Лос-Анджелес у большинства людей в первую очередь ассоциируется с кинобизнесом. Но далеко не все знают, что чуть больше века назад он представлял собой одно огромное нефтяное месторождение, и тогда в Городе ангелов бушевала нефтяная лихорадка.
Киногерои нередко имеют прототипов в реальной жизни. Дэниел Плейнвью, герой Дэниела Дей-Льюиса, принесший ему «Золотой глобус», BAFTA и награду Гильдии киноактеров в номинации «Лучшая мужская роль», из их числа. Литературным первоисточником фильма «Нефть» (в мировом прокате он носит более экспрессивное название There Will Be Blood – «Будет кровь») стал одноименный роман Эптона Синклера, а прототипом его главного героя – американский мультимиллионер Эдвард (Эд) Лоуренс Догени.
Из грязи – в князи
О детстве Эда Догени известно немного. Родился он 10 августа 1856 года в городке Фонд-дю-Лак, штат Висконсин. По национальности Догени был ирландцем. Его родители бежали в Новый Свет от Великого голода, свирепствовавшего в середине
XIX века в Ирландии.
Первые 36 лет жизни Догени прошли без значительных событий. Он колесил по необъятным просторам юго-запада США и Мексики. Эд перепробовал много занятий – был погонщиком мулов, добывал золото и серебро, собирал фрукты, работал поющим официантом, занимался сводничеством и даже немного разбойничал.
В приграничном городке Ларедо Эд Догени появился в 1878 году. Несмотря на юный возраст, он не затерялся среди местной буйной братии. Сохранилась запись в журнале, который вел местный шериф. «В полку бандитов пополнение», – невесело отметил он.
Калифорнийцы тогда болели «золотой лихорадкой» и не обращали внимания на черную густую жидкость, пузырившуюся на поверхности земли в некоторых районах Лос-Анджелеса. На юге Калифорнии ее называли «бри», что в переводе с испанского означает «смола» или «деготь». Индейцы смазывали этой липкой массой швы в своих каноэ и водонепроницаемых корзинах. Ею также пользовались как болеутоляющим лекарством, нанося на порезы и колотые раны. Белые – те, что победнее – использовали бри как источник освещения и отопления.
Что касается золотоискателей, то для них бри была помехой. Черная жидкость просачивалась в ручьи, где они искали золото, и загрязняла питьевую воду.
Образованию огромных состояний нередко помогает случай. Помог он и Эду Догени, который, приехав в 1892 году в Лос-Анджелес, был настолько беден, что не мог даже оплатить комнату в самом дешевом пансионе. Эд увидел на улице старого негра, который вез большую бочку с черной жидкостью. На вопрос, что это такое, Догени получил ответ: бри. Эд выяснил, что бри собрали в Уэстлейк-парке (сейчас парк Дугласа Макартура) в самом центре Лос-Анджелеса и что сырая нефть выходит на поверхность во многих районах города.
Почувствовав запах наживы, Эдвард Догени разыскал бывшего партнера Чарльза Кэнфилда. Они заняли $400, купили участок земли на окраине Лос-Анджелеса и принялись рыть скважину лопатами и кирками. Земля была мягкой, работа спорилась. На глубине 47 метров Эд применил собственного изобретения бур, сделанный из стволов эвкалиптов.
4 ноября 1892 года Догени запомнил на всю оставшуюся жизнь. На глубине 140 метров они наткнулись на нефть. На первых порах ее собирали ведрами по 7 баррелей в день, которые тут же продавали местным заводам и фабрикам. Постепенно объем вырос до 40 баррелей.
В течение следующих нескольких лет на окраинах Лос-Анджелеса появились более 3000 нефтяных скважин. Позабыв о золоте, все лихорадочно добывали нефть. В 1899 году «перекачанный» рынок лопнул. Догени, к тому времени уже разбогатевший, скупал землю в 100 раз дешевле первоначальной цены, по центу за доллар.
После кризиса опять начался бум. Эд встретил его во всеоружии. Он здраво рассудил, что Лос-Анджелес – не единственное место в Южной Калифорнии, где имеется нефть, и уехал за 40 миль от города, в Фуллертон. Там они с Кэнфилдом наткнулись на новое месторождение. Еще через два года Догени нашел нефть в долине реки Керн, протекавшей в 100 милях севернее Лос-Анджелеса.
