Кристина Сыцко, ученица 11 класса московской школы №1951, специально для Newsweek написала сочинение на тему: «Как мы проводим лето»
Две главные новости в нашем классе — победа Александра Рыбака на Евровидении и предстоящие экзамены. И еще неизвестно, что нам интереснее. Не потому, что мы разгильдяи и не задумываемся о будущем, а просто потому, что о ЕГЭ думать уже тошно. Это слово теперь у нас считается ругательством, и за произнесение его вслух мы даже назначили денежный штраф.
Чего стоит один пробный экзамен! За час до него нас привели в другую школу, раз пять проверили паспорт и допуск. Все так серьезно: комиссия сидит, лица, как на приеме у президента, милиция ходит. Ну, мы все и подумали: «Вот оно какое — ЕГЭ…»
Женщина, проводящая экзамен, объясняет нам, как вскрыть конверты, как поставить подпись, напоминает, что надо обязательно проверить, чтоб везде совпадал штрихкод.
— Извините, у меня не совпадает…
— Сейчас мы вам поменяем комплект, ничего страшного, — радостно говорит преподаватель.
— И у меня!
— И у меня.
Оказалось, у всех. Приемная комиссия, состоящая из трех учительниц, заверила, что «раз у всех — значит, так и надо».
Почти через месяц — хотя по правилам это должна была быть неделя — наш одиннадцатый класс получает результаты. Но не наши. А соседней школы. Уладили. Еще через неделю мы получаем свои результаты, но какие-то странные. Иначе говоря, те, которых мы не могли получить. Слишком маленькими кажутся баллы.
Только на днях нам по секрету сказали, что поскольку штрихкоды не совпали, могли произойти накладки. Решения некоторых ребят вообще потеряли. И никто не знает, где эти листочки. В нашем классе такой «счастливчик» есть. Но он и правда рад, потому что раз потеряли — значит, результат не узнает алгебраичка. А она у нас суровая. Наверное, уже совсем скоро мы даже ее будем вспоминать с улыбкой, но пока найти более мрачную картину, чем выпускной класс на математике, довольно трудно.
Мы разделены на две группы — физмат и гуманитарии. И вторым гораздо веселее.
— Вам математика не нужна, мы будем решать задания класса «А», это задания на «три», «три» я вам в аттестат и поставлю, — говорит алгебраичка.
Логика железная. Спорить бесполезно. Экзамен на носу, а мы знаем материал на пограничную между ПТУ и «пронесло…» оценку.
Получается, чтобы знать и сдать алгебру, обязательно нужен репетитор. Не все школьные учителя умеют решать задания класса «С».
В прошлом году вообще была такая ситуация. Ученики просят объяснить одно сложное задание, учитель спрашивает: «Одинцов (единственный ученик в классе, который пишет математику на 100 баллов) в классе есть? Нет? Ну, тогда и не будем».
В общем, с этим тоже можно смириться: кому надо — взяли репетитора, кому нет — надеются на авось. Вот летом и узнаем, что из этого выйдет.
Летом мы вообще много чего узнаем. Критерии оценки, например. Думаю, это будет счастливое время абсолютного единения перед лицом общего врага, имя которому ЕГЭ.
Но нет, все отнюдь не так плохо! У нас ведь есть консультации по подготовке!
И об этом кошмаре тоже стоит сказать отдельно. Учителя просили нас написать письменный отказ от дополнительных занятий, чтоб потом, если кто-то сдаст на «два», ответственность легла не на учительские головы, а на наши. Мол, сами не хотели готовиться. Но заявлений никто не пишет, после уроков приходить в школу тоже никто не хочет — вопрос повис в воздухе.
Учитель английского оправдывается за «четверку» в году тем, что, если она поставит «пять», а за ЕГЭ я получу «три», ее протаскают по всем инстанциям с выяснениями, как так. И ей легче поставить «четыре». Я согласилась, учителя тоже люди. Они тоже страдают. «Надеюсь, никто из вас не сдает химию, физику, биологию (нужное подчеркнуть)?» — коронная фраза предметников.
Не надейтесь. Сдаем.
Еще начиная с марта завуча мы стали видеть подозрительно часто. Раз в неделю да и зайдет рассказать нам, как изменились правила сдачи, приема, пересдачи, еще чего-нибудь. В этих официальных документах и взрослые не разберутся, а выпускники, загруженные подготовкой, так вообще ни слова не понимают. И постоянно надо что-то подписывать. Причем «быстрее, урок же идет», то есть читать нам, видимо, это вообще не надо. Да, собственно, и зачем?
Сначала мы пугались и думали, что же делать. Потом перестали пугаться. Потом думать. И действительно, каких сюрпризов мы еще не видели?