Нарушил табу: видного немецкого финансиста лишают работы и партбилета за критику в адрес мигрантов-мусульман
Женщина в чадре ведет за руку первоклассника. В первый немецкий класс ребенок из мусульманской семьи идет с большим ярким кульком. Все, как и полагается в Германии, где Schultüte («школьный кулек») со сладостями, игрушками и книжками-раскрасками имеет полуторавековую традицию. Мама с сыном проходят мимо книжного магазина с табличкой на витрине: «Книга Тило Заррацина распродана». Женщина ускоряет шаг — она слышала про эту книгу. Ее автор пытается доказать, что мусульмане интегрируются в европейское общество гораздо хуже, чем другие мигранты, и что именно они вскоре приведут к гибели Германию.
Официальная презентация книги «Германия самоликвидируется, или Как мы ставим будущее страны на карту» состоялась в минувший понедельник в Берлине. Если бы не личность автора, ее вряд ли бы кто заметил, но 65-летнего Заррацина — члена совета директоров Бундесбанка, видного экономиста и деятеля Социал-демократической партии Германии (СДПГ) — знает вся страна. На его пресс-конференцию пришло больше журналистов, чем обычно собирает канцлер Ангела Меркель. И это неудивительно — со столь высокой трибуны о вреде мигрантов-мусульман в болезненно толерантной Германии давно никто не говорил.
Книга произвела фурор. Общественное мнение разделилось примерно пополам. Согласно опросам, 46% жителей страны разделяют опасения Заррацина. Эти немцы уже чувствуют себя «чужими в собственной стране» и обвиняют власти в провале демографической и иммиграционной политики. Остальные, наоборот, полагают, что опасаться стоит таких, как Заррацин. Они называют его расистом и сравнивают с Геббельсом.
Однако сторонники автора о своей солидарности с ним говорят только в анонимных опросах и на форумах в интернете — опять же из-за политкорректности, возведенной немцами в культ. Открытую поддержку Заррацину высказали только представители маргинальных праворадикальных организаций и партий, таких как Национал-демократическая партия Германии (НДПГ). Они уже спят и видят, как популярный политик объединяет раздробленных ультраправых и обеспечивает им триумфальное вхождение в бундестаг. По оценке социолога Клаус-Петера Шеппнера, партия радикально правого толка под руководством Заррацина могла бы набрать более 20% голосов.
Заррацин пока отмахивается от подобного рода предложений потому, что неонацисты основываются на эмоциях, а он — на цифрах и выводах ученых. Заррацин — приверженец научного расизма (см. «Русский WNS» №36, 2010). При этом он уверен, что уровень интеллекта людей зависит не только от их этнической принадлежности, но и от религии. Из всех религий Заррацину меньше всего нравится ислам.
По словам автора, «наводнившие Германию выходцы из мусульманских стран» ведут себя вызывающе, не желают интегрироваться, плюют на местные законы и паразитируют на предоставляемых государством социальных благах. А власти Германии и других европейских стран закрывают на это глаза. Заррацин уверен, что рост популярности ультраправых партий, заметный в последнее время во многих странах ЕС, референдумы о строительстве минаретов и запреты на хиджабы — это следствие «наивной и оппортунистской» миграционной политики. А также того, что власти этих стран долгое время игнорировали наличие проблем.
Он же о наболевшем говорит открыто: «Я не хочу, чтобы страна моих внуков и правнуков стала преимущественно мусульманской. Не хочу, чтобы на улицах чаще звучала арабская и турецкая речь, чтобы женщины носили платки, а ритм жизни регулировался кличами муэдзинов». Эту цитату представители НДПГ сразу включили в свои листовки против строительства мечети в саксонском городе Фрайбург.
Возможно, политику и впрямь придется создавать собственную партию — из СДПГ, в которой он состоит с 1973 года, его собираются вышвырнуть. «Своими высказываниями он лишил себя права состоять в рядах партии», — заявил член президиума СДПГ Ральф Штегнер. Скорее всего Заррацина лишат и должности в Бундесбанке. Членов его совета директоров назначает лично президент страны, и в 53-летней истории банка никого из них еще не увольняли, но канцлер Ангела Меркель считает, что для Заррацина можно сделать исключение. «Его заявления плохо влияют на имидж банка внутри страны и за ее пределами», — объяснил ее спикер. Члены правления банка уже обратились к президенту Кристиану Вульфу с просьбой уволить Заррацина. Меркель приветствовала их решение, назвав тезисы финансиста «совершенно неприемлемыми и ведущими к расколу общества».
