В ноябре 2013 г. в прокат вышел диснеевский мультфильм «Замороженный», сюжет которого представляет собой сильно американизированную аллюзию на сказку про Снежную королеву. Но интересно даже не это, а то, что мультик напомнил американцам про Норвегию, вдруг ставшую популярным местом проведения отпусков, особенно среди заокеанских любителей зимних видов спорта.
Норвежская крона как денежная единица нефтедобывающей страны за последний год сильно подешевела по отношению к доллару. Девальвация кроны сделала отдых в Норвегии для американцев не только занимательным, но и гораздо более доступным. Например, цена скипасса 31декабря 2013 г. составляла $172, а на 6января 2015 г. – уже только $135. Та же история в Аргентине, гдеобед из семи (!) блюд с вином в ценах и по курсу последнего дня декабря 2013 г. обходился туристу изСША в $181, а 6 января 2015г.– в$138.
Валютная конъюнктура такова, что некоторые американские туроператоры рискуют даже продвигать туристические поездки в Россию. Чистый бизнес – никаких политических коннотаций: тур в Москву, например, всегда был одним из самых дорогих, но сегодня он имеет экономический смысл, отмечают туроператоры.
Мировая война
Как писал советский пролетарский поэт Владимир Маяковский: «Ведь, если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно? Значит – кто-то хочет, чтобы они были?» И это в полной мере относится к валютам, которые колеблются не сами по себе, а в связи с макроэкономическими обстоятельствами и интересами.
Речь идет о так называемых валютных войнах, то есть о манипулировании валютным курсом в собственных интересах, скажем, о девальвации собственной валюты, играющей на руку национальным экспортерам. Слабая собственная валюта позволяет экспортерам укреплять позиции на мировом рынке; объемы экспорта и экспортной выручки, в том числе и поступающей в бюджет государства, растут.
Наиболее яркий пример – политика КНР в середине 1990-х – начале 2000-х, когда юань был привязан к американскому доллару. Это было сделано не без одобрения США, которые, впрочем, позже захотели отвязать китайские деньги от своих, как только производительность экономики Поднебесной стала рваться ввысь и китайская национальная валюта на таком фоне оказалась значительно недооцененной. Китайцы же уперлись, так что в итоге внешнеторговый дефицит США в отношениях с КНР вырос с 2000 г. по 2007г. с $80до $250 млрд. Такую политикуизвестный американский экономист, нобелевский лауреат по экономике Нуриэль Рубини метко называет политикой «разорения соседа».
В 2012 г. министр финансов Бразилии Гидо Мантега предупреждал, что американская политика количественного смягчения приведет к обострению валютных войн, вынудив другие страны придерживаться аналогичного курса. «Немедленным ответом на подобную меру со стороны США стало монетарное стимулирование в Японии, направленное на девальвацию иены. В итоге другие страны, чтобы обезопасить себя от последствий девальвации валют США и Японии, будут вынуждены играть по правилам валютных войн»,– заявлял тогда Гидо Мантега.
Дело дошло до того, что в 2013 г. министры финансов стран «большой семерки» выступили с заявлением о неприемлемости валютных войн, пообещав, что валютная политика будет ориентирована исключительно на решение внутриэкономических задач. В том же году президент Франции Франсуа Олланд призвал еврозону разработать политику контроля за обменным курсом евро, дабы защитить его от «иррациональных колебаний». В Париже тогда были озабочены укреплением евро: 1 февраля 2013г. евро достиг 15-месячного максимума по отношению к доллару США.
Причины последних валютных потрясений только эгоизмом отдельных государств не исчерпываются. На фоне колоссального долгового бремени – корпоративного и государственного – денежно-кредитная политика стала едва ли не единственным доступным инструментом стимулирования столь желанного и необходимого роста ВВП многих стран. Курс на жесткую бюджетную экономию привел к снижению темпов экономического роста. Именно средства денежно-кредитной политики рассматриваются сегодня как способы подстегивания и внутреннего спроса, и индивидуального потребления, которые также «подрезаны» фискальными ограничениями, снижением располагаемых доходов граждан и сопутствующим ростом налоговой нагрузки.
