Почитатели серьезного кино, вероятно, были убеждены, что «Каменная башка», выходящая у нас 18 сентября, — массовое кино. И явно удивились, когда фильм получил главные призы на недавнем кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге. Причем и от основного жюри, и от Гильдии киноведов и кинокритиков — то бишь стал абсолютным профессиональным триумфатором одного из двух первейших, наряду с «Кинотавром», кинофестивалей страны, созданных для внутреннего пользования. Действительно, «Каменная башка» если и не достижение, то по крайней мере неординарная картина.
Боксер на экране — если не брать фильмы-биографии, хоть про Али, хоть про Мишеля Сердана — появляется тогда, когда авторам хочется развить сюжет о преодолении: как человек переламывает себя и жизненные обстоятельства. Героем подобных сюжетов отнюдь не всегда служит именно боксер. Иногда какой-нибудь другой спортсмен или даже не спортсмен вовсе. Но именно герой-боксер всегда украшает сюжеты о преодолении: он ведь в решающий момент сражается не просто тет-а-тет, а морда — в морду с соперником, судьбой, Злом, причем выясняет отношения не по очкам, а нокаутом. Ему и флаг в руки, то есть перчатки на руки.
Отечественная вариация сюжета издавна строилась на том, что наш боксер всегда ощущал себя ущербным. Даже в легендарной послевоенной «Первой перчатке», где герой тоже комплексовал и мучился: что лучше для блага Родины — стать чемпионом на ринге или работать в бескрайней Сибири? У тогдашнего боксера проблема в итоге сводилась к тому, любит ли его московская девушка — и тогда он останется в столице биться за чемпионство, или не любит — и тогда он укатит егерем в Сибирь.
В российское время ущербность отечественных кинобоксеров только обострилась — превратилась в искреннюю болезненность. Наши боксеры 1990–2000-х — на всю голову больные. В фильме «Бой с тенью» персонаж при первом же хорошем хуке противника рисковал потерять зрение — и в итоге терял. В «Каменной башке» он и вовсе почти аутист: равнодушен к окружающему, не помнит вчерашнее. И тоже рискует на ринге остатками здоровья. И жизнью — у него гематома в мозгу. У него что-то там с первичными нервными окончаниями. Причина не в том, что его сильно ударили. Он — непобедимый чемпион. Причина в том, что он угодил в страшную автокатастрофу, в которой погибла его жена. Слабые импульсы воспоминаний о ней — последнее, что заставляет его жить.
Тут мы избавимся от легкой иронии, пронизывавшей наши рассуждения о боксерской теме как таковой. «Каменная башка» истинно изумляет.
Изумляет артистизмом Валуева. Поворотами сюжета, придуманными создателем «Кремня» Алексеем Мизгирёвым. Профессионализмом Оксаны Фандеры, которая как по нотам играет то, что ей и нужно тут сыграть: вторую, но очень красивую и эмоциональную скрипку, позволяющую еще четче оттенить харизму Валуева. И наконец, профессионализмом режиссера Янковского.
Так вот про персонажа: считайте, он — аутист. Он не отмахивается от дворничихи, которая привычно — зная, что тот не огрызнется, — гнобит его за то, что не убирает из-под окон давно разбитый в аварии автомобиль. Он похож на недавнего Шультеса и еще более классического героя фильма «Помни» («Memento») Кристофера Нолана, который почти сразу забывал, что с ним только что происходило. Уснул — память обнулилась… Такой «День сурка» наоборот.
Принципиальная разница, однако, в том, что, в отличие от персонажей «Шультеса» и «Помни», он не делает ничего — никаких записей-памяток, узелков на память, — что помогло бы ему восстановить прошлое. Он к этому не стремится. Он ищет окончательного забытья, которое и есть смерть. Не зря всегда и везде он в непременном, отгораживающем от мира капюшоне. Он — отстранился. Единственное прошлое, которое он допускает сквозь капюшон, — смутная блеклая память об ушедшей жене.
И еще кое-что на уровне «собаки Павлова» (как определяет врач). Герой Валуева помнит, что почему-то нельзя садиться в автомобиль. Что надо есть — и равнодушно поглощает одну и ту же варварскую пищу, про которую опять же знает, где она хранится: китайскую лапшу быстрого приготовления, залитую молоком из холодильника. Еще он помнит, что надо тренироваться: в зале — куда приходит не опаздывая — и на беговом треке стадиона. Еще — что поляроидный портрет покойной жены Кати с надписью на обороте фломастером «Моему Страшиле» стоит на полке. Еще помнит, что жена (когда? почему?) запретила ему драться на ринге.
Именно в такой ситуации у экс-менеджера героя (оценим роль Виталия Кищенко) возникает иезуитская идея создать для него псевдожену из талантливой проститутки. Якобы не погибшую. Чтобы та убедила, будто не погибала, и заново разрешила герою вновь драться на ринге. Чтобы можно было устроить матч-суперреванш против одного из бывших гамадрилов.
Тут фильм отсылает к классическому сюжету «красавица и чудовище». Со всеми его ожидаемыми, но не наскучившими — можно сказать, вечными — стандартами. Красавица, которой платят по 500 баксов в день за обман, постепенно проникается к чудовищу настоящими чувствами, кидается жалеть его. В развитие этого сюжета фильм ничего не вносит. Но в фильме много и деталей, до которых не додумывались другие режиссеры сегодняшнего дня. Филипп Янковский, что умно с его стороны, только в последних кадрах впервые показывает рядом Каменную башку и девушку-Фандеру, которая была призвана его обаять и которой он был послушен. Оказывается, она втрое ниже и тоньше его — уже эффект!
Янковский сумел разглядеть-угадать, что Валуев — суперактер. И подробности того, что он — супер, что его герою можно и нужно сопереживать, фильм тоже раскрывает не сразу, по чуть-чуть. Что опять-таки умно: фильму необходимо постепенно увлечь зрителя образом, характером героя, собственно харизмой Валуева. Фильм своей цели аккуратно придерживается.
Главная проблема фильма — не считая некоторых сюжетных неувязок — коммерческая. Фильм — драма с элементами мелодрамы. То есть его аудитория — прежде всего девочки, но Валуев — не Джонни Депп и не Аль Пачино. На Валуева пошли бы пацаны, но охи-вздохи им ни к чему. Пат! Впрочем, это уже про шахматы.
2018-04-05