Банка рижских шпрот, азербайджанская тушенка, четыре помидора, две сосиски и вареное яйцо. Это грузинское застолье-«супра» в палатке №186 в лагере беженцев в Гори. В пластиковой бутылке — деревенское белое вино, вяжущая кислятина. Стол накрыт на картонной коробке. Три крестьянина-беженца из приграничного с Осетией села Двани сидят на раскладушках, укрытых синими одеялами с ооновской эмблемой. Тамада Зураб между тостами на грузинском то и дело вставляет по-русски: «Ради Бога!». Он 13 лет прожил в России, и там к нему пристало это русское присловье. Когда вернулся в родное село, соседи так и прозвали его — «Радибога». «Душу ищи в человеке, а мясо и на базаре продается. Выпьем за чэловечность», — поднимает тост Зураб «Радибога». Все выпивают белую кислятину и замолкают. Сейчас Двани находится в зоне безопасности, которую российская армия создала по внешнему периметру Южной Осетии. Когда туда можно вернуться и есть ли куда возвращаться, Зураб не знает.
Грузинские власти считают, что в результате войны потеряли на настоящий момент 50 населенных пунктов. Публичная позиция президента Михаила Саакашвили: Грузия одержала победу — с России перед всем миром удалось сорвать маску, и это главное. И все остальные официальные лица в Тбилиси признавались Newsweek, что Грузия, конечно, проиграла, но речь идет лишь о поражении военном. В политическом плане позиции Михаила Саакашвили внутри Грузии пока только укрепились. Система власти, сложившаяся после революции роз, устояла, грузины сплотились перед лицом агрессора-России даже больше, чем Россия перед лицом обвинителя-Запада. Но Саакашвили на глазах перестает быть лидером военного времени, и уже очень скоро ему придется как следует побороться за то, чтобы удержать власть в стране.
ВОЙНА ДВОРЦАМ
Глава Госканцелярии Грузии Каха Бендукидзе приводит Newsweek данные соцопроса: рейтинг поддержки президента даже вырос с 74 до 76%. Опрос выполнен по заказу правительства, но с его выводами не спорят и в оппозиции. Депутат парламента Аджарии от оппозиционной Республиканской партии Георгий Масалкин говорит, что во внутренней политике сохраняется довоенный статус-кво: «Ни резкого падения рейтинга президента, ни резкого роста рейтинга оппозиции не произошло». И беженцы в Гори, и тбилисские туристы в Батуми признавались корреспонденту Newsweek, что пока российские войска стоят на территории Грузии, про Саакашвили они будут говорить либо хорошо, либо ничего.
Правда, войска постепенно отходят. В начале прошлой недели наконец был выведен блокпост из порта Поти — один из главных символов российского вторжения в глубь Грузии вдали и от зон конфликтов. По мере отхода российских войск национальное единение военного времени может ослабнуть. Грузинская власть устояла, но она в себе не уверена. Страх, что Москва, хоть российские танки и не дошли до Тбилиси, все-таки произведет смену режима — более мирными средствами, в Грузии чувствуется. Тем более что и Запад, добившись от Москвы вывода войск с собственно грузинской территории, понижает тон. В прошлую среду замгоссекретаря США Уильям Бернс сказал на слушаниях в Конгрессе, что действия Грузии в ЮО были «близорукими и ошибочными» и что Украина и Грузия пока не готовы к НАТО. Генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер был на прошлой неделе в Тбилиси, но прошедшее там заседание Совета НАТО, которое в военное время планировалось как решительная акция в поддержку Саакашвили, не принесло главного: Грузии так и не пообещали предоставить так называемый План действий по членству в декабре.
На прошлой же неделе несколько оппозиционных грузинских политиков впервые после войны выступили с требованием отставки президента. Пока это в основном лидеры малых партий. Но есть и более тревожные для власти сигналы. «Хартию политических сил Грузии», предложенный Саакашвили своего рода пакт о ненападении, подписали только его собственное «Единое национальное движение», христианские демократы Георгия Таргамадзе и еще две более мелкие организации. Не подписали его ни лейбористы, ни республиканцы, ни большинство партий, входивших в объединенную оппозицию. Главное, что от подписания пакта отказалась экс-спикер грузинского парламента, соратница по революции роз и дважды и. о. президента Нино Бурджанадзе, которая и в Москве, и на Западе рассматривается как приемлемая замена Саакашвили. «Ставить подпись под таким документом бессмысленно», — говорит она в интервью Newsweek. В конце апреля, за неделю до парламентских выборов, Бурджанадзе добровольно покинула предвыборный список правящей партии. Около двух недель назад Бурджанадзе объявила, что создает собственную политическую партию.
