Мода на киноальманахи добралась и до России: в прокат выходит «Короткое замыкание» – пять историй о любви
Киноальманахи почему-то всегда считались фильмами для киноведов и кинокритиков. Несколько новелл от разных режиссеров, объединенных общей идеей, — что-то в этом есть скучное и фальшивое, что-то от школьного доклада или смотра художественной самодеятельности. Лучшие из киноальманахов распадались на маленькие фильмы (в 1980-е в московских кинокружках отдельно показывали новеллу Феллини из альманаха «Три шага в бреду» и новеллу Годара из «РоГоПаГа»). Другие воспринимались как обычное кино: кто-нибудь помнит, что «Четыре комнаты» были сняты четырьмя разными людьми, а не только тяни-толкаем Тарантино-Родригесом?
Несколько лет назад литературные критики предсказывали, что роман как жанр вот-вот перестанет быть интересен, а все кинутся читать сборники рассказов, потому что у современного человека очень маленький запас внимания, он не может долго фокусироваться на одной истории. Критики оказались неправы: наоборот, в моду вошли саги, литературные сериалы и романы с продолжением. А вот кинозрители от саг и сериалов немножко устали, и возникла мода на альманахи.
Киноальманахи всегда привлекали гениев, новеллы для киноантологий снимали Пазолини, Висконти, Спилберг, Скорсезе, Кар-вай, Антониони, Джармуш, Херцог. Киноантологии строились по разным принципам: иногда существовала только общая идея, иногда участникам проекта приходилось вписываться в жесткие требования. Если в проекте «На десять минут старше» (2002) режиссеры должны были выразить свою идею времени в десяти минутах фильма, то в других альманахах правила игры оказывались гораздо строже.
Например, в проекте «Люмьер и компания» (1995) каждый эпизод должен был длиться не более 52 секунд (столько же, сколько первый в мире фильм), он должен был быть снят камерой братьев Люмьер, и никакого искусственного освещения или наложенного звука — потому что альманах посвящался 100-летнему юбилею кино. В создании этого альманаха участвовали 40 режиссеров, от Дэвида Линча и Питера Гринуэя до Андрея Кончаловского и Патриса Леконта. Леконт сделал почти гениальную короткометражку, полностью воспроизведя классическое люмьеровское «Прибытие поезда на вокзал города Ла Сьота», но в наши дни. Он поставил камеру там же, откуда снимали братья Люмьер, снял то же самое прибытие поезда — лишь для того, чтобы показать, что сегодня поезд на этом вокзале уже не останавливается.
«Сумеречная зона», «Боккаччо-70», «Нью-Йоркские истории», более поздние «Эрос», «9 сентября» — все это было очень интересно, но все-таки больше напоминало внутренние игры режиссеров. Слово «киноальманах» перестало наводить на обычного зрителя тоску лишь после появления фильма «Париж, я люблю тебя». 18 историй — россыпь романтических открыток на тему «Привет из Парижа» — полностью изменили отношение публики к жанру альманаха. Возможно, потому, что «парижские» короткометражки были яркими, умными и быстрыми, в духе времени, и говорили не о времени и не о философии, а о любви. Кроме того, этот альманах оказался идеальным продуктом для современного человека, воспитанного на рекламе: «Париж» предлагал много очень разных фильмов в одной упаковке, что-то вроде «подарочного набора» в супермаркете. Можно было выбрать то, что больше всего нравится, а остальное просто не смотреть.
Совсем недавно вышел второй фильм из «любовной» серии, на этот раз про Нью-Йорк. В нем отдельные новеллы уже связаны общим сюжетом. Продюсер и автор идеи «Города любви», Эммануэль Бенбихи, сейчас готовит три новых проекта: те же самые «я люблю тебя», только про Шанхай, Рио и Иерусалим. В одном из интервью он так объяснял популярность этих проектов: классический стиль рассказа постепенно вышел из моды, и сегодня публике больше нравятся обрывочные, множественные истории, вроде «Магнолии» или «Столкновения». Киноальманах — лучший способ рассказать такую историю.
