Джо Кописки, приехавший фермерствовать в россию из Англии, пожаловался Владимиру Путину на отсутствие прибыли в своем хозяйстве, низкие закупочные цены на молоко и возросшие затраты на производство.
Несмотря на очевидные сложности жизни "-по-фермерски", впоследнее время представители российской элиты стали все чаще возвращаться к земле. Фермерами заделались экс-мэр Москвы Юрий Лужков и бывший руководитель столичного ГУВД Владимир Пронин.
Для таких, как они, даже придумали особый термин: «новые сельские». Однако не у всех проекты развиваются одинаково успешно.
Немецкая философия
В 2003 г. редактор одной из московских газет, а ныне популярный блогер, живущий за границей, посетовал в кругу друзей: мои компаньоны, представляете, купили землю, поля с деревней, да еще и с душами. Тогда у совладельца одежной сети WoolStreet Александра Бродовского и появилась уверенность, что нужно купить землю. И не 32 «сотки» на Новой Риге, где он уже воссоздал сад-огород из своего детства, а автономное ранчо подальше от Москвы: «Я всегда чувствовал, что война неизбежна, и хотелось пусть иллюзорной, но безопасности для семьи». Земля в родной Тульской области в то время стоила гроши – $60 за гектар. Александр купил поле и разрушенные коровники одного из колхозов. Деревни в то время как таковой уже не было: несколько заброшенных домов, только в двух из них жили старики и приезжали две семьи дачников.
Первая поездка в поселок Льва Толстого была незабываемой не только для начинающего фермера, но и для совсем немногочисленных местных жителей: вереница джипов, телеоператоры и иностранец в ковбойской шляпе. Секрет в том, что Александр Бродовский долго жил в Германии и является поклонником немецкой культуры. Поэтому он пригласил к себе в консультанты легендарного Зеппа Хольцера, австрийского агрономического гуру, в надежде перенести в пойму Оки альпийскую пастораль. Увлечение биопродуктами у Бродовского – со времен жизни в Германии. А тут аутентичный герой с формулой агропроизводства, словно созданной под российского потребителя. Он вдохновил на полевые работы многих из тех, кто никакого отношения к сельскому хозяйству прежде не имел. Среди его почитателей – огромное число представителей европейского городского населения. Пермакультура (экологическое сельское хозяйство), аутентичность, биопроизводство и немного эзотерики сделали из Хольцера звезду. Поего идее, занятие сельским хозяйством – это сплошная скатерть-самобранка: на большинстве фотографий герой лежит на траве, закинув руки за голову, а в это время все само растет. Для этого нужно только один раз активно вмешаться в природу с помощью техники, создать такие ландшафтные условия, где каждый элемент будет идеально сочетаться с другим, и создастся продуктивный симбиоз неживой природы, растений, животных и человека. Это и называется пермакультурой.
Настоящее Эльдорадо Хольцер нашел в России, и его первым русским клиентом стал Бродовский. Имя проекту придумали красивое – «Вальдхоф» («подворье в лесу»; потом его заменили на более символичное и соответствующее месту – «Горчичная поляна»). Гонорар австрийцу был выплачен по максимуму. Сумм Бродовский не называет, но говорит, что на консультантах никогда не экономит ни в основном бизнесе (одежном), в котором сам разбирается очень хорошо, ни в агроделах.
О начале сотрудничества с австрийцем бизнесмен вспоминает так: «Первый вопрос консультанта на заросшем бурьяном поле был: вам это для себя нужно или для бизнеса? Я наивно ответил: и для того, и для другого. Сейчас я понимаю, что объединить не получится, потому что проект «для себя» включает страсть, которая в бизнесе только мешает. Тогда Хольцер ответил: «Я буду с тобой работать, но ты должен купить весь колхоз». Я уныло пошел выяснять, есть ли такая возможность, и в итоге купил около тысячи гектаров и еще немного взял в аренду. Тогда возникла бизнес-идея: свиньи. Это ядерная реакция: одна свинья беременна всего лишь три месяца, три недели и три дня и приносит пятнадцать поросят».