Состояние Эдварда Догени росло с фантастической скоростью. После Калифорнии он взялся за освоение Мексики, где несколькими годами ранее безрезультатно искал золото. Эд взял в аренду более миллиона акров джунглей недалеко от Мексиканского залива, южнее Тампико, и нашел там нефть.
Мексиканская нефтяная компания Догени строила, железные дороги и нефтепроводы, жилые дома для сотен рабочих и склады. Щедрые взятки позволяли обходить все бюрократические преграды. Casiano No. 7, первая мексиканская скважина, давала 15 000 баррелей в день. Мексиканский проект принес Догени к 1922 году более $30 млн.
Многие уверены, что без Эда Догени в Мексике никогда бы не возникла развитая нефтяная промышленность. В 1925 году его состояние перевалило за $100 млн. Догени считался самым богатым человеком Америки. Он был богаче великого нефтяного короля Джона Д. Рокфеллера.
Чудесное преображение
Мультимиллионер Догени быстро вошел во вкус новой жизни. Он отрастил густые усы, носил монокль и шил у лучшего портного модные костюмы из самого дорогого английского твида. Произошли и изменения в личной жизни нефтяного барона. В 1900 году он женился на бывшей телефонистке по имени Кэрри Эстель Бетзольд. Под венец Эд пошел во второй раз. Причем женился он всего через шесть месяцев после так и не объясненного исчезновения первой супруги, матери его сына Неда. По удивительному стечению обстоятельств первую жену тоже звали Кэрри.
Догени купил огромный участок в Честер-плейс недалеко от студенческого городка Университета Южной Калифорнии и застроил его роскошными особняками. Он поселился с новой женой в доме №8 – гигантском особняке, который назывался Грейстоун.
По иронии судьбы, на склоне 12-акрового поместья Догени из земли сочилась… нефть. Для того чтобы избежать загрязнения почвы, пришлось соорудить специальный дренаж. Так что можно с полным основанием сказать, что Грейстоун, буквально нависший над бульваром Сансет, стоит на нефти и является чем-то вроде памятника всем богачам, которые выбились из грязи в князи.
Католическая вера второй жены Эда, которую называли Ма, отлично уживалась с любовью к драгоценностям. Огромные пожертвования в казну Ватикана принесли ей титул графини. Графиня Эстель Догени быстро вжилась в новую роль. Званые ужины, которые она устраивала в Честер-плейс, походили на пышные приемы при королевском дворе.
Дом обошелся Догени в $4 млн – немыслимые для двадцатых годов XX века деньги. Казалось, что мрамора в нем больше, чем в мраморном карьере. Кроме личной часовни Ма, большое впечатление на гостей производила просторная зала Помпеи, за столами которой могли свободно разместиться 110 человек. Стены столовой украшали листы чистого золота, а сводчатый стеклянный потолок поддерживали колонны из сиенского мрамора. Гостей бывшая телефонистка принимала, восседая на похожем на трон стуле.
Догени энергично занимались благотворительностью. Они построили семинарию святого Иоанна в Камарилло, церковь святого Винсента в Лос-Анджелесе, пристроили крыло к католической больнице и открыли фонд Догени, который помогал людям с ограниченным зрением. У Эстель с юного возраста были проблемы со зрением, которые она пыталась скрыть.
Веселый роджер
В 1912 году влияние Эда Догени распространилось на Вашингтон. Едва ли можно считать случайным совпадением, что именно в этом году территория Нью-Мексико стала 47-м штатом, а сенатором от нее был выбран один из старых друзей Эда, Альберт Фолл.
Их судьбы похожи. Правда, Фолл так и не нашел золота, ни желтого, ни черного. Зато он нашел теплое место в столице, которое позволило ему разбогатеть.
Эд Догени стал доверенным советником Фолла по вопросам нефтяной промышленности. В 1920 году Уоррен Гамалиел Гардинг, партнер Фолла по покеру и сенатор от Огайо, выдвинул свою кандидатуру на пост президента. Фолл был, конечно, одним из главных советников Гардинга, а Эд стал главным финансистом избирательной кампании.
Гардинг стал президентом, победив в 37 из 48 штатов. Благодарный президент предложил Фоллу на выбор несколько постов в правительстве. По совету Догени Альберт выбрал Министерство внутренних дел.