Квинтэссенцией жанра стал альманах «У каждого свое кино», выпущенный в честь 60-летия Каннского кинофестиваля. В нем была общая идея — волшебство кинематографа, притягательность кинозала. И по «Своему кино» особенно ясно было видно, кто как относится к формату короткометражки: Роман Полански, не смущаясь, экранизировал анекдот про порнокинотеатр; Клод Лелуш при помощи кино рассказал о знакомстве своих родителей и о собственном детстве; а Ларс фон Триер разобрался с аудиторией, убив топором назойливого зрителя. Анекдот, исповедь, самопародия или манифест — в короткометражке обычно больше ни на что не хватает времени.
В России киноальманахи не были особо популярны. После «Прибытия поезда» — там были Балабанов, Месхиев, Хван и Хотиненко — в этом жанре наступило затишье. И теперь вот — «Короткое замыкание», пять новелл о любви и трудностях перевода от молодых режиссеров: Петра Буслова, Ивана Вырыпаева, Алексея Германа-младшего, Кирилла Серебренникова и Бориса Хлебникова.
Автором идеи фильма стала продюсер Сабина Еремеева. Еремеева говорит, что киноальманах привлек ее возможностью поработать с разными режиссерами. Поскольку каждый эпизод по сути короткометражка, съемки были очень короткими, яркими и веселыми. «Сейчас в России созрело новое поколение режиссеров, которым есть что сказать на современном языке про сегодняшнего героя, — рассказывает продюсер. — Некоторых из них я пригласила поучаствовать в “Коротком замыкании”, предложив довольно абстрактную тему — взаимоотношения мужчины и женщины. И каждый из них сделал свою вариацию на тему любви-нелюбви. Сложность состояла лишь в том, как собрать все новеллы в один фильм и правильно представить».
Начало «Короткого замыкания» идеально описывает весь жанр киноальманаха: режиссеры по очереди подходят к камере и просят какой-нибудь напиток. Хлебников, брутальный скиталец, просит «сто грамм водки», Герман-младший, хитро улыбаясь, выдает заказ на тридцать с чем-то порций виски и нитроглицерин — «очень нужно». Кто-то хочет кофе, кто-то минералки — в общем, каждый собирается догоняться по-своему. Сегодняшнее представление о киноальманахе действительно больше всего напоминает посиделки в баре, где все разговаривают одновременно и каждый о своем, а потом из этого получается что-то общее: гул голосов, сигаретный дым, поднимающийся к потолку, похмелье наутро.
«Короткое замыкание» уже было показано на «Кинотавре» и на Венецианском кинофестивале, его уже ругали маститые российские режиссеры и хвалила тусовочная публика. Если верить авторам «Замыкания», этот фильм надо не ругать или хвалить, а ощущать. Алексей Герман-младший призвал зрителей «попытаться найти общие душевные токи» в этих разных историях. Токи, безусловно, есть, но они почему-то не кажутся токами любви. Все новеллы — про отсутствие взаимопонимания и про невозможность слов. Любовь рождается где-то вне слов, выразить ее никто не может.
Новеллы «Короткого замыкания» балансируют на грани манифеста и самопародии. Борис Хлебников пускает героя «Свободного плавания» в свободное плавание вокруг чужой любви. Петр Буслов исполняет жестокий романс, где любовь и рада бы рифмоваться с кровью, но герой — глухонемой и рифм не разбирает. Алексей Герман-младший помещает гения в психушку и прикрывает это все туманом. Иван Вырыпаев надевает на зрителя кислородную маску, призывая «не понимать, а ощущать». Наконец, Кирилл Серебренников рассказывает анекдот о человеке в костюме креветки, который целует всех прохожих и получает за это оплеухи. «Общие душевные токи» фильма, похоже, в том, что любовь сегодня — нема и глуха, она может лишь улыбаться, выводить на стене надпись «Оля — сиська» или листать словарь в поисках подходящего слова.
Альманахи — от великих до ужасных — всегда были способом посмотреть на какой-нибудь предмет с разных сторон. Как те слепые, ощупывая слона, видели каждый что-то свое, так кинорежиссеры, ощупывая общую тему «Короткого замыкания», рассказывают каждый о себе. В результате получается слегка неуклюжий, немного замкнутый, большой серый слон — сегодняшний молодой русский кинематограф.