Сотрудничество было недолгим – бизнес «не рос»: то, что подходит для балкончика в стандартах пермакультуры, невозможно воссоздать на гектарах земли с большим количеством привлеченной рабочей силы. Хотя «звезда» продолжает активно гастролировать по России, но ни одного проекта, как утверждает Александр Бродовский, Хольцер до конца не довел. Однако свою главную задачу, по мнению фермера, он выполнил, познакомив начинающего «крестьянина» с Карлом Людвигом Швайсфуртом. Это миллиардер, который владел фермой Herta – символом германской колбасной промышленности и конвейером по убою животных и переработке мяса. Под давлением партии «зеленых» и разладов на этой почве с семьей Швайсфурт продал свое огромное, рассеянное по всему миру хозяйство за миллиард евро и основал фонд помощи биохозяйствам, потом купил имение в Баварии, где построил маленький мясной заводик по выпуску биоколбасы. Швайсфурт стал новым консультантом Бродовского, открыв ему секреты мясного производства. Одним из ключевых моментов стал бесстрессовый забой. «Стресс оказывает огромное влияние на качество мяса, но у нас эта тема совсем не обсуждается. Вся наша система сельского хозяйства предполагала и предполагает максимальное издевательство над животными», – утверждает Александр.
Правильный мясной цех долго проектировался, еще дольше строился и согласовывался с нашими надзорными ведомствами. Не до конца перемолотый бюрократией животновод объясняет это так: «В России все частное фермерское хозяйство было убито еще в 1930-е, то есть все регламентированные технологии были «заточены» на очень крупное производство, и мы со своими маленькими объемами в эти схемы ну никак не вписывались». Подумывали снова обратиться к немецкому опыту, но, когда просчитали, во сколько обойдется привлечение иностранных специалистов, их разрешения на работу, отказались. Найти подрядчиков среди местных тоже было непросто: масштаб не тот, непонятная конструкция здания. А строения проектировал известный немецкий архитектор Эрвин Вахтер, фанат стройки из вневременных материалов – камня, глины, дерева. Придуманные Вахтером постройки были универсальны, то есть на «скелете» можно делать и сарай, и мясной цех, и пятизвездочную гостиницу. Но от идеи агротуризма Бродовский отказался почти сразу, поэтому отель делать не стали. То, что сделали – зернохранилище, мясной цех, погреба, сараи– стоит недешево. «Откровенно говоря, я уже и не знаю, сколько все это стоило. Проекту скоро десять лет, о затратах, и не только финансовых, вспоминать неприятно – примерно миллиона два-три долларов. Это могло бы быть гораздо дешевле».
Колбаса не для всех
Парное мясо, биосертифицированные специи и полный запрет на использование стабилизаторов и пищевой химии – вот рецепт настоящей колбасы. В семье Свена Линдауэра такую колбасу делают несколько поколений. Молодой немецкий фермер стал новым партнером Бродовского.
Колбаса, по его мнению, продукт высокоинтеллектуальный и интересный: «У нас ручной труд и, значит, другая философия продукта. Это непременно отражается на вкусе».
Стадо находится в непосредственной близости от убойного цеха и в течение нескольких минут после забоя туша разделывается, а мясо превращается в колбасный фарш. Таких хозяйств в России не более десяти.
«Первая колбаса, которую мы варили на кухне, была незабываемой. Мы попробовали результат труда буквально. Ощущение незабываемое: мы посеяли зерно, собрали, выкормили животных, забили их, причем по бумагам забивали в совершенно ужасном, но сертифицированном цехе», – рассказывает Бродовский.
Распространяли колбасу по друзьям и знакомым. Открыли вагончик в центре районного города Суворов, чтобы «отработать» на местном населении новый товар, тем более, что цены не столичные. «Для себя я решил, что, как только не хватит продукции для поставки в Москву, ларек будет закрыт, потому что на этом уровне биопродукция потребителю неинтересна». Параллельно шло построение московской сети распространения. Одновременно с этим появился интернет-магазин, и пиар пошел по накатанной: стали писать, приглашать на интервью.
Потом появились сети. «Я против сетей, но у них есть преимущество: они дают постоянный спрос и позволяют избежать сезонности. У нас настолько гомогенная группа покупателей, что они все одновременно на пару месяцев зимой уезжают кататься на лыжах, алетом – на испанские дачи», – отмечает Бродовский. Когда на ярмарке представители «Глобус Гурмэ» пригласили фермера в сеть, он решил попробовать, хотя понимал, что в этом случае придется обеспечивать постоянные поставки. Потом в системе распространения появился «Зеленый перекресток». Однако сотрудничество было недолгим: случилась «африканская чума».
Убойная сила
Логично, что в истории, где есть поле чудес, будет и страна дураков. Наезды на «нового сельского» имели место с самого начала: приезжали «товарищи», облеченные погонами и властью, курсировали на джипах по тупиковой деревне, потом начались звонки с вопросами и угрозами.
Первый сигнал от Россельхознадзора поступил, когда свиней запретили держать выгульным способом. Дали месяц, чтобы поместить скотину в сарайчики. Задача казалось очень затратной и по срокам нереальной. Вот тогда ушел управляющий фермы, не выдержав давления, а от владельца потребовались инвестиции в километры заборов, душевые, шлагбаумы.
