Власти разрабатывают антинаркотическую стратегию. Они опоздали: Россия — мировой лидер по потреблению наркотиков
«…Зрачки узкие или широкие, речь замедленная до степени мычания или ускоренная, с напором. Мимика отрешенно-благодушная, дурашливая или страдальческая. В руках дрожание, походка неуверенная. Стремится к уединению в подсобках, душевых, туалетах. Не реагирует на санкции начальства и милиции. Склонен к групповым формам сексуального исцеления. Взгляд безумный…» Это выдержки из памятки, которая была разослана по МВД в сентябре. Предполагается, что она поможет руководству милицейских вузов сразу выявлять курсантов-наркоманов. «ПОМНИ! — пишут ее авторы. — Курсант, пристрастившийся к наркотическим веществам, зная об ответственности, хранит их, как правило, в укромных местах, но чаще при себе».
Доклад никого не шокировал. Российские чиновники были готовы услышать эти цифры и уже собирались обнародовать свои. Еще летом Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) заказала ВЦИОМ масштабное исследование на ту же тему. По сведениям Newsweek, его результаты передадут заказчику уже на следующей неделе. Вероятнее всего они будут столь же нелестными, как и выводы ООН.
«44% — за, 44% — против. Остальным — наплевать», — писали в начале 1990-х эмигранты Петр Вайль и Александр Генис в своей книге «Американа». Так, по их словам, американцы реагировали на предложения властей о тотальном контроле за наркоманами. Российские борцы с наркотиками тоже инициировали широкую общественную дискуссию. Вопрос в том, к кому они в итоге прислушаются. В сентябре президент Медведев поручил ФСКН разработать национальную антинаркотическую стратегию. Срок — к 1 января.
Вокруг этой стратегии много шума: предлагается тестировать на наркотики школьников и студентов, расширить перечень специальностей, где будут обязательные проверки на наркозависимость, принудительно лечить несовершеннолетних наркоманов. Потребителей посадят под колпак, главное для властей — нагнать страху, уверены правозащитники. Директор ФСКН Виктор Иванов говорит, что он, наоборот, сторонник минимизации репрессивных мер и вообще либерал. Верить ему или нет, покажет следующий год. С момента создания Госнаркоконтроля в 2003 году многие утвердились во мнении, что борьба с наркоторговлей и наркоманией для наркополицейских — второстепенная задача. Теперь им предстоит доказать, что это не так. Не перегибая палку.
ЗАПУЩЕННАЯ БОЛЕЗНЬ
У российских властей никогда не было антинаркотической стратегии, признают сейчас в ФСКН. Изначально планировалось, что Госнаркоконтроль станет координационным центром при МВД с небольшим штатом в 200 сотрудников. В результате это ведомство создавали как отдельную силовую структуру. Планы изменились, когда администрация президента Путина решила поменять команду питерских управленцев перед губернаторскими выборами 2003 года. Одновременно шли разговоры об упразднении налоговой полиции — ведомства со штатом в 56 000 человек.
В марте 2003 года экс-полпред президента в Северо-Западном округе, старый знакомый Путина Виктор Черкесов, становится главой Госнаркоконтроля — под его руководство переходят 40 000 бывших налоговиков. Функции МВД по борьбе с наркопреступностью передаются этой новой структуре. «Госнаркоконтроль создавался с большим гонором, все выглядело так, будто люди, уже годами сидящие на антинаркотической теме, — никто и звать их никак, а новенькие, которые ни разу в жизни ни одного барыгу не допросили, вот-вот решат проблему на все 100%», — рассказывает один из бывших сотрудников отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ОБНОН) МВД.
ОБНОНы гнались за количеством возбужденных дел. Это так называемая палочная система. А ФСКН отчитывалась по весу изъятого и переключилась на крупную дичь. Простых наркоманов на время оставили в покое. Но через два года средние разовые дозы отменили. «В 2004-м это повышение доз било по МВД с их палочной отчетностью, а к 2006 году у нас у самих уже были проблемы с мелкой уличной розницей», — рассказывает на условиях анонимности источник в ФСКН. Отодвинув МВД от борьбы с наркотиками, в Госнаркоконтроле решили, что мелкая рыбешка тоже сгодится.
В гонке за результатами Госнаркоконтроль стал все больше включать в отчетность прекурсоры — вещества, которые используются при изготовлении наркотиков. Начались громкие скандалы. Сначала разразилось «кетаминовое дело», когда наркополицейские пытались засадить за решетку ветеринаров, потом «дело химиков», когда в СИЗО попали торговцы этиловым эфиром и другими промышленными растворителями. Госнаркоконтроль интересовался всем: от анаболиков, которыми пользовались спортсмены, до таблеток для похудания. По данным Управления по наркотикам и преступности ООН, в 2005 году в России было изъято почти 140 тонн наркотиков и приравненных к ним веществ. «Приравненных веществ» было в два раза больше, чем наркотиков.