Ни одна политическая сила в Грузии, кроме лейбористов, пока не решилась произнести вслух то, что многие думают про себя: Абхазия и Осетия потеряны окончательно. Саакашвили пытается опередить события. Он уже предложил провести ряд политических реформ, вроде государственного финансирования оппозиции, и в то же время призвал разработать аналог Патриотического акта, принятого в США после нападения 11 сентября, то есть расширить полномочия спецслужб и усилить их контроль за грузинским обществом.
БЛУДНАЯ ДОЧЬ
Первой реальной проверкой на прочность для нынешнего правительства станут выборы 3 ноября в Аджарии — единственном из трех мятежных регионов, который Саакашвили удалось вернуть. За последние четыре года Аджария превратилась в выставку благ, которых может достичь бывший сепаратистский регион, воссоединившись с Грузией. Строящиеся гигантские гостиничные комплексы уже практически отгородили старые батумские улочки от вида на море. Губернатор Аджарии Леван Варшаломидзе хвастается Newsweek, что контракты уже подписали главные мировые гостиничные сети. Мелким отелям уже давно легко потерять счет. На Батумском бульваре сделали бесплатный Wi-Fi, на главной площади в праздничной иллюминации фонтаны с ночной подсветкой. Варшаломидзе говорит, что в этом году планировали принять до полумиллиона туристов, но из-за войны получится выйти только на прошлогодний уровень в 350 000 — в основном тбилисцев, армян и турок.
«Может, экономически аджарская модель и была привлекательной для Абхазии. Но сделать показательную политическую модель из Аджарии не получилось», — говорит депутат от Республиканской партии Георгий Масалкин. Аджария, в отличие от Абхазии и ЮО, не воевала с Тбилиси в начале 90-х, не объявляла независимости и почти не отличается от Грузии этнически, так что задача здесь была несопоставимо более легкой. «На раскачку уйдет месяц-два, и народ пойдет против режима», — излагает Масалкин Newsweek один из двух возможных сценариев. Второй не лучше: «На волне патриотизма произойдет усиление режима и начнется борьба с инакомыслием. И всех инакомыслящих заклеймят как промосковских».
За неделю, проведенную корреспондентом Newsweek в Грузии, собеседники не раз признавались, что предпочитают разговаривать на свежем воздухе и уж точно не по телефону. Про авторитарность Саакашвили в Грузии любят говорить почти все оппозиционеры. Но в особенности Шалва Нателашвили, лидер Лейбористской партии. Против него за последние четыре года было возбуждено семь уголовных дел — по статьям «шпионаж», «измена родине», «подготовка государственного переворота». «Я сердце свое Грузии отдал», — восклицает он, поворачивает к корреспонденту Newsweek свой ноутбук и показывает черно-белую видеозапись бьющегося сердца. «Видите, у меня сосуд порвался. Это была химическая атака Саакашвили. Убить меня пытались, но не вышло». Сейчас с Нателашвили сняты все обвинения, зато сидит лидер молодежной организации лейбористов Арчил Бенидзе. Его обвиняют в отмывании $100 000.
В политическом лагере Саакашвили эти выступления оппозиции пытаются опровергнуть логическими доводами. В интервью Newsweek Каха Бендукидзе утверждает, что никакого закручивания гаек не будет: «Я не пытаюсь показать вам, что мы хорошие, я объясняю, почему нам невыгодно быть плохими. Есть прямая связь — вся наша международная поддержка связана с открытостью, демократичностью, рыночностью того, что мы строим».
НЕВОЗВРАЩЕНЦЫ
Почти единодушно поддерживают Саакашвили как раз те, кто больше всего пострадал от войны, — беженцы. В лагере в Гори Newsweek из 2000 беженцев опросил 20 человек. Все заявили, что если завтра пройдут выборы, проголосуют за Саакашвили. В августе беженцами стали 120 000 человек. По данным ООН, в Северную Осетию ушли 30 000 человек, в глубь территории Грузии — 90 000. Война закончилась, и беженцы собираются по домам. В двух километрах от Гори стоит теперь самый южный российский блокпост буферной зоны — у въезда в село Каралети. Итальянка Алессандра Морелли, координатор грузинской миссии Управления Верховного комиссариата по беженцам ООН, хвалит российского капитана за то, что он не мешает им свободно работать. «Мы были в Каралети. Туда уже вернулись 80% жителей. Это очень позитивная тенденция».
