Зачем вести колониальные войны в Африке, когда ее можно скупить по кускам? Распродажа уже началась
В этом году половина плодородной земли Мадагаскара едва не стала корейской. Компания Daewoo Logistics договорилась с президентом Марком Равалумананой, что арендует 1,3 млн га (это почти пол-Бельгии) для производства кукурузы и пальмового масла. Но 17 марта Равалуманана свергла его собственная армия. На следующее утро новый лидер страны, бывший диджей и столичный мэр Андри Раджоелина, заявил, что Мадагаскар не продается, и отменил сделку.
В Сеуле расстроились, но руки не опустили. В конце сентября государственная Корейская сельская корпорация договорилась об освоении 100 000 га сельхозугодий в Танзании. При этом в течение лета то тут, то там появлялась информация, что 200 000 га мадагаскарской земли все-таки остались под контролем корейцев.
Лозунг эпохи в Южной Корее — продовольственная безопасность. Сельское хозяйство обеспечивает лишь 25% потребностей населения. Остальное приходится покупать за рубежом. Daewoo поставила перед собой амбициозную задачу — заместить собственной продукцией половину нынешнего импорта кукурузы. Мадагаскарская сделка позволила бы этого добиться, но не вышло.
Корейцы такие не единственные. Крупные ломти Африки покупают компании из Китая, Индии, Саудовской Аравии и других быстроразвивающихся стран, которые остро нуждаются в продовольственных ресурсах. И не только продовольственных. Значительная часть земель отдается под культуры, из которых производится биотопливо. Экспансия голодных «тигров» распространяется и на другие части света — особенно на Южную Америку. Задели даже Россию: шведская компания Black Earth Farming контролирует 320 000 га в черноземной полосе, а корейская Hyundai Heavy Industries начинает прощупывать почву со скромных 10 000 га на Дальнем Востоке.
В прежние века проблема дефицита земель решалась просто: правитель собирал армию и шел завоевывать мир. В результате образовывались империи. Но та эпоха прошла, и приходится изобретать новые, более аккуратные методы решения земельного вопроса. Одни называют это земельным аутсорсингом, другие — неоколониализмом.
ГУМАНИТАРНЫЙ ПОДХОД
Окончив американский университет, зимбабвиец Чидо Макунике пошел по стопам своего деда — занялся сельским хозяйством. 70 лет назад у деда было много скота и земли на востоке страны, которая теперь называется Зимбабве. Все это было конфисковано и передано белому фермеру.
«Времена, конечно, изменились, но осадок остался», — говорит плантатор Макунике. Поэтому, хотя он в принципе и поддерживает аутсорсинг земли, его гложут сомнения. Проблема в том, что миллионы африканцев живут на земле, которая формально им не принадлежит. Государственные институты, созданные в XX веке по европейским лекалам, не выдали людям никаких бумаг на участки, которые их предки обрабатывали веками. Белые пионеры, которые осваивали Южную Родезию, ныне Зимбабве, в начале прошлого века использовали этот предлог, чтобы отбирать землю у местного населения.
Макунике сомневается, что африканские правительства, которые сейчас заключают гигантские сделки с азиатскими компаниями, учитывают этот фактор. «Власти скорее воспользуются своим правом переместить людей, исходя из национальных интересов», — говорит он. В то же время, уверен Макунике, редкий инвестор всерьез задумывается над этим взрывоопасным вопросом.
Чем игнорирование «традиционных» прав закончилось в Зимбабве — известно. Земельный вопрос был поднят на знамена национально-освободительного движения во главе с Робертом Мугабе. Повстанцы жестоко расправлялись с белыми фермерами, пока страна не перешла под контроль коренного населения. В последнее десятилетие началась новая волна экспроприаций.
Мадагаскарцы тоже опасались, что их выгонят из родных мест. Поэтому контракт с корейцами стал главной мишенью врагов президента Равалумананы. Ту сделку нельзя было назвать совсем неравноправной. Корейская компания обязалась инвестировать $6 млрд в развитие инфраструктуры — строительство железных и автодорог, портов, школ и жилья. Но это не спасло ее от народного гнева.
Заключая новую сделку в Танзании, корейцы постарались распиарить ее гуманитарную составляющую. Они станут использовать лишь половину осваиваемой земли. Другую половину будут возделывать местные крестьяне. Корейцы обучат их современным технологиям выращивания и переработки сельхозпродукции, а также обеспечат наделы системами ирригации. В довольно засушливой Танзании орошается лишь 3% сельскохозяйственных земель.
Танзания, где обиду на белых землевладельцев давно забыли, зато хорошо помнят колхозы советско-китайского типа, активно раздает свои земли иностранным инвесторам. К 2011 году индийский банк Yes планирует засеять до 50 000 га танзанийской земли пшеницей и рисом. Рассматривается вопрос об аренде полумиллиона гектаров саудовскими компаниями. Их цель — обеспечить пустынное королевство рисом собственного производства.
