В бойкот ЛУКОЙЛа люди вкладывают все, что накопилось за годы. Не будь этой аварии или живого щита на МКАД, нашелся бы другой повод
Раньше дела делались медленно. Теперь быстро. Утром прошлого вторника на YouTube появился видеоролик. В нем автолюбитель Станислав Сутягин возмущался наглостью инспекторов ГИБДД, выстроивших на московской кольцевой автодороге заслон из частных автомобилей, чтобы поймать преступников. К вечеру среды курировавший этот участок командир спецполка ДПС слетел с работы, руководителю ГИБДД Москвы был объявлен выговор, а следственный комитет возбудил уголовное дело.
В это же время Дмитрий Медведев давал поручение разобраться в обстоятельствах аварии на Ленинском проспекте в Москве. На следующий день глава ГИБДД Москвы уже отчитывался в Думе по обоим поводам.
Милиционеров снова поймали за руку. В одном случае они помогали менеджеру нефтяной компании замотать чудовищную аварию, в другом буквально прикрылись ничего не подозревающими обывателями от бандитов. Параллельно разворачивался общественный бойкот заправок ЛУКОЙЛа — автомобиль этой компании стал причиной смерти двух женщин-врачей на Ленинском. Волна возмущения смыла с горизонта любые другие новости. Сотни тысяч людей писали в блогах, обменивались ссылками, смотрели обращения на YouTube.
Когда в экономике появляются спекулятивные пузыри, это обычно значит, что экономика не в порядке и у агентов рынка не хватает инструментов для инвестиций. Общественное мнение устроено похожим образом. Вряд ли милиция деградировала с тех пор, как майор Евсюков устроил бойню в супермаркете. Милиция если и разложилась, то уже довольно давно, просто разложение стало более явным. Быстро выяснилось, что живые щиты — обычная практика. Но любая новость про милицию — а агентства их выдают теперь минимум по две в день — откликается в общественном сознании всплеском глубокого яростного протеста.
Не будь ДТП на Ленинском и живого щита на МКАД, нашелся бы другой повод. До кризиса инвесторы вкладывали средства в недвижимость в расчете на быструю хорошую прибыль. Точно так же люди сегодня вкладывают в бойкот ЛУКОЙЛу все накопившиеся у них эмоции. И добиваются, как видно, успеха: государство сдает одного начальника за другим.
За то, на что до этого вообще не обращали внимания, теперь вызывают на ковер и даже преследуют в уголовном порядке. Президент лично отдает указания. Раньше было иначе. Владимир Путин молчал, когда — о, редкий случай — поднималась народная волна протеста в защиту Олега Щербинского. Хотя речь шла о вопиющей несправедливости: невиновному водителю дали четыре года за то, что он якобы не уступил дорогу кортежу губернатора.
Может быть, дело в том, что Дмитрий Медведев активный блогер и ориентируется в общественных проблемах по сводкам запросов в «Яндексе»? Наверное, отчасти так. Но почему раньше люди молчали, а теперь их объединяет живой протест? Почему ГИБДД споткнулась именно на этом конкретном живом щите? Вряд ли это совпадение. И дело не только в том, что интернет стал доступнее. Набухающий волдырь гнева — последствие каких-то осязаемых изменений в климате. Что-то произошло буквально за последние несколько месяцев.
Пальцы вроде загнуть несложно. Губернаторов, в том числе старожилов, которые казались вечными, меняют пачками. Революция в правосудии: с подачи Кремля Дума отменяет аресты по экономическим обвинениям. Опять-таки сокращения в МВД. Но дело не только и даже не столько в них. Важнее другое: то, что раньше было глупостью или даже ересью, теперь иногда звучит с трибун, и никто не морщится. Политологи в таких случаях говорят, что поменялась повестка дня. Как-то сам собой деформировался общий угол зрения на то, что представляет собой нынешняя Россия и что ей сегодня нужно.
Раньше о перспективах России было модно рассуждать в категориях ее нефтегазового могущества. А подростки с Владимиром Путиным на футболках закидывали яйцами всех, кто был с этой концепцией не согласен. Сегодня деньги идут не на выборы и не на борьбу с оппозицией — государство финансирует модернизацию и инновации. Кто раньше искал врагов, теперь чертит проекты наукоградов. Вчера полагалось демонстрировать силу и наращивать пенсионные выплаты. Сегодня в обиходе мягкость, и премьер-министр просит налоговиков не перегибать палку.
Снова, как два года назад, когда Дмитрий Медведев только стал президентом, в воздухе висит слово «оттепель». Проблема только в том, что опять что-то мешает произнести его вслух. Наверное, тот факт, что оттепель предполагает не только потепление отношения государства к гражданам, но и некое единство целей. А с этим плохо.
Хрущевская оттепель сопровождалась общественным энтузиазмом вокруг грядущих свершений. Даже коммунизм был реабилитирован. Перестройка в середине 80-х обладала очевидным для всех позитивным смыслом. Речь шла не только об отмене цензуры, но и об обновлении. Сегодня, если проводить аналогию, девизом перемен стала бы объявленная государством модернизация. Увы, нет никого, кто бы в нее поверил. Есть только гул протеста, нарастающий по мере того, как побеждает мягкая линия. Это не оттепель. Это разговорчики в строю. Точнее, в живом щите.