Недавнее решение Банка Японии нарастить масштабы количественного смягчения вполне может рассматриваться как признак приближения очередного раунда валютных войн. Центральные банки Китая, Южной Кореи, Тайваня, Сингапура и Таиланда, опасаясь потерять конкурентоспособность по отношению к Японии, начали ослабление собственной кредитно-денежной политики или рассматривают такую возможность.
А в конце января 2015 г. Европейский центробанк запустил собственную программу количественного смягчения. Как сообщил руководитель ЕЦБ Марио Драги, ежемесячно банк намерен выкупать государственные ценные бумаги на 60 млрд евро, причем действовать программа будет до сентября 2016 г. То есть всего в экономику еврозоны ЕЦБ закачает свыше 1трлн евро.
Нельзя не обратить внимание на то, что новая программа будет реализовываться параллельно с уже осуществляемыми ЕЦБ программами TLTRO (целевое долгосрочное кредитование) и ABS (выкуп обеспеченных активами облигаций).
Все это даст снижение курса евро и вполне может считаться в том числе и эпизодом новой серии валютных войн. Собственно, на Всемирном экономическом форуме в швейцарском Давосе президент Goldman Sachs Гэри Кон как раз и объявил о начале глобальной валютной войны.
Теория относительности
Никто не развязывал такую войну конкретно и целенаправленно против США, но объективно, если какие-то валюты слабеют, другие укрепляются. Укрепление национальной валюты – мантра всякой власти. В последнее время ралли американской валюты привело к тому, что в какой-то момент она превзошла 11-летний максимум по отношению к евро.
Это было воспринято администрацией Барака Обамы как достижение. Во всяком случае, на форуме в Давосе министр финансов США Джейкоб Лью заявил: «Я не устаю повторять, как это делали и мои предшественники, что сильный доллар– это благо для США». Похоже, что в США этот предел перейден, но острота ситуации, как водится, очевидна для всех, кроме политиков.
Они небеспочвенно считают, что сильный доллар – отражение сильной экономики США и слабости экономик по всему миру. Кроме того, сильный доллар означает дешевый импорт, что хорошо для потребителей. Однако при этом игнорируется тот факт, что тот же сильный доллар, согласно экономической теории, подрывает конкурентоспособность США на мировых рынках. Страдают американские экспортеры, продукция которых в странах-импортерах дорожает и проигрывает ценовое соревнование конкурентам из других государств. Произведенное в США становится дороже, а спрос на эту продукцию снижается. Экспорт идет вниз, компании-экспортеры фиксируют снижение выручки со всеми вытекающими отсюда последствиями для них, их сотрудников, экспортоориентированных отраслей, поставщиков, бюджета, потребителей и т.д.
США уже совершали похожую ошибку в прошлом. В начале 1980-х, при администрации РональдаРейгана, курс доллара доходил до рекордных отметок по отношению к японской иене. Фактически именно слабая по отношению к доллару иена лежала в основе того, что принято называть «японским экономическим чудом» и что позже стали характеризовать как потерянное для экономики десятилетие, поскольку «чудо» оказалось дутым. Но в разгар событий, по некоторым расчетам, ежегодное увеличение экономики Японии за 1980–1989 гг. составило в среднем более 6%, тогда как в США – только 3%. Американские производители, таким образом, из-за валютных игр проигрывали конкуренцию в борьбе за экспорт, сответственно, слабела и экспортная составляющая ВВП.
Сегодняшняя проблема острее, потому что доллар США укрепляется по отношению едва ли не ко всем значимым валютам сразу, кроме разве что швейцарского франка.
Неудивительно, что в противовес Джейкобу Лью председатель совета директоров и генеральный директор американской компании Caterpillar Дуг Оберхельман сказал на встрече с аналитиками и инвесторами, что резко возрастающий доллар «совсем не благо ни для промышленного производства, ни для экономики США».
В поисках баланса Американские компании ощущают негативные эффекты удорожания доллара США уже около девяти месяцев. Особенно показательными в этом отношении стали данные по итогам последнего квартала 2014 г. и прогнозы на I квартал года текущего.