КУПИТЕ ДАРФУР
Еще активнее распродает родную землю правительство Эфиопии. На этой земле поднялся индиец Рамакришна Карутури, который без стеснения называет себя крупнейшим землевладельцем мира. Сейчас агроимперия Карутури в Эфиопии занимает более 340 000 га, а всего пять лет назад он не владел ничем, кроме нескольких цветочных плантаций в районе Бангалора.
Индийские чиновники стремительно перемещаются по Черному континенту в поисках новых земельных контрактов. У индийцев создалось впечатление, что они отстали в этом вопросе от китайцев и стран Персидского залива, и поэтому они стремятся как можно скорее наверстать упущенное. Спрос порождает предложение. Газета Times of India утверждает, что суданские власти активно предлагали индийцам куски Дарфура. В этой провинции произошли крупнейшая гуманитарная катастрофа и самый чудовищный акт геноцида последнего десятилетия. Индийцы, как утверждает газета, отказались.
Оценить масштабы происходящей «бархатной» колонизации мира — задача пока непосильная даже для лучших умов агроэкономики. По данным ФАО (Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН), в пяти африканских странах — Эфиопии, Мали, Гане, Мадагаскаре и Судане — с 2004 года под контроль иностранных инвесторов перешли 2,5 млн га земли. Это уже почти целая Бельгия. И речь идет только об официальных контрактах.
Тем не менее эксперты пока видят в этом процессе больше возможностей, чем рисков. «Не забывайте, что использование земли во многих частях Африки существенно ниже, чем в среднем по миру, — говорит эксперт лондонского Chatham House Джоэль Кибазо, — продуктивность очень маленькая, потому что нет техники, знаний и опыта». Иностранные инвесторы, считает он, помогут сделать африканское сельское хозяйство эффективным и прибыльным, если, конечно, не будут нарушаться права жителей арендуемых или продаваемых земель.
Чидо Макунике в этом не уверен. «Эти сделки были бы хорошим начинанием, будь они хорошо продуманы и структурированы, — считает он. — Но мне кажется, что обвинения в неоколониализме возникли именно потому, что ощущения продуманности эти сделки не создавали». Доклад ФАО подтверждает его опасения. В нем говорится: «Почти все изученные нами контракты были слишком коротки и просты — несоразмерно экономическим реалиям».
РИСКОВАННОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ
Джоэль Кибазо приводит пример. В его родной Уганде есть три формы землевладения. В одной части страны земля раздавалась, и люди наследовали ее из поколения в поколение, но без права продажи. В другой она находится в общественном пользовании под контролем местных вождей. В третьей части земля свободно продается и покупается, но бумажные формальности почти не соблюдаются. Чтобы сделка не имела опасных последствий для инвестора, нужно определить легальный статус тех, кто на этой земле живет, и перевести его в современное правовое поле.
Как пишут авторы доклада ФАО, многие страны написали и приняли прогрессивные законы, которые защищают права традиционных землевладельцев. Но разрыв между теорией и практикой крайне велик. В большинстве стран нет механизма согласования подобных сделок с местными жителями, а их шансы пройти все стадии регистрации земельных наделов равны нулю. В итоге неудачно выполненный контракт может привести к социальному взрыву.
Раньше было хуже, считают эксперты, — Африка уже не пылающий континент. Джоэль Кибазо уверен, что в таких странах, как Танзания, риск политической нестабильности или войны совсем ничтожен. Он также не склонен драматизировать периодические всплески антиазиатских настроений в Африке, пик которых пришелся на 1972 год, когда десятки тысяч азиатов были изгнаны из родной для Кибазо Уганды.
Африканцы и сейчас реагируют на интенсивную экспансию иностранцев, но уже спокойнее. В Замбии оппозиционная партия выстроила свою кампанию на антикитайской платформе. Кибазо говорит, что это локальные проблемы, а вообще к азиатам в Африке относятся даже лучше, чем к европейцам. Главный редактор российского портала Africana.ru Игорь Сид формулирует несколько иначе: «Сама возможность нынешнего триумфального вхождения азиатских держав, начиная с Китая, на африканский рынок предопределена специфической толерантностью африканцев».
Плантатор Чидо Макунике и здесь осторожен в оценках: «Риски велики для наивных и неосмотрительных инвесторов, которые не хотят изучать историю. Им надо понимать, что экспроприация земель сыграла главную роль в провале колониализма в Африке». Жестокость колонизаторов была одной крайностью. Попытка поднять Африку за счет гуманитарной помощи — другой. Истина лежит где-то посередине, и последняя корейская сделка в Танзании имеет шансы к ней приблизиться. Если, конечно, в жизни все окажется так же красиво, как на бумаге.