При Уильяме Говарде Тафте, предыдущем президенте, военно-морской флот США получил в Элк-Хиллс (округ Керн, Калифорния) и в Вайоминге, в местечке под названием Типот-Доум, почти 80 000 акров земли, богатой нефтью. Это был своего рода неприкосновенный запас топлива для флота на случай возникновения чрезвычайной ситуации.
Альберт Фолл был марионеткой в руках Догени. Эд убедил Фолла и Эдвина Денби, секретаря по делам ВМФ, в том, что «флотскую» нефть разворовывают нефтяники, участки которых окружали Элк-Хиллс и Типот-Доум. Для того чтобы предотвратить дальнейшее расхищение национального достояния, объяснял Догени, землю следует отдать ему в долгосрочную аренду. Не дожидаясь чрезвычайных ситуаций, он будет добывать из нее нефть, перерабатывать в топливо и закачивать в хранилища, которые построит в Перл-Харборе.
Денби передал нефтяные земли Министерству внутренних дел, а Фолл в ноябре 1921 года отдал Элк-Хиллс в аренду Догени, а Типот-Доум – другому нефтяному магнату Гарри Синклеру.
Pan American Petroleum and Transport, компания Эда Догени, должна была получать отчисления, чтобы компенсировать расходы по строительству хранилищ. Арендаторам передали участки без аукциона. Адмиралы пришли в ярость, но ничего сделать не могли.
По мнению Альберта Фолла, выведя на сцену Синклера, он поделил участки по справедливости. Догени, правда, не понравилось, что у него забрали вайоминговский участок, но министр настаивал, что только так можно придать операции хотя бы видимость законности.
Эд Догени успокоился, когда понял, что не прогадал. Во-первых, ему достался более жирный кусок, а во-вторых, Синклеру земля обошлась дороже. Кроме $400 000 деньгами и акциями, он в ноябре 1921 года отправил на скромное министерское ранчо «Три реки» в Нью-Мексико шесть коров, быка, двух кабанов, четырех свиней и породистого рысака.
Впрочем, Догени тоже не остался в долгу. Он послал к Фоллу своего сына с другом и секретарем Хью Планкеттом. Догени-младший отвез министру в столичную гостиницу «Уордмэн Парк» чемодан со $100 000. Это было что-то вроде кредита, вот только сроки его возврата и проценты оговорены почему-то не были.
Эд Догени приобрел за $100 000 месторождения, оцениваемые в 75 – 250 млн баррелей сырой нефти. «Нам очень не повезет, – сказал он, – если мы не получим от этой сделки $100 млн прибыли».
И грянул гром
В январе 1923 года Фолл написал президенту прошение об отставке. Гардинг выразил глубокое сожаление, что «этот не знающий ни сна, ни отдыха патриот Соединенных Штатов больше не будет работать на благо своего народа». Расчувствовавшийся президент предложил Фоллу войти в состав Верховного суда, но тот отказался.
Можно предположить, что Альберт Фолл решил не рисковать и уйти в отставку в страхе перед разоблачением аферы с земельными участками в Калифорнии и Вайоминге. По Вашингтону ходили слухи, что при Фолле в министерстве махровым цветом расцвела коррупция.
Конечно, в кабинете Гардинга работали не только мошенники и взяточники. Эндрю Меллон, министр финансов, Герберт Гувер, министр торговли, и Чарльз Хьюз, государственный секретарь, были выдающимися политиками и не скрывали отрицательного отношения как к Фоллу, Денби и примкнувшему к ним генеральному прокурору Гарри Догерти, против которого начинали процедуру импичмента, так и к самому президенту.
Свою главную проблему Уоррен Гардинг сформулировал лучше всех: «У меня нет проблем с врагами. С ними я могу разобраться. Но вот что делать с чертовыми друзьями, из-за которых я не сплю по ночам?» Гардинг скончался от сердечного приступа в Сан-Франциско в отеле «Палас» в августе 1923 года. Его недолгое правление красноречиво дополняет такой штрих: главный хирург США, который, судя по всему, был под стать шефу, поставил неправильный диагноз – пищевое отравление, из-за чего по стране поползли слухи, что первая леди Флоренс Гардинг отомстила мужу за измены. Новым президентом Соединенных Штатов стал Калвин Кулидж, полная противоположность своему предшественнику. Скромный и сдержанный интеллектуал Кулидж предпочитал держаться в тени, был адвокатом по профессии и до переезда в Белый дом губернаторствовал в Массачусетсе.