А в 2006 году стало окончательно понятно, что у ведомства Виктора Черкесова много задач и не все они связаны с борьбой с наркотиками. Госнаркоконтролю дали команду обеспечить оперативное сопровождение дела «Трех китов» о мебельной контрабанде. Наркополицейские стали копать под генералов ФСБ, связанных с этим делом. Генералов потом уволили путинским указом, но и Черкесову пришлось несладко: ФСБ начала преследовать его коллег.
Конфликт между ФСБ и ФСКН накалился до такой степени, что в октябре 2007-го Черкесов решил вынести сор из избы и опубликовал статью в газете «Коммерсант». В ней он рассказал о войне чекистов и пропасти, в которую страна упадет, если сорвется с «чекистского крюка». Через несколько месяцев Черкесова сняли. Президентом стал Дмитрий Медведев. Главой ФСКН — бывший помощник Путина Виктор Иванов.
Конечно, ФСКН занималась не только тем, что выводила на чистую воду генералов ФСБ, преследовала ветеринаров и изымала опасную литературу с книжных прилавков. По данным ООН, в 2002 году общий вес изъятого героина составил 800 кг, а в 2004-м, когда Госнаркоконтроль стал набирать обороты, уже около четырех тонн. Впрочем, число наркоманов, по подсчетам той же ООН, росло не менее стремительными темпами. И в этом виновата не только конкретная федеральная служба. «Любая современная антинаркотическая стратегия держится на своего рода трех китах: это снижение спроса, ликвидация предложения и международное сотрудничество», — объяснял недавно глава ФСКН на заседании Государственного антинаркотического комитета. «Три кита» у наркополицейских были, но стратегией их никто не обременял.
Теперь — по крайней мере так заявляют в Кремле — у ФСКН есть четкая задача. «Пока в Думу не поступило ни одного предложения, но действия [по реализации стратегии] обязательно будут. ФСКН надо показать, что они не зря хлеб едят», — говорит знакомый с ситуацией высокопоставленный источник, попросивший не называть его место работы. Сам он поддерживает далеко не все предложения наркополицейских. «Вот тестирование школьников на наркотики. Они говорят, что результаты будут известны только родителям и врачам. Зная нашу реальность, эти тесты могут стать штампом на всю жизнь, — говорит он. — Президента, который уже поддержал эту инициативу, просто подставили».
Председатель президентского Совета по гражданскому обществу Элла Памфилова не видит ничего страшного ни в тестировании школьников, ни в профессиональных ограничениях. «Если все это делать аккуратно и без перегибов — беды в этом нет», — считает она. Бывший замдиректора ФСКН Александр Михайлов уверен: в молодежной среде надо формировать новую систему ценностей. «Каждый должен понимать, что наркотики — это опасно. Велик шанс загреметь за решетку и поломать себе жизнь», — объясняет Михайлов, в чем настоящая опасность наркомании.
«Потребители наркотиков боятся таких инициатив, и понятно почему: все, что у нас делалось раньше, носило исключительно карательный характер. Главное — было выявить и на чем-то подловить наркомана, чтобы упечь его за решетку или сгноить в тюрьме», — говорит Александр Цеханович из питерского фонда «Гуманитарное действие». В МГТУ им. Баумана наркотесты проходят все абитуриенты, поступающие на факультет военного обучения. За период действия этой программы тестирование выявило 12 человек, употреблявших наркотики. Им всем была предложена программа реабилитации, говорит профессор Геннадий Семикин. «А если вы не можете такому человеку помочь, то тестирование, тем более обязательное, — вредная и ненужная вещь. Ну употребляет он, а что дальше? Ничего, кроме озлобления, это у человека не вызовет», — полагает Семикин.
В этом, как считают многие эксперты, главная проблема: никакая система контроля не будет эффективной, если ее не дополняет развитая служба помощи наркозависимым. В ФСКН уверяют, что готовы перенимать западный опыт. В частности, судебную практику, когда наркоману, совершившему мелкое преступление, предлагают выбирать между лечебницей и тюрьмой. «Я был на таком процессе в Ванкувере, — рассказывает Александр Цеханович. — Девушка совершила кражу, и ей предложили несколько вариантов: пойти в группу к анонимным наркоманам, согласиться на заместительную терапию, лечь в реабилитационный центр или сесть в тюрьму. Она решила лечиться, и к ней сразу же прикрепили психолога и соцработника». В России, уверен он, такую систему придется создавать долгие годы. Выйдя из государственной наркологической клиники, бывший наркоман прекрасно знает, куда и за чем ему идти, поскольку за стенами больницы он никому не нужен.
Читайте также
Виктор Иванов: «Я за оптимизацию репрессивных мер»
Чистописание