В школе Тоня Романова была отличницей, любимицей учителей, самой завидной соседкой по парте, спортсменкой и просто красавицей. Этой весной, когда 11-классники сходили с ума от страха перед сдачей единого государственного экзамена (ЕГЭ), спокойная как удав Тоня читала Шиллера — чисто для души — и наслаждалась интеллектуальным европейским кинематографом. Романова знала: она легко сдаст экзамены и поступит на филфак МГУ. И действительно, она получила практически высший балл — проходной в МГУ был ниже, — но учиться будет в менее престижном Педагогическом университете. На филфаке ей не хватило места.
Вот-вот будут подведены итоги революции в российском образовании — перехода на ЕГЭ, — но и без них понятно, что первый блин комом. Раньше все обсуждали, нужен ли единый госэкзамен вообще. В августе уже пошли конкретные жалобы по результатам — то от абитуриентов, то от преподавателей и администраций вузов. Импортированная с Запада прогрессивная система оценки знаний, предоставляющая равные возможности бедным и богатым, жителям столицы и провинциалам, пока не работает, как должна бы. У противников ЕГЭ — а таких в России подавляющее большинство — появились новые аргументы.
Что этим летом ЕГЭ провалили, признают все. Даже в Рособрнадзоре официально заявили, что четверть 100-балльных оценок, то есть высших баллов, при перепроверке оказались несправедливыми. Либо сертификат поддельный, либо указанный в нем балл не соответствует полученному. Бывали случаи, когда отличники по русскому языку не могли грамотно написать заявление на поступление в вуз. Есть и другие нарекания: от небрежно сформулированных вопросов, которые предполагают несколько вариантов ответа, до продажи поддельных сертификатов. В начале августа и Дмитрий Медведев сказал, что с ЕГЭ «не все было гладко», и поддержал идею создания комиссии по анализу результатов госэкзамена.
Однокласснику Тони Романовой Александру — он просил не упоминать его фамилию — не зачли правильный ответ только потому, что, описывая события Сталинградской битвы, он назвал Великую Отечественную войну просто «отечественной войной». Репетитор сказал, что на апелляцию подавать бессмысленно — формально это ошибка. Для Александра она стала решающей: этого балла ему и не хватило, чтобы поступить на истфак, — по обязательным русскому и математике у него отличные оценки.
Что же случилось с Тоней? Почему талантливая школьница, в чьем успехе никто не сомневался и которой даже не брали репетиторов для ЕГЭ, так и не прошла на филфак? Она давно решила, что пойдет на прикладную лингвистику, где больше занимаются чистой наукой. Когда уже после блестяще сданных экзаменов она принесла документы в приемную комиссию, выяснилось, что поступить она может только на русское отделение: большинство мест на прикладной лингвистике уже занято. Ей объяснили: льготники.
Льготники — это сироты, инвалиды, уволенные военнослужащие, дети из бедных семей с нетрудоспособными родителями и так далее, все 153 категории. Новая система работает так, что с оценкой выше условной «двойки» такой льготник может идти в любой вуз, какой ему больше нравится. Александр Горшков, ректор Северо-Западной академии государственной службы, называет конкретные цифры: средний балл льготников — 163, остальных абитуриентов — 254.
Что льготников слишком много, говорили еще в январе. Что их так много, становится понятно только сегодня. Ректоры вузов по всей стране бьют тревогу: заведомо более слабые льготники разобрали почти все бюджетные места, а остальным приходится идти на коммерческие отделения. Например, в Сибирском федеральном университете (СФУ) в этом году льготников в два раза больше, чем в прошлом. На многие специальности заявлений от них даже больше, чем бюджетных мест.
Больше всего инвалидов, говорит сотрудник приемной комиссии одного из крупных столичных вузов. И все знают, продолжает он, что чаще всего эти справки липовые: «Раньше платили репетиторам и профессорам, а теперь медсестрам и врачам». Этот сотрудник даже приводит цифры: справку об инвалидности II группы из-за депрессии или маниакально-депрессивного синдрома в Москве якобы можно купить за $5000, в провинции еще дешевле.
На самом деле не все места в хороших вузах заняты льготниками. Москвичу Евгению Завифову, например, льготники не помешали: за русский язык, математику и физику он набрал 202 балла — это хорошая оценка — и без проблем поступил в Московский государственный институт радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА). Теперь он на первом курсе факультета электроники, учиться будет бесплатно и на дневном отделении.
Завифов заранее знал, куда идет, и подавал документы конкретно в МИРЭА. Он — исключение. Одно из преимуществ ЕГЭ состоит в том, что можно поступать в неограниченное количество вузов, и обычно все подстраховываются. Не возьмут в этот вуз, возьмут в тот, думают абитуриенты и рассылают документы в десятки институтов. В результате конкурс — до ста человек на место.
Теперь это условный конкурс, если сравнивать его с конкурсом, который был раньше: все понимают, что часть зачисленных откажутся от своего места и пойдут в какой-нибудь другой вуз. Проблема в том, что до зачисления эти «мертвые души» отсеять нельзя. Документы на учебу нужно нести в какое-то одно место, и абитуриент с условным полупроходным баллом должен решать, что делать: либо идти в менее престижный вуз, либо, рискуя, ждать. А оценить степень риска сложно.
Екатерина Франк, сотрудница приемной комиссии филфака МГУ, куда поступала Тоня Романова, рассказывает, что на прикладной лингвистике в итоге появились свободные места для обычных студентов. Многие льготники не принесли документы. Так что, возможно, Тоне еще повезет и ее позовут в МГУ. Но как Тоне оценить эту вероятность? Она предпочла синицу в руках и пошла в Педагогический — а то, глядишь, и там все места займут.
Оценить, каков реальный конкурс, пока не берется никто. Революция состоялась: еще никогда в столичные вузы не поступало столько людей из провинции. И у способных школьников, которые раньше и мечтать не могли об учебе в Москве, теперь действительно есть шанс. Елена Сафронова из таких. Она из Томска, из небогатой семьи. Отец погиб десять лет назад, и у матери не хватило бы денег, чтобы организовать поступление. И вот Елена подала документы сразу в восемь московских вузов. Балл у нее неплохой, скорее всего, в один из этих институтов ее возьмут. Она хочет стать психологом, но еще больше — переехать в столицу: «Хочу уехать из Томска, учиться и работать в Москве, а потом, может быть, найду там себе мужа и останусь навсегда».
Конкуренция между москвичами и провинциалами за право учиться в столице — это нормально, говорит Евгений Бунимович, председатель Комиссии по образованию Московской городской думы: «Молодые люди из глубинки должны иметь такие же шансы на поступление в столичный вуз, как и москвичи. Другое дело, насколько справедливы результаты из регионов». Он говорит о тех самых возможных фальсификациях с баллами, о которых уже заявил даже Рособрнадзор. С большей точностью оценить эффективность единого госэкзамена можно будет только в январе — после первой сессии.