После смены власти вопрос, которого так боялся Альберт Фолл – что же случилось с нефтью? – начали задавать открыто. Для того чтобы ответить на него, был создан сенатский комитет под руководством сенатора Томаса Уолша, демократа из Монтаны. Первым свидетелем на слушание из далекого Нью-Мексико вызвали бывшего министра внутренних дел Альберта Фолла.
Фолл высокомерно заявил, что действовал по личному распоряжению президента Гардинга, и поэтому не нуждался ни в консультациях, ни в советах. Что касается взяток, то он солгал, не моргнув глазом: «Мне никто и никогда не предлагал, и я никогда не получал никаких компенсаций».
Вел себя бывший министр уверенно, говорил убедительно. Зал он покинул с гордо поднятой головой.
Фолла сменил Эдвард Догени. Он, словно учитель несмышленым ученикам, разъяснил сенаторам, что разного рода мошенники при помощи наклонного бурения выкачали из месторождений в Элк-Хиллсе и Типот-Доуме миллионы баррелей сырой нефти и что он спас «черное золото» для страны. Уолш не первый раз участвовал в подобных расследованиях, но Догени отвечал убедительно, а его позиция вызывала уважение. Он категорически отрицал, что передавал Фоллу деньги или ценности.
Несмотря на то что первый раунд остался за Догени и Фоллом, слухи о мошенничестве не стихали. В начале 1924 года 67-летний Эд Догени совершенно напрасно решил послушать совета своего адвоката Фрэнка Хогана и неожиданно для всех добровольно вызвался снова дать показания комитету. В этот раз он признал, что дал взаймы Фоллу $100 000, подчеркнув при этом, что для него эти деньги «не больше, чем $25 или $50 для обычного американца». При помощи этого сравнения он, очевидно, пытался объяснить, что такие деньги и взяткой-то считать нельзя.
Слепая Фемида
30 июня 1924 года жюри присяжных в Вашингтоне вынесло решение о задержании Альберта Фолла, Гарри Синклера, Эда и Неда Догени. Их обвиняли в заговоре с целью обмануть правительство Соединенных Штатов, коррупции и взяточничестве. Эдварду Догени вменяли в вину то, что он предложил взятку, а Альберту Фоллу – что он ее взял. Правительство требовало аннулировать аренду на том основании, что договор был заключен обманным путем.
Задержание и предъявление обвинений участникам «скандала Типот-Доум» (именно такое название он получил в американской прессе) положили начало целой серии судебных процессов, рассмотрение которых затянулось до 1931 года.
Первый гражданский иск рассматривался в федеральном окружном суде Лос-Анджелеса. Этот город был вотчиной Догени, который пользовался в Калифорнии почетом и уважением. Для вынесения решения судье понадобились шесть месяцев. На 105 страницах он постановил аннулировать лицензию на аренду Элк-Хиллса и объяснял, что президент Гардинг превысил свои полномочия, разрешив передачу земли. Догени должен был выплатить казне $9 282 000, стоимость всей выкачанной из Элк-Хиллса нефти. Правда, позже эту сумму уменьшили до $5 500 000. Контракт на строительство хранилищ на Гавайях также был признан недействительным.
После того как вышестоящий суд отклонил апелляцию адвокатов Эда Догени, они обратились в Верховный суд США. Высшую судебную инстанцию Америки возглавлял бывший президент Тафт, назначенный на этот пост Гардингом в 1921 году. По иронии судьбы Альберт Фолл мог бы быть его помощником, если бы принял предложение президента.
Пока Верховный суд рассматривал апелляцию, сначала Догени, а затем и Фоллу пришлось отвечать на уголовную часть иска – обвинения во взяточничестве.
Главной фигурой этого процесса в Вашингтоне, приковавшего к себе внимание всей Америки, стал адвокат Хоган. Эду Догени к тому времени исполнилось 70 лет. Бурные события последних лет сказались на здоровье и превратили его в глубокого старика. Это сразу же бросилось в глаза, когда он занял место обвиняемого. Эд производил впечатление упавшего духом, больного и усталого человека. Симпатии к немощному старику вместе с патетической речью Хогана заставили присяжных после пятичасового совещания вынести вердикт: не виновен.
