsweek рассказывает, что поначалу Казахстан настаивал на паритетном участии сторон: 50% получал Казахстан, 50% — Россия. Однако затем стороны пришли к компромиссу: Россия получает контроль, зато менеджмент в СП будет казахским. Как утверждает источник, руководитель «Росатома» Сергей Кириенко лично представил Владимиру Путину Мухтара Джакишева в качестве главы нового СП. В «Росатоме» на эту тему говорить отказались.
Затем проект увяз в многочисленных согласованиях, а в прошлом ноябре Джакишев прервал переговоры, утверждают его бывшие сотрудники. Больше всего разногласий вызвал вопрос об использовании обогащенного урана. Джакишев-то был уверен, что российско-казахское СП будет продавать топливо в третьи страны. А в Москве считали, что уран в Ангарске будет обогащаться только для последующей переработки на казахстанском Ульбинском металлургическом заводе.
Развязка наступила в мае этого года. К тому времени в «Казатомпроме» уже два месяца шли прокурорские проверки. 20 мая Джакишев готовился отвезти в Астану развернутый ответ на претензии следователей и заверил коллектив, что на этом проверки закончатся, рассказывает один из бывших сотрудников его секретариата. 21 мая в Астану прилетел Путин. Он приехал на двусторонние переговоры по широкому кругу вопросов, включая урановый. И был, как говорят, крайне раздражен.
Дело в том, что несколькими днями ранее из Японии вернулась российская делегация — с переговоров об увеличении поставок топлива из России. Речь шла о важнейшем в политическом смысле межправительственном соглашении между странами, до сих пор не подписавшими мирный договор. Экономический смысл тоже был вполне определенный: Япония становится одним из крупнейших потребителей топлива для АЭС, и поэтому важно застолбить место на этом рынке. Тогда договориться не удалось. Бывший сотрудник Джакишева рассказал Newsweek, что представители Toshiba якобы заявили российским партнерам, что уже ведут дела с Джакишевым, который продает им продукцию еще не созданного СП с Россией.
21 мая Мухтар Джакишев пытался попасть на заседание межправительственной комиссии, чтобы лично разъяснить Путину возникшее недоразумение, но наткнулся на закрытую дверь. Затем он попробовал встретиться со своим премьером Каримом Масимовым, но и тот его не принял. Состоялась только аудиенция с главой фонда «Самрук-Казына» (управляет важнейшими госкомпаниями) — Джакишева заставили ждать три часа, а потом уделили ему сорок секунд. В тот же день его задержали по обвинению в выводе активов.
ТРИ ДРУГА
«В тюрьме никому не веришь», — вспоминает друг Джакишева Мухтар Аблязов. В 2002–2003 годах он провел в казахской тюрьме 14 месяцев. Это Джакишев вытащил его оттуда. Формально Аблязов, тогда лидер оппозиционного «Демократического выбора Казахстана» (ДВК), был осужден на шесть лет за злоупотребления, допущенные на посту министра энергетики. Следствие ему вменяло в вину, например, такое нарушение: перейдя на работу в министерство, он не переоформил свой сотовый телефон, и его продолжала оплачивать государственная энергетическая компания КЕГОК — у которой, получается, он украл около $3000.
Аблязов был проблемным заключенным — в его поддержку, например, была выпущена нота Европарламента. В конце концов власть и диссидент пришли к соглашению, гарантом которого был Джакишев. По словам Аблязова, его друг передал Назарбаеву расписку, в которой гарантировал, что лидер ДВК больше никогда не будет заниматься политикой.
Весной 2003 года Аблязов обратился к президенту Казахстана с просьбой о помиловании. Вскоре его освободили, и он публично заявил, что завязывает с политикой и возвращается в бизнес. Бизнес ему якобы обещали вернуть. Но оказалось, что его уже нет: принадлежавшая Аблязову группа «Астана-холдинг» была разгромлена. Джакишев опять помог своему другу. В январе 2004 года он добился выдачи лицензии на освоение месторождений урана совместному предприятию «Казатомпрома» и аблязовского ТОО «Казахстанская инвестиционная группа Астана».