Российские солдаты на блокпосту несут службу в расслабленном настроении, машины проверяют выборочно. Совсем не проверяют маршрутки и машины с детьми и женщинами. Боец на посту объясняет Newsweеk, что за три недели лица местных жителей уже примелькались. В самом Каралети кто-то пустил слух, что на блокпостах дают российские паспорта. Капитан с блокпоста говорит, что правда приходили грузины и спрашивали, не здесь ли дают паспорта. Пост из Каралети должны убрать в октябре. Так, по крайней мере, договорились в Москве президенты Медведев и Саркози. После снятия поста процесс возвращения грузинских беженцев в буферную зону должен ускориться. По поводу сел зоны безопасности сомнений почти нет, но возвращение грузин в анклавы в ЮО выглядит более трудным делом. «У нас пятеро человек приехали в село. Так их осетины облили соляркой и сказали: вернетесь — сожжем», — переживает Важа, беженец из села на западе ЮО. Он торговал раньше яблоками в Москве и Новосибирске. «У меня нет желания мстить, — говорит его сосед Автандил и, показывая на Важу, добавляет: — А вот у него есть». «У меня родственников среди осетин больше, чем грузин. Но не буду их уважать, — действительно негодует Важа. — Два дома у меня сожгли, ничего не осталось. Как я буду жить?»
На российских военных беженцы злы меньше, чем на осетин. Некоторые даже отзываются о них с симпатией. «Они когда в Гори стояли, нас два дня кормили, — говорит жительница города, пришедшая в лагерь навестить родственников. «Да, кормили. Одной рукой тушенку давали, а другой грабили и убивали», — вмешивается тут же из стоящей очереди за вечерним довольствием женщина. Начинается спор по-грузински. Услышав шум, подбегает третья и останавливает спор деловым вопросом: «А скажите, раскладушки можно забрать домой?» — «Субелиани сказал, можно», — отвечают спорщицы.
СТАВКА НА ЛИДЕРА
Коба Субелиани — депутат парламента от правящей партии и экс-министр по делам беженцев. Он в Гори сейчас ездит каждый день, как на работу. На вопрос, когда беженцы смогут вернуться в зону, подконтрольную осетинам, отвечает просто: «Когда мы в НАТО войдем, а президентом США станет Маккейн». На свой «Лендкрузер» он сзади вместо номерного знака повесил табличку: «MCCAIN». «У нас по закону можно любой знак на машину вешать. Заплатил 300 лари ($150) — и регистрируй что хочешь», — объясняет он. Про таких, как лейборист Нателашвили, он говорит просто: «Лить воду на мельницу России — это измена». Удивительно — так же думают даже те, кого полицейские газом и резиновыми пулями разгоняли в Тбилиси в ноябре 2007 г. «Я тогда стояла у парламента и мечтала, чтобы он [Саакашвили] ушел в отставку. А теперь и слова ему поперек не скажу», — говорит Моника Ноникашвили, одна из многих тысяч грузин, которые выступили против Саакашвили в прошлом году. Оппозиция тоже надеется на Запад, но по-своему. Представители Республиканской партии и партии «Новые правые» ездили в США на съезд демократов. С предвыборными штабами обоих кандидатов на американских выборах вела консультации и Нино Бурджанадзе.
Оппозиция приветствовала решение вернуть государственное финансирование оппозиции. Правда, все понимают, что мотивом для этого стало желание не столько повысить благополучие партий, сколько гарантировать их независимость от внешних денег. «Если у нас государство будет напрямую и основательно финансировать партии, это позволит нам быть более спокойными и понимать, что партия не будет в таком состоянии, что за несколько десятков тысяч долларов продастся кому угодно», — заявил Newsweek Каха Бендукидзе.
КРУТОЙ МАРШРУТ
Практически все в Грузии говорят о шоке, который они испытали, когда поняли, что их бомбят российские самолеты. Несмотря на милитаристскую риторику, которая звучала с обеих сторон на протяжении последних лет, в войну между Россией и Грузией все-таки не верили. «Мне по-русски сейчас тяжело говорить», — призналась Newsweek батумчанка Моника Ноникашвили.
В самой известной батумской хачапурной у печи стоит русский повар Рома Романов. «Я пока в тройку лучших хачапуристов Грузии еще не вошел, но лет через пять точно войду», — уверенно говорит он, заправляя очередную аджарскую лодку в глиняную печь. «Всё дело даже не в сыре и не в тесте. Всё дело в том, как с печью работать», — объясняет он тонкость своей работы. Примерно так, по его мнению, и в политике надо: качество ингредиентов — не главное, главное — как их в печь сунуть. Рома переехал в Батуми из Латвии, когда ему было шесть лет. «Семья оттуда из-за русофобии уехала, а здесь даже во время войны мне никто дурного слова не сказал. У меня всё внутри рухнуло, когда эта война началась. Внутри как-то всё оборвалось». Впрочем, у Ромы уже есть план действий, который никак с обидой ни на Россию, ни на Латвию не увязывается. Рома Романов собирается в Ригу, чтобы получить там статус негражданина. С ним он без визы въедет в Россию и будет делать лучшие аджарские хачапури в Москве. А когда надоест, вернется в Батуми доживать свой век.