Власти считают аварию на Саяно-Шушенской ГЭС самой непонятной в истории. Местным жителям понятно только одно – виноваты в Москве
Леонид Беляков приехал на Саяно-Шушенскую ГЭС в 1968 году 17-летним комсомольцем. Он строил тот самый второй агрегат, рванувший на прошлой неделе. «То, что произошло, не случайно, — говорит он. — Хотя в авральном режиме запускали первый агрегат, но он вел себя нормально, не дурил. А второй всегда вел себя плохо. Чихал и спотыкался». Правда, сотрудники «РусГидро», владельца ГЭС, говорят, что тщательно изучили данные своего рода черных ящиков и пришли к выводу, что до последней секунды автоматика не фиксировала проблем. А потом — гидроудар.
Сначала аварию на Саяно-Шушенской гидроэлектростанции восприняли как глобальную катастрофу: гигантская волна смоет города, в том числе Абакан и даже Красноярск, расположенный в полутысяче километрах. Затем — как рядовое происшествие: плотина цела, авария случилась в одном цехе, правда, несколько рабочих погибли. Паника кончилась, люди спустились с гор, цены на бензин упали. Шок остался только у жителей поселка Черемушки, население которого работает или работало на ГЭС.
Больше 60 работников так и не вернулись домой. А их тела не могли найти ни на станции, ни в Енисее. Началась масштабная операция, руководить которой прилетели министры Сергей Шойгу и Сергей Шматко. А в пятницу прилетел даже премьер Владимир Путин.
ВЗЛЕТЕЛ И ВРАЩАЛСЯ
В понедельник, в 8.14 по местному времени рванул один из десяти агрегатов легендарной ГЭС, строительство которой началось в 1968 году. Рванул в буквальном смысле: под давлением воды в водоводе генератор весом 980 тонн выбил бетонную крышку диаметром около 15 метров, вылетел, как торпеда, в машинный зал, пробил в нем крышу и грохнулся обратно, разлетевшись на куски. Наружу ударила вода — с силой не меньшей, чем давит 200-метровый столб. За считаные минуты были затоплены все помещения, расположенные ниже уровня Енисея. Это три уровня, на которых были люди: 305-й, 315-й и 320-й (цифры соответствуют высоте над уровнем Балтийского моря).
Аварийные работы возглавил Андрей Митрофанов. Он уже 20 лет работает на СШГЭС главным инженером. Он говорит, что этот кошмар случился у него на глазах, но наотрез отказывается рассказывать, как это выглядело. «Выглядело так, что не дай бог пережить еще», — повторял Митрофанов. «Второй агрегат взлетел в воздух и вращался, разрушая все», — охотнее отвечает на вопросы Саша, молодой сотрудник станции, которого в день катастрофы на работе не было. Те, кто был, на вопросы отвечать категорически отказываются.
«Ротор — вон он, в воде, тоже вверх ногами. И груда меди, подшипник, подпятник», — показывает Саша на обломки, лежавшие в воронке в перекрытии между 327-й и 315-й отметками. Где-то там должно было быть порядка 60 человек, а сверху снуют спасатели, строители и разные делегации из людей в гражданских костюмах. Воронка заполнена жидкостью, напоминающей рассольник. 40 тонн масла ушло вниз по реке. Часть отловили, часть в четверг еще двигалась мимо Минусинска в сторону Красноярска. Вертолеты МЧС поливали Енисей каким-то реагентом. С воздуха пятна красиво переливались цветами радуги.
ГДЕ МЕРТВЫЕ
Весть об аварии разлетелась мгновенно. Всюду началась паника, все сели на машины и поехали подальше от Енисея в горы, на бензоколонках выстроились очереди, бензин подорожал вдвое. Даже в Красноярске испугались, хотя до него больше 500 километров, а по реке — куда больше.
Глава МЧС Сергей Шойгу прилетел ночью. К тому времени абаканским спасателям удалось вытащить только одного живого. Он уцелел в вентиляционной шахте. Потом московские спасатели вытащили еще двоих. Последний спасенный провел в масляно-водяной жиже почти сутки. «Это было чудо. Воздушная пробка, а вокруг эта ядовитая смесь. Он к потолку прижался, [так что] одна щека была в воде», — рассказывает его знакомый Константин, работающий в эксплутационной службе. «Водолазы говорят, что вообще ничего не видят в этой жиже. Она баллоны даже разъедает», — слышал он.
Погибших очень долго не могли найти. Никто даже не предполагал, куда могут деться так много людей. Сначала в списках пропавших было 64 фамилии. Только двоих сотрудников нашли дома. Один из них вернулся с рыбалки. «Пришел, сказал: я живой, уберите меня из списка», — рассказывал министр Шойгу. Родственники мучились вопросом: когда же начнется откачка жидкости? Почему тянут? Откачку несколько раз переносили, потому что внизу тоже разметало перегородки. Через них затекала вода из Енисея, и водолазы должны были их заделать.
Жители Черемушек ходили на смотровую площадку в двух километрах от плотины. Они видели отдыхающих после смены спасателей и злились. «У меня муж на 320-й отметке, и я верю, что он живой. Почему они не откроют биндюжку, которая к этому залу ведет? Обедают или отдыхают», — возмущалась жена одного из пропавших. К родственникам Шойгу не ездил — он следил за тем, как идут работы. С ними каждый день в ДК «Энергетик» встречался губернатор Хакасии Виктор Зимин, который привозил специалистов с ГЭС. «Я людей не могу спать положить, — оправдывался начальник поисково-спасательного отряда Александр Кресан. — Они все говорят: идемте, Александр Николаевич. А ведь могут себя погубить».
Спасатели трижды прошли все доступные затопленные участки. Привезли и запустили специального робота. На подмогу прилетели элитные сочинские водолазы. Только потом стали находить трупы. Распечатанный список с 12 фамилиями начали дополнять зеленым фломастером. Когда на следующий день начальника поискового отряда спросили, почему ни в машинном зале, ни в Енисее трупы не обнаруживаются, он вдруг ответил: «Мы с вами живем в Сибири. Это у нас называется — река не отдала».
ТРЕБУЮТ БОЛЬШЕГО
Родственники высказывали требования. Их немедленно удовлетворяли. Женщина, которая просила вытащить мужа с 320-й отметки, требовала, чтобы народу показали робота, а молодой бородач, потерявший отца, хотел, чтобы на место аварии приехал священник. «Священника? Конечно, можно», — отвечал губернатор. Тем же вечером местное телевидение показало владыку Феофана на фоне разрушений и погружаемого в воду робота.
На следующей встрече пенсионер Николай Васильевич, у которого без вести пропал сын, объявил губернатору, что собирает родительский комитет и что уже есть первые требования. Во-первых, предоставить адвоката, чтобы судиться с компанией «РусГидро», которой принадлежит СШГЭС. Во-вторых, выделить сертификаты на обучение их внуков в вузах. Наконец, выплатить по 10 млн рублей. «Хорошо, Николай Васильевич, — ответил губернатор и пообещал адвоката и доплаты из фонда “Единой России”. — Вчера Грызлов звонил. За каждой семьей чиновника закрепим. И замуж выдавать будут, и в армию провожать».
Еще жители поселка хотели спросить, почему никто не информировал население, когда произошла авария. «Должно быть оповещение, а у нас даже радио не работает! — кричали женщины. — Почему у нас в поселке сирены нет?» — «Сирена на станции была. Когда случилось это несчастье, сирена заорала, — ответили ей. — Все кинулись бежать. И все равно одного размазало по стенке. Вот завоет сейчас сирена, куда вы уйдете?» — «В горы», — не задумываясь ответила ему седая старуха.
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ ИЛИ ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ
Жителям этого поселка с детства привили уверенность, что гидроэнергетика — самое безопасное производство, изобретенное человеком. Бывший сотрудник станции Сергей Шульц, который когда-то снимал фильмы об истории станции, уверял, что и ракетой ее не возьмешь. Она разрушится в двух случаях: землетрясение более восьми баллов — но тогда рухнут все дома — или термоядерный взрыв, но и в этом случае люди раньше погибнут, чем их затопит.
Объясняя, почему их плотина непоколебима, мужчины изображают руками арматуру толщиной со ствол дерева. А сколько бетона. «125 метров в основании, а по гребню идет дорога шириной больше 30 метров», — у всех как от зубов отлетает. Жители Черемушек с детства знают, как устроена станция. Разумеется, у них сразу и версии появились. Школьники со скейтами с серьезным видом рассуждали, что в воду попало масло. Пенсионерки обсуждали обошедший уже всю страну ролик из интернета, на котором видны первые минуты после аварии.
Что такое гидроудар, официальные лица толком не объяснили. Позже они просто стали говорить, что он не причина, а следствие. Причины будет устанавливать комиссия. «Ситуация уникальная. Это самая масштабная и непонятная авария в гидроэнергетике, которая была в мире», — настаивал министр энергетики Шматко. Неофициальные эксперты согласны: с ходу приоритетную версию не назовешь.
Станислав из Саяногорска помнит, что в июле руководство «РусГидро» рапортовало о максимальной за всю историю станции выработке энергии. Но бывший сотрудник Шульц отметает версию, что станцию перегрузили. По его словам, еще в советские годы в порядке эксперимента станцию нагружали и больше. Но главное — идущие от станции линии электропередач рассчитаны на меньшую нагрузку, чем проектная мощность ГЭС, поэтому на пределе она и не могла работать.
С ним не согласен эксплуатационщик Константин. Оборудование изнашивалось, к нему нужен был другой подход. «На второй машине, которая вылетела, через полгода должны были начать капитальный ремонт с полной разборкой. А они дают нагрузку, как на новое оборудование!» — критикует он московское руководство. «Обычно у нас [одновременно] работало пять-шесть агрегатов. А в понедельник — девять», — соглашался с ним бывший начальник штаба гражданской обороны СШГЭС Леонид Беляков.
ГОРОД НА ПОХОРОНАХ
Обсуждение версий продолжалось и во время похорон. В четверг хоронили шестерых. Еще накануне гробы поставили в фойе ДК, чтобы каждый мог проститься. Уже за час до выноса тел центральная площадь была переполнена. «Нет, у них не пройдет эта версия с гидроударом», — судачили два старика.
Константин пришел попрощаться с членом своей бригады. Сам он в день аварии был в отпуске: «У меня с бригады 12 человек вышли на работу, вернулись пятеро. Чудом выплыли. Они были в курилке на 327-й отметке. Там железная лестница. Кто успел подняться и пробежать по коридору, тот успел. Там было три секунды. Раз, два, три — и все».
Разговоров о тех, кто чудом спасся, было много, и они тоже давали представление о масштабе катастрофы, как и постоянные напоминания, что пробивший крышу генератор весил 980 тонн. Все рассказывали про рабочего, который выплыл с 320-й отметки, хотя никто не помнил его имени. Он плыл на свет, его подхватила волна и выбросила, как торпеду, он пролетел через помещение музея ГЭС, невредимым приземлился на газон и на следующий день вышел на работу.
Работник станции Саша рассказывал про своих знакомых. «Одному моему другу жизнь спас сотовый. Он его включил в темноте и увидел дверь. Выбегает — а за ним волна. Побежал в сторону десятого агрегата — там есть вход в тело плотины. Там видит двух уборщиц, они просто забились в угол и не знают, что делать. Он им: “Бегите за мной!” А вот еще слесарь турбинного цеха Шинкаренко. Находился в районе второй машины, и, когда она взорвалась, его волной донесло до десятой. А в это же время выплыл весь в масле Коля Третьяков. Так они забрались на водораздельную стойку [и спаслись]».
Накануне местный владыка Феофан рассуждал о том, что ГЭС в свое время не была освящена и на ее территории часовню нужно строить, чтобы больше такое не повторялось. Прощаясь с погибшими, и. о. председателя правления «РусГидро» Василий Зубакин пообещал выделить деньги на строительство часовни. Но только не рядом со станцией, а на