Заррацин говорит, что общество раскалывает табуирование болезненных тем. Он отказывается верить, что его уволят и заставят сдать партбилет: «Я уповаю на свободу слова в Германии». Подобное ему уже сходило с рук — год назад в интервью он обронил фразу, что «у турецких и арабских мигрантов нет никакой продуктивной функции, кроме торговли овощами и фруктами».
29-летняя Зибель Мемед, продавщица из боннского торгового центра Galeria, говорит, что и у немецкой свободы слова должны быть границы. Она надеется, что в этот раз Заррацина наконец заставят замолчать. «Его слова — просто дерзость. Наши родители помогли поднять эту страну на ноги после войны, — возмущается родившаяся в Германии дочь турецких иммигрантов. — И если бы не турецкие овощные лавки, многие немцы так до сих пор и не знали бы, что такое красный перец или имбирь, а жевали бы свою картошку».
Она не согласна ни с одним из доводов автора. При этом он опирается на статистику, а она на примеры из жизни. Так, для Заррацина мерилом готовности к интеграции служит отношение к браку. И здесь у мигрантов-мусульман в Германии, по его словам, дела обстоят неважно: только 3% молодых людей и 8% девушек с турецкими корнями женятся или выходят замуж за коренных жителей страны, в то время как среди русских немцев, которых Заррацин считает полезными для Германии мигрантами, эта доля достигает 67%.
Зибель приводит в пример своего брата, который четыре года встречается с немкой. В этом немецко-турецком союзе каждая сторона готова идти на уступки: парень отмечает Рождество в немецкой семье, а девушка отказалась от свинины. «Вот немцы так много говорят о необходимости интеграции. Почему же тогда, когда они приезжают на Майорку, то первым делом заказывают свой шницель и включают баварскую музыку?» — парирует Зибель.
Заррацин опять обращается к статистике: в 1970 году в ФРГ было 3 мечети, в 1990-м уже 1500, а сегодня более 3000. «А почему в Германии должно быть только христианство? — искренне недоумевает Зибель. — Мусульмане, конечно, отличаются своей одеждой и обычаями, но ведь именно своими отличиями они обогащают Европу». Ей обидно, что книга Заррацина вызвала такой ажиотаж в Германии. «Некоторые в руках не держали ни Кафку, ни Толстого, зато теперь у них есть произведение Заррацина», — качает она головой.
72-летний пенсионер Николаус Нетцхаммер, в прошлом руководитель собственной частной школы для воспитания трудных подростков, и Толстого, и Кафку читал, но и с книгой Заррацина не прочь ознакомиться. «Некоторые факты и проблемы, о которых он пишет, политики на протяжении последних лет просто игнорируют, — говорит Нетцхаммер. — Они посылают солдат в Афганистан защищать принципы свободы под страхом смерти, и эти же люди у себя дома превращаются в трусов, будучи не в состоянии решать проблемы или хотя бы озвучить их».
По словам пенсионера, в Германии уже есть мигрантские улицы, целые районы, куда полиция не рискует заходить. «Заррацин мне не друг, но и те, кто его осуждает, не мои единомышленники, — говорит Нетцхаммер. — Где они были, когда в Германии заключались принудительные браки, куда смотрели, когда мусульманским девочкам делали обрезание?» Он уверен — исламофобия в Германии развивается только потому, что власти и элита страны делают вид, будто ее нет. Заррацин готов под этим подписаться. «Если неприятный мне человек говорит, что Земля круглая, я не буду возражать, что она квадратная, только потому, что он мне не нравится, — заявил он на пресс-конференции. — Я скажу: “Да, Земля круглая, но ты все равно м*дак”». Продавщица Зибель Мемед об устройстве Вселенной с Заррацином спорить не намерена: «Мне хватит последней части этой фразы».