Партнерам повезло — падение вскоре сменилось урановым ренессансом. На фоне роста нефтяных цен множество стран задумались о строительстве атомных станций. Собеседник Newsweek, знакомый со структурой активов Lehman Brothers, утверждает, что первыми эту тенденцию заметили спекулянты из этого инвестбанка. Они сообразили, что уран в такой ситуации будет крайне востребованным товаром, и начали его скупать. К моменту своего падения в 2008 году Lehman был безусловным лидером этого рынка.
Благодаря усилиям спекулянтов с 2003-го по 2008 год уран подорожал в семь раз. Еще быстрее дорожали акции уранодобывающих компаний: себестоимость добычи не менялась, цена сырья стремительно росла, а вместе с ней — и прибыли. Быстрее же всего росла рыночная цена запасов. В результате «КИГ Астана» была перепродана структурам гражданина Австралии Евгения Чарышкина, еще одного однокурсника Джакишева. С Newsweek он говорить отказался. Потом актив перешел к компании UrAsia Energy, а UrAsia Energy, в которую кроме бывших активов «КИГ Астаны» входил еще один рудник, ушла к канадской Uranium One за фантастические $3 млрд.
В свое время «КИГ Астана» заплатила за урановые активы около $3 млн. Следствие считало такую оценку заниженной, и это соображение лежало в основе тех обвинений, которые и привели к аресту Джакишева в мае 2009 года. С тех пор ситуация изменилась. Осенью этого года Uranium One обменялась активами с компанией «Атомредметзолото», которая стала крупнейшим акционером канадской корпорации.
В итоге сложился двусмысленный политический контекст. Допустим, Джакишев и его однокурсники действительно украли два месторождения. Тогда получается, что скупщик краденого — не только Uranium One, но и «Атомредметзолото», «дочка» российской атомной госкорпорации, которую к тому же возглавляет зять главы «Казатомпрома». И вот на минувшей неделе с Джакишева были сняты обвинения, связанные с этими урановыми активами. Теперь, утверждает жена Джакишева Джамиля, ему инкриминируют создание на предприятии черной кассы и незаконную организацию офиса «Казатомпрома» в Вене.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Теперь его друг Аблязов признает: Джакишева посадили из-за него. В конце 2003 года прошла революция роз в Тбилиси, в декабре 2004-го — оранжевая революция на Украине. Тогда же Нурсултану Назарбаеву доложили, что отпущенный на свободу бывший лидер ДВК Мухтар Аблязов, несмотря на свое обещание не лезть в политику, восстанавливает контакты с товарищами по партии.
Пока Аблязов сидел в тюрьме, его партнер по банку «Туран Алем» (БТА) и однопартиец Ержан Татишев вышел из партии и установил контроль над банком. Из крупнейшего совладельца Аблязов превратился в бесправного миноритария — БТА уже принадлежал Татишеву и его родственникам.
В декабре 2004 года Татишев поехал на охоту, где погиб в результате несчастного случая. А спустя полгода Нурсултан Назарбаев снова сделал экс-лидеру ДВК деловое предложение: на этот раз, если Аблязов вернется в Казахстан и будет сидеть тихо, он вернет ему бизнес — банк «Туран Алем». «Переедешь ко мне в Казахстан, будешь тут под присмотром, мне будет спокойнее», — вспоминает Аблязов свой разговор с президентом.
Аблязов согласился, вернулся из Москвы в Алма-Ату и восстановил контроль над банком. За ним было установлено наблюдение. «Я выезжал из банка на четырех машинах, а еще четыре машины сопровождения были от силовиков», — вспоминает предприниматель. «Оттого и были пробки в Алма-Ате», — иронизирует бывший предправления БТА-банка Роман Солодченко. Кроме Алма-Аты и Астаны Аблязов мог выезжать только на два местных курорта. Первые несколько месяцев за этим следили строго, потом стало спокойнее.
Назарбаев потребовал перевезти в Казахстан и семью Аблязова. Фактически его родные стали заложниками, вспоминает Аблязов. Теперь он считает, что совершил ошибку, согласившись на такую сделку. «Почти четыре года я был как раб», — говорит он Newsweek. Бизнес БТА-банка несмотря ни на что стремительно рос. Под руководством Аблязова БТА стал крупнейшим частным банком СНГ.
А в феврале прошлого года Назарбаев лично потребовал от Аблязова отдать ему половину банка. В октябре просьба повторилась в несколько ином виде: в обмен на финансовую помощь власти потребовали 63% банка. Наконец в ноябре стороны пришли к договоренности: банкир продавал 20% банка с солидным дисконтом. Пока шли эти непростые переговоры, Аблязов выводил бизнес из Казахстана. Ускоренными темпами рос дочерний банк в России, который должен был быть головным банком группы БТА. «Мы считали и считаем, что в России риски для бизнеса намного ниже, чем в Казахстане», — говорит Аблязов.
«В феврале 2009 года я должен был переезжать в Москву, куда переносился центр управления группой», — вспоминает Роман Солодченко. Но 30 января 2009 года БТА-банк был национализирован. 78% банка перешли к «Самрук-Казына».
ЗАМИНИРОВАННЫЙ БАНК
Но тут чиновников ждал неприятный сюрприз. «Представьте себе завод, который работает нормально, но в каждом цеху к потолку прикручен фугас. Если враг войдет, то получит только руины», — рассказывает источник, близкий к российскому банку группы. Так и БТА-банк был тщательно «заминирован» на случай недружественного поглощения, в данном случае — национализации.
Первая мина рванула 14 апреля этого года, когда банк Morgan Stanley предъявил к досрочному погашению ранее выданный кредит. Одним из условий кредита был пункт, что со сменой собственника кредитор получает право предъявить долг к погашению. Примеру Morgan Stanley последовали и другие банки.
БТА к тому моменту уже был не в лучшем состоянии. В первые две недели после национализации одни только физлица забрали оттуда около $700 млн, говорит Аблязов. Только в этом году надо было выплатить банкам-кредиторам $4 млрд. 20 апреля банк прекратил платежи и начал переговоры о реструктуризации долга, надеясь в том числе и на ресурсы своих «дочек». Тут и выяснилось, что российский банк — крупнейший из дочерних — уже не принадлежит головному банку. Это была вторая мина.
В 2008 году московский БТА увеличивал капитал, выпуская новые акции. Казахский БТА в тот момент не мог выкупить эти акции, утверждает Аблязов, мешали международные банковские нормативы. Поэтому казахи взяли опцион — право выкупить бумаги позже по фиксированной цене. В него тоже был заложен ковенант о национализации: в случае смены собственника опцион становился недействительным. В итоге выяснилось, что Астана владеет лишь 22% московского банка. (Похожие проблемы у казахских властей возникли и с другими дочерними банками БТА — например, на Украине.)
Но до этого, обманув спецслужбы Казахстана, Аблязову удалось вывезти семью в Москву. Вскоре он и сам оказался в Москве. Через два дня Аблязовы вылетели в Лондон. Надо было торопиться. «Я знал, что на подготовку запроса о выдаче нужно три дня, и мы улетели, не дожидаясь, пока в Россию придут бумаги», — говорит банкир. Кроме него, в розыск Казахстаном и Россией объявлены еще полтора десятка менеджеров БТА.
Уже в Лондоне Аблязов получил сигнал, что руководство Казахстана готово начать переговоры о его возвращении. «Представьте, у вас отобрали квартиру, а потом зовут обратно: еда кончилась, холодильник пустой, приезжай, наполни», — смеется Аблязов. Он отказался и публично заявил, что правительство Казахстана — рейдер, незаконно отобравший у него банк.
Аблязов рассказывает: Нурсултан Назарбаев посчитал это заявление политическим и пришел к выводу, что Аблязов снова пошел в политику. Президент Казахстана вызвал Джакишева и предъявил ему ту самую расписку 2003 года. Одновременно начались проверки в «Казатомпроме» и были найдены формальные основания для ареста Джакишева. «Он больше чем на 50% пострадал из-за меня», — говорит Аблязов. Он утверждает, что предупреждал Джакишева о таком развитии ситуации и рекомендовал бежать из Казахстана, но «Мухтар считал, что справится с этой проблемой».
И вот Джакишев под арестом, а на его месте Владимир Школьник. «Я его очень уважаю, он отличный министр, прекрасный человек, в теннис хорошо играет, остроумный, знает много анекдотов», — говорит Аблязов. Но как менеджер, уверен беглый предприниматель, Школьник сильно уступает Джакишеву. Слабый Школьник менеджер или нет, соглашение с «Росатомом» он подписал быстро.