Решение было встречено громовыми аплодисментами и радостными криками. Семейство Догени вернулось в Лос-Анджелес победителями. На вокзале поезд встречала толпа из 400 человек. Мэр поздравил «этого великого американского патриота» с победой. Казалось, что это город только что вышел победителем из судебного спора, а не один из его жителей.
В 1927 году дошла очередь и до Гарри Синклера. Сославшись на пятую поправку к конституции, он отказался отвечать на вопросы сенаторов и был приговорен за неуважение к конгрессу к 6,5 месяцам тюрьмы.
Следующим судили Альберта Фолла. Эд дал другу $5000 для того, чтобы тот нанял Фрэнка Хогана. Догени также купил у бывшего министра ранчо за $168 000, но разрешил ему и дальше жить там.
Фоллу было 67 лет, бывшего министра ввезли в зал суда на каталке. Его усадили в специальное кресло, но он потерял сознание и упал на пол. Большинству зрителей показалось, что этот спектакль придумал Хоган, чтобы вызвать симпатию к своему клиенту, но никто жалеть его почему-то не торопился. Альберт Фолл был признан виновным, приговорен к году тюрьмы и оштрафован на $100 000.
Верховный суд тем временем оставил в силе решение апелляционного суда Калифорнии и приказал Догени платить за нефть. Суд также решил, что он не имеет права требовать $11 млн за строительство хранилищ.
Поскольку Фолла признали виновным в получении взятки, то Догени, ранее уже оправданный, был вынужден вновь предстать перед судом по обвинению в подкупе государственного чиновника. Его шансы еще раз выйти сухим из воды юристы оценивали невысоко.
Перед началом процесса в семье Догени произошла трагедия. В ночь с 15 на 16 февраля 1929 года Нед Догени и Хью Планкетт были застрелены в Грейстоуне. Обстоятельства двойного убийства так и не были до конца выяснены. Криминалисты нашли ожоги от пороха на руке Неда, но пистолет находился в руке Хью. Когда разыгралась трагедия, Эд и доктор находились в доме. Тела были найдены в гостиной, но полиция, вызванная лишь через 4 часа, обнаружила их в южной гостевой комнате.
По одной из версий, Хью Планкетт собирался дать показания комитету и рассказать о чемодане с деньгами для Фолла. Встревоженный Эд хотел отправить Хью в психиатрическую клинику и для этого пригласил доктора. У Планкетта действительно были проблемы с психикой, поэтому он вполне мог угодить в психушку. Из-за этого наверняка вспыхнула ссора, закончившаяся стрельбой. Версия правдоподобная, но она не объясняет, почему убитых оказалось двое. Смерть единственного сына стала для Эда Догени страшным ударом, от которого он так и не оправился.
Очередной судебный процесс был как две капли воды похож на предыдущий. Хоган вновь заламывал руки и вызывал своим красноречием слезы у присяжных. Особенно театрально, с разными интонациями, он зачитал показания Неда, написанные им незадолго до смерти. Практически слепая миссис Догени не выдержала и закричала: «Это Нед! Это Нед!», после чего у нее началась истерика. Присяжные совещались час. Они вернулись с вердиктом: не виновен.
Альберту Фоллу при помощи ссылок на плохое здоровье удалось почти год отлынивать от тюрьмы. В федеральную тюрьму в Санта-Фе его увезла в июле 1932 года полицейская скорая помощь. Фолл, кстати, вошел в историю. Он стал первым в истории США членом кабинета, который попал за решетку. Несмотря на то что Альберт Фолл выглядел таким слабым и больным в зале суда, он прожил еще 12 лет и умер в 1943 году.
Что касается Эда Догени, то он последние три года своей жизни почти не покидал Честер-плейс. В виде разных выплат, штрафов и пеней ему в общей сложности пришлось отдать свыше $47 млн. Сколько он заплатил адвокатам за семь лет бесконечных процессов и тяжб, неизвестно. Тем не менее после своей кончины, произошедшей 8 сентября 1935 года, он оставил жене $85 млн.