Google Inc. объявила о том, что ее доход в IV квартале 2014 г. составил $18 млрд, «несмотря на значительные проблемы в связи с валютными курсами». Валютный курс как значительное препятствие для бизнеса охарактеризовала в своем отчете и Apple Inc., тоже сообщившая о чистой прибыли в $18 млрд. Обеспокоенность положением дел с валютными курсами в той или иной форме высказывают представители таких крупных и международных по географическому охвату бизнеса американских компаний, как United Technologies, Microsoft, Dupont.
Работающий во всем мире гигант по выпуску продуктов для дома и ухода за телом Procter & Gamble заявил, что на 2015 г. не прогнозирует роста бизнеса, прямо связав это с сильным долларом. Более того, финансовый директор компании сослался на то, что Procter & Gamble сталкивается в 2015 г. с таким сильным влиянием валютных курсов, какого не фиксировалось за всю историю компании. Она, к слову, была создана в 1837 г.
Фармпроизводитель Eli Lilly и без валютного вопроса оказался в сложном положении, поскольку у многих его флагманских патентов на лекарственные препараты закончились сроки патентной защиты (это означает, что компания потеряла эксклюзивные права на них и теперь на вполне законных основаниях конкуренцию оригинальным препаратам будут составлять более дешевые дженерики). Так что за IV квартал Eli Lilly зафиксировала сокращение прибыли на 41% по сравнению с III кварталом. Однако и компания, и независимые аналитики единодушны в том, что свою лепту в отрицательную динамику прибыли внес сильный доллар.
Производитель лекарственных препаратов Pfizer, конкурент Eli Lilly, проинформировал инвесторов о том, что неблагоприятная динамика американской валюты будет стоить компании $2,8 млрд доходов за год. Софтверный гигант Microsoft Corp. выпустил прогноз, согласно которому финансовые показатели бизнеса будут ниже, чем ожидалось ранее, что отчасти также связано с излишне укрепившимся долларом. Инвесторы отнеслись к этому серьезно: сразу после этого акции Microsoft упали на 9%, а капитализация снизилась почти на $35 млрд.
Страдает и крупнейший по доле мирового рынка (около 45%) производитель зубных паст Colgate-Palmolive. Компания сообщила о втором подряд падении квартальных продаж. В качестве причин такого снижения называются падение спроса, в частности в Европе, и сильный доллар.
Emerson Electric Co. (выпускает промышленное оборудование и системы обогрева и охлаждения) объявила, что объем заказов сжался. По расчетам Emerson, из-за непомерно укрепившегося «зеленого» объем продаж в текущем финансовом году снизится на 4–5%. Аналитики полагают, что компании из расчетной базы индекса S&P 500 в текущем квартале покажут прирост продаж на более чем скромные 0,5%.
И тут стоит, видимо, напомнить о том, что еще в конце 2014 г. американские фондовые индексы били рекорды роста, причем не поквартально, а буквально по дням. Тот же Standard & Poor's 500 только за один день в середине декабря взлетел на 48,34 пункта, до 2061,23, или на 2,4%, что стало рекордным дневным повышением с января 2013 г. Прирост же за две сессии составил тогда 4,5%, что отмечалось как максимальный подъем с ноября 2011 г. Dow Jones Industrial Average впервые больше чем за шесть лет также по итогам двух торгов подряд продемонстрировал рост более чем на 200 пунктов, однократно даже подскочив на 2,43%, что также в последний раз до этого фиксировалось в декабре 2011 г. Значение Nasdaq Composite тогда же за день увеличилось на 104,09 пункта, до 4748,4, или на 2,24%.
Статистика, конечно, вещь лукавая, тем более, что в конце года позитив подпитывался корпоративной отчетностью и новогодним оптимизмом. Очевидно, что и ралли индексов в США в конце 2014 г., и их вялость в нынешних обстоятельствах могут служить лишь относительным ориентиром и показателем. Но в отсутствие других приходится считаться с теми, что есть.