Впервые после убийства Александра Литвиненко и затяжного охлаждения в российско-британских отношениях в Москву приехал глава МИД Великобритании Дэвид Милибэнд. В интервью журналу «Русский Newsweek» он рассказал, что разногласия между Москвой и Лондоном никуда не делись, и пообещал, что новый подход к России будет не мягким, а зрелым.
Кто виноват в том, что из всех стран Западной Европы у России самые плохие отношения именно с Великобританией?
Вы недооцениваете наши двусторонние отношения и исходите только из того, что у нас есть разногласия по одному или двум вопросам. Наши разногласия хорошо известны, они очень серьезные и до сих пор никуда не делись. Но взаимоотношения между Россией и Великобританией все же намного шире. Если вы посмотрите на наше сотрудничество, например, в торговле, инвестициях, культуре и туризме – оно крайне продуктивное. Как члены Совбеза ООН, G8 и G20, мы вместе занимаемся возникающими перед нами проблемами. В первую очередь – кризисом и трудностями с занятостью, которые сдерживают экономический рост. А еще международными проблемами, такими как Иран, Афганистан, Пакистан, Ближневосточный мирный процесс или изменение климата. Думаю, что мы можем извлечь немало пользы от этой совместной работы.
Новая американская администрация дала понять, что будет гораздо мягче относиться к тому, что происходит с правами человека в России. Вы придерживаетесь той же линии?
Не мне комментировать российско-американские отношения. Это действительно первый за несколько лет визит британского министра иностранных дел в Россию. Но при этом Россия и Британия все время общаются друг с другом на высшем уровне. В последний раз я встречался с Сергеем Лавровым в Нью-Йорке всего месяц назад, а наш премьер-министр регулярно видится с президентом Медведевым – в последний раз это было в Питсбурге в сентябре. А на этой неделе министр финансов Алексей Кудрин будет в Лондоне на переговорах по торговле и инвестициям с лордом Мандельсоном.
Британско-российские отношения включают в себя много аспектов, в том числе права человека и демократию. Нет более мягкого подхода – зато есть более зрелый подход, при котором мы честно и откровенно говорим друг другу о своем беспокойстве. В Москве я собираюсь встретиться с представителями российского гражданского общества. У нас часто бывают возможности поднять эту тему в разговоре с российскими властями. На протяжении нескольких лет мы организуем двусторонние встречи по правам человека, последняя из них состоялась в январе этого года. Но вообще я считаю, что уважение прав человека, демократических институтов и верховенство закона – все это должно интересовать Россию не меньше, чем нас.
В августе 2008 года вы сравнили действия России в Грузии с советским вторжением в Чехословакию. А затем сказали, что «России надо сменить курс». Вы все еще готовы подписаться под этими словами, с учетом того, что недавний доклад ЕС выявил, что ту войну начала грузинская сторона?
Наша позиция по поводу этого конфликта такая же раньше: Грузия совершила ошибки. Но и ответ России был непропорциональным. Применение силы со стороны России расширило географические рамки конфликта и масштаб боевых действий. То, что Россия нарушила суверенитет Грузии и ее территориальную целостность, и по сей день кажется нам неоправданным.
Вы также обещали «серьезное военное и политическое сотрудничество» с целью приблизить вступление Грузии и Украины в НАТО. Но признаки этого сотрудничества не очень заметны.
Двери в НАТО открыты для стран, которые демонстрируют и разделяют базовые ценности альянса. Главы МИД стран НАТО в декабре договорились о ряде шагов по оказанию помощи Грузии и Украине в проведении реформ, необходимых для продвижения к вступлению в НАТО. Это выполнение государственных программ по продвижению реформ. НАТО и сейчас работает с обоими кандидатами так, чтобы они двигались вперед. Я не вижу в этом никакой угрозы для России. Я бы хотел, чтобы связи между НАТО и Россией укреплялись.
Абхазии и Южная Осетия фактически независимы уже в течение 20 лет – за это время там выросло целое поколение. Не кажется ли вам, что странам ЕС пора уже установить с ними прямые контакты, как это было с Косово, когда этот регион стремился отколоться от Сербии?
Мы не поддерживаем решение России признать Южную Осетию и Абхазию. Оно было односторонним и не сделало регион более безопасным. Признание Южной Осетии и Абхазии продемонстрировало, сколь малую поддержку имеет это решение в мире – только Никарагуа и Венесуэла присоединились к нему. Мы ясно дали понять, что обстоятельства, сложившиеся вокруг Косово, делали этот случай уникальным.
Объявление Косовым независимости было крайней мерой, на которую мы пошли в финале политического процесса, шедшего под эгидой ООН. И Россия была частью этого процесса. Признание независимости Косова соответствует резолюциям Совета безопасности, в отличие от российского признания Южной Осетии и Абхазии, а также российской военной интервенции. Женевские переговоры, начатые благодаря соглашениям Саркози-Медведева после прошлогоднего конфликта, стали основой для переговоров по безопасности и стабильности в Грузии. Россия и ЕС участвуют в этих переговорах, вместе с ООН и ОБСЕ. Мы полностью поддерживаем продолжение дискуссии в этом формате.
На какой стадии находится расследование смерти Александра Литвиненко и как ваш визит может помочь его продвижению? Как вы относитесь к тому, что основной подозреваемый по делу, Андрей Луговой, был избран депутатом Госдумы?
Британские власти давно уже завершили расследование. И сильной стороной этого расследование был тот факт, что Королевская прокурорская служба –я хочу напомнить, что она действует абсолютно независимо от правительства – пришла к выводу, что в деле есть ответчик и потребовала выдачи Андрея Лугового. К сожалению, они до сих пор не получили удовлетворительного ответа на свой запрос. Господин Луговой, конечно, может быть депутатом Госдумы, но он по-прежнему в розыске. Поэтому мы открыты для любых конструктивных предложений российского правительства. Надеемся, что они помогут британскому суду наказать виновных в совершении этого ужасного убийства на территории Британии.
Что произошло во время вашего телефонного разговора с Сергеем Лавровым в сентябре 2008 года, когда он, по некоторым данным, использовал ненормативную лексику? Что же он сказал вам? Правда ли то, что он настаивал, что вы «не должны читать ему лекции»?
Мы с министром Лавровым разговариваем регулярно, причем о самых разных вещах. И я не хочу вдаваться в детали этих разговоров. Я очень уважаю Сергея Лаврова. И то, что мы привносим в свои дискуссии столько страсти, свидетельствует только об одном – как серьезно мы относимся к мнениям друг друга.
Вы ожидаете какого-либо прогресса в истории Британского совета в России?
Что бы Британский совет ни делал в России, будь то в сфере образования, культуры, науки или искусства, он пользуется огромной популярностью и приносит пользу сотням тысяч россиян каждый год. Возьмем, например, Фестиваль британского кино, который проходит сейчас в Москве. Тысячи людей пришли на прошлой неделе на его открытие. Или, скажем, выставка [британского художника Уильяма] Тернера [в ГМИИ им. Пушкина] в прошлом году – ее посетило 200 000 человек. Британский совет – культурная, а не политическая организация и мы решительно отвергаем любые попытки связать его с другими вопросами наших двусторонних отношений.