Акаевы — отец и дочь, президент и депутат парламента — принимают гостей в зеленом холле одного из подмосковных пансионатов — просят не говорить, в каком именно. Угощают зеленым чаем. Оба одеты, как будто в трауре: Аскар Акаевич — в отлично сидящем черном костюме, Бермет Аскаровна — в черном свитере и брюках. Говорят, что приняли их, как принимают президентов, хотя бы и на отдыхе. Вот только отдых, скорее всего, бессрочный. О том, почему они оказались в Подмосковье, отец и дочь рассказали корреспонденту Newsweek Марии Железновой.
Аскар Акаевич, Бермет, каким вы запомните 24 марта?
АСКАР АКАЕВ (далее — АА): Тот день начинался как всегда. Мы ожидали, что, как заявила оппозиция, днем будет мирная демонстрация, но вместо нее сразу же начался штурм. Так проходил день 24 марта в Бишкеке.
БЕРМЕТ АКАЕВА (БА): Я в тот день с утра находилась в здании парламента. Была образована депутатская группа, которая была призвана посадить оппозицию и президента за стол переговоров. Мы как раз этим занимались до самого штурма.
АА: Из окон моего кабинета было хорошо видно площадь. [Оппозиция] привела около 10 000 молодчиков из разных регионов страны. Были и криминальные элементы, многие — тысячи — были одурманены наркотиками. Они, кстати, собрались с утра именно в наркологическом центре.
Так ведь там, наоборот, лечат от наркозависимости и алкоголизма.
АА: Ну а на этот раз, наоборот, напоили. Телезрители их видели — в одной руке колья, в другой водка, они подкреплялись буквально на ходу. А Дом правительства защищали всего-то 1000 милиционеров и около 500 гвардейцев национальной гвардии, которым был дан приказ ни при каких обстоятельствах не применять оружие. Их забросали камнями. Камни были привезены на самосвалах специально. Камни, конечно, были столичные. А большинство молодчиков были из регионов.
Захват был практически моментальным, как же вы выбрались из здания?
АА: Я выехал где-то за полчаса до взятия нижних этажей [захват произошел около 15.00 часов. — Newsweek]. Люди уже забрасывали камнями милицию, я увидел, что они, конечно, легко сломают оборону — там и обороны практически не было. На улицах тоже было много народу. Но северное направление было еще открыто: они появились с запада и с юга, небольшая часть — с востока.
Мы выехали через северный въезд и направились на юг в резиденцию, она в двадцати минутах примерно. У меня там должна была в 15.00 состояться встреча с послом Японии, а в 16.00 — с советником действующего председателя ОБСЕ из Словении. Первая встреча состоялась, а вторая уже нет.
О чем вы говорили? Ведь это была ваша последняя официальная встреча как президента.
АА: Мы обсудили политическую ситуацию в стране, я поблагодарил посла, правительство, народ Японии за помощь. Получасовая была встреча. Когда я встречался с послом, захватчики уже находились на четвертом и пятом этажах Дома правительства. В это время оппозиция жестоко избивала, унижала моих сотрудников. Избили пресс-секретаря, замглавы администрации и командира гвардии, героя Афганистана.
Почему они не уехали с вами?
АА: Они мне сказали, что будут до последнего призывать к разуму. Мне в предыдущие дни спецслужбы докладывали, что радикальная оппозиция хочет добраться до Акаева и его физически устранить. Но я не верил. Еще утром думал — ну возьмут мирно Дом правительства и меня, заставят меня отречься… Максимально, я думал, так будет.
БА: Да, нам после Грузии и Украины казалось, что самое худшее, что может случиться — это то, что президент потеряет власть.
Вам было страшно?
АА: Страшно мне не было, но, конечно, я это тяжело переживал. Мы остались [на даче] втроем с детьми — я, Айдар, Бермет. В это время охрана сказала, что огромная
БА: Даже зубной щетки не взяли.
АА: Мы ехали по городу, я видел — вся столица в руинах. Я почувствовал себя в какой-то мере виновным перед бишкекчанами, что не смог защитить город.
Бермет, вы одобряете решение вашего отца не применять силу?
БА: Я считала, что этот вопрос надо серьезно рассматривать.
АА: А я и сегодня применение оружия исключаю.
Свидетели утверждают, что первые камни полетели со стороны тех, кто защищал Дом правительства.
АА: Ничего подобного! Я [сам] видел. Да, на площадь пришли несколько сот наших сторонников. Так вот их в первую очередь забросали камнями. Были кадры — многие из них прямо в крови шли.
Вы говорите, что не рассматривали вариант штурма. А какие варианты рассматривали, к чему готовились?
АА: Мирные. Мы все это время вели переговоры, но оппозиция все время выдвигала неприемлемые условия.
То есть Ваша отставка?
АА: Первое — отменить итоги выборов, второе — досрочная отставка президента. Я говорю — я не могу при таких условиях. Ведь выборы были открытыми как никогда. Конечно, были замечания, но легитимность нового парламента ОБСЕ признала.
Бермет, Выборы в вашем округе, на ваш взгляд, прошли чисто?
БА: Я не знаю, как можно было провести их чище! Обвинения со стороны моих оппонентов были — якобы возили [по разным участкам одних и тех же] избирателей. Но в суд никто на меня не подал! Последний срок обжалования истек как раз 24 марта. И я по-прежнему остаюсь депутатом.
Вариант досрочной отставки не рассматривался?
АА: Нет, потому что для этого не было никаких оснований. У оппозиции был шанс выиграть выборы 30 октября 2005 года.
Вы рассматривали так называемый сценарий преемника?