Но время главной атаки со стороны рейдеров было выбрано идеально: владелец уехал за границу. В эти дни, как потом выяснилось, один из сотрудников фермы не поил свиней и два поросенка умерли. Дальше начался плохой детектив: как по команде, выскочили надзорные органы, взяли анализ, через день ветеринар бежал по деревне с криком: «Тула сказала валить на чуму!» Квозвращению хозяина от стада в четыреста голов осталась куча пепла. Хотели сжечь даже постройки, их еле отстояли, но в карантинную зону попало зернохранилище, и урожай биопшеницы, который впервые за многие годы был огромным: 35 центнеров с гектара еле удалось сбыть соседям. Два месяца весь город говорил об уничтожении фермы.
Нападки на него сам Бродовский связывает с тем, что пойменная земля– золотая, 70 см гумуса, уже подготовленное хозяйство. Да и с точки зрения безопасности участок очень интересен, естественно огорожен рекой и лесом, может получиться идеальный схрон: 300 км от столицы, несколько часов на авто, а на вертолете – совсем ничего.
Отстоявшему хозяйство фермеру приятели в шутку советовали вести круговую оборону. «Махно из меня точно не получится!» – отвечает Александр. Иожидает эскалации конфликта: ему уже намекнули, что может быть хуже.
Начать с нуля
От развала ферму спасло только настойчивое желание начать все с нуля еще раз. Пересмотрели стратегию и поняли, что для дальнейшего зарабатывания денег все есть – убойный пункт и мясной цех, сертифицированные для производства биопродукции, а это направление сейчас очень востребовано среди мясных производителей. Вспомнили, что в «Горчичной поляне» есть неприхотливые коровы древнейшей мясной породы галловей – стадо в двести голов. Наладили производство колбасы из говядины и баранины, восстанавливают связь с сетями, развивают сеть прямых продаж. Продуктивность хозяйства небольшая: на убой идет десять бычков в месяц.
Принцип small is beautiful для фермерского бизнеса самый органичный. Через десять лет после старта Бродовский понял, что больших денег заработать не получится. Для поддержания рентабельности он начал дробить свой «колхоз» на отдельные центры извлечения прибыли. Первым выделил самое проблемное – полеводство. Система выращивания сельхозкультур по биостандартам предусматривает безукоризненную работу техники. Эффективная борьба с сорняком возможна в считанные дни: не успел механически обработать поля – урожай потерял. Больное место любого механизаторского цеха– воровство горюче-смазочных материалов. Это была черная дыра. Ловить бесполезно: постоянно в лесу находили канистры с маслом и топливом. Когда полеводство было отдано сотруднику фермы Геннадию как индивидуальному предпринимателю, потребление горючего упало в разы. Оказывается, в зимний период со всеми задачами справляются один человек и один трактор, а летом впервые за многолетнюю историю фермы техника вышла в поля без задержек. Но пуповину до конца пока не перерезают: «На посевную или ремонт техники открывается беспроцентное финансирование, но осенью рассчитаемся. Каждая вложенная копейка – это минус ему, потому что урожай он станет продавать нам же по ценам, которые будут интересны животноводу фермы». В мясном цехе введена оплата по выработке. Но схема еще требует доработки: Бродовский уверен, что сейчас пойдут очень сильные обороты, и без личной мотивации каждого ничего не получится. Развивают в «Горчичной поляне» и новые направления. Так, молочных коров, которых держали исключительно для себя, приспособили к выкармливанию козлят: в округе появилось большое число сыроваренных ферм, и им некуда девать молодняк, приходится чуть ли не собакам скармливать. А в Москве есть другая публика, которая знает: чтобы попасть в хороший ресторан на Корсике или на острове Кос и отведать козлятины, нужно за неделю записаться и заказать это блюдо. В поселке Льва Толстого козликов доводят до 6 кг веса (это примерно два месяца) и с этим продуктом уже выходят на рестораторов.
Сейчас на ферме работают двенадцать человек, до истребления свиней было около сорока, а месячный оборот превышал 2,5 млн руб. Сейчас производство стало приносить прибыль, но она несоизмерима с доходами основного – одежного– бизнеса. По мнению Бродовского, сотрудники должны сами устанавливать себе режим, график и размер зарплаты.
Кейс «Горчичной поляны» – история не про зарабатывание денег. «Изначально это личный вызов, – подчеркивает Александр Бродовский. – Из этой истории я хочу уйти победителем, а не побежденным. Любой ценой! Тем более что дело абсолютно крепко сбито. Одно но: мне скоро 58 лет, детей моих фермерство в таком виде абсолютно не интересует, более того, они считают это потерей времени и сил. Моя задача – подумать, что будет без меня».