АА: Нет. Может быть, это была моя ошибка. Я считал, что не вправе навязывать народу нового президента. Мне это вопрос и многие мои соратники задавали — может, вы кого-нибудь из нас определите в преемники? Может, они тогда сплотились бы, защищали бы эту власть. Были люди, которые сами примеряли на себя эту роль, например, министр МЧС Темирбек Ахматалиев. Он сейчас сам выдвинулся. Будут, наверное, и другие.
Вы не считаете себя жертвой предательства ваших приближенных?
АА: Сегодня нет — я хорошо познал людей, которые рвутся к власти. У них нет никакой морали. А то, что они меня предали — ну какое это теперь имеет значение…
Оппозиционеры — Бакиев, Феликс Кулов, Роза Отунбаева — тоже были вашими министрами. Как вышло, что они из ваших соратников стали врагами?
АА: Да, я их всех считаю своими воспитанниками. Бакиев начинал у меня с должности акима [главы] района, потом я выдвинул его в губернаторы, потом в премьеры. Но в наших странах так как-то повелось, что все, кто уходят от власти, становятся оппозиционерами, потому что это очень выгодная позиция.
Не могут простить отставки?
АА: Ну за что Бакиев мог на меня обижаться? Я его всегда поощрял, продвигал по службе. Он лишился поста премьера из-за своего же бездействия во время аксыйских событий. Как можно обижаться на президента?
Как, по-вашему, новая власть смогла так быстро усмирить толпу?
АА: Ничего удивительного — это же их люди! Поэтому им никакого труда не составило их усмирить. Но это очень плохое начало — погромы, поджоги, грабежи.
Говорят, что только те, Магазины которые принадлежали вашей семье и близким вам людям.
АА: Это ложь. Ни у меня, ни у моих родственников никаких магазинов в Бишкеке нет. Пострадали тысячи бизнесменов, которые начинали челночным бизнесом, а сейчас имеют магазины, которые могли бы украсить и европейские города.
БА: Мой муж [Адиль Тойгонбаев] действительно бизнесмен, но никаких торговых точек у нас никогда не было. Дом ООН разгромили и дипломатический городок — он что, тоже принадлежит президенту?
Откуда взялось столько недовольных?
АА: Я не могу сказать, что в стране было много недовольных. Это все от кандидаты от радикальной оппозиции подняли сначала своих родственников, группу поддержки.
БА: У нас до сих пор, знаете, очень крепкие родственные, племенные связи и для любого кандидата поднять пару тысяч своих родственников или земляков — не проблема. Вы же видели съемки: там были крепкие молодые люди, а не народ!
Это была рассерженная молодежь.
БА: Мы не можем приравнивать ту толпу к нашей молодежи. У нас на улицах не было ни одного студента, в отличие от Киева и Тбилиси. Наши студенты на улицы не ходят.
АА: У нас реформа образования шла так успешно, что у них просто не было повода!
С кем из коллег-президентов вы уже разговаривали?
АА: С Владимиром Владимировичем Путиным, с Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым. Владимир Владимирович сам пригласил меня в Россию…
Да, и одновременно заявил, что готов работать с новыми властями, помочь им восстановить Бишкек. Вам не обидно, что он подрежал тех, кто вас сверг?
АА: Боже мой, правители и президенты приходят и уходят, а народ и страна должны жить! Он сказал, что помогает киргизскому народу.
Еще Путин сказал, что причиной революции была слабая власть и плохая социальная политика.
АА: Я согласен в части слабой власти. Милиция, другие [силовые структуры] — они действительно были слабы. Нас, президентов азиатских республик, на Западе часто называют диктаторами — не отличают друг от друга, наверное. Но если бы я был диктатором, я бы укреплению силовых органов уделял больше внимания.
Вас называли самым либеральным президентом в Центральной Азии — у вас была оппозиция, оппозиционная пресса. Вы сейчас не жалеете об этом?
АА: То, что произошло, не итог либеральной политики. У нас оказалась не настолько сильная демократия, чтобы защитить саму себя.
В Грузии и на Украине западные фонды считали главными спонсорами бархатных революций.
АА: И у нас они есть, и очень щедрые! Они проводили тренинги, но убедились, что для их сценария в Кыргызстане нет основы, и совершили силовую революцию.
Как вы считаете, как к вам сейчас относятся ваши сограждане?
АА: Я убежден, что большинство населения сегодня ко мне относятся с уважением и доверием. Месяца два назад проводила соцопрос группа специалистов из Канады, они признали, что я имею такую поддержку, какую редко кто из лидеров развитых стран имеет. В период моего президентства у народа не было страха. Сегодня страх есть.
Но разрозненная оппозиция объединилась как раз под лозунгом «Долой Акаева!»
БА: Людям всегда легче объединиться против кого-то, чем вокруг чего-то позитивного. Оппозицию кроме этого лозунга ничего не объединяет. Уже начался раскол.
Тех гарантий, которые дает вам Бакиев, недостаточно для возвращения?
АА: Бакиев уже заявил о том, что возвращение президента в страну нежелательно. Он сегодня суррогатный президент. Вот когда парламент вынесет решение о нашей личной безопасности и гарантирует реализацию закона о деятельности президента — мы вернемся.
То есть пока Бакиев не признает, что он — суррогат, а вы — настоящий президент?
АА: Да. Я даже готов досрочно сложить власть, чтобы страна быстрее вышла из антиконституционного состояния. А вот в июне будут антиконституционные выборы. Кто бы не избрался президентом — Кулов, Бакиев — он будет нелегитимен и тогда новая оппозиция точно так же соберется и перевернет их власть!
Вы по-прежнему считаете себя действующим президентом?
АА: Да, конечно.
А какую-то президентскую деятельность сейчас ведете?
АА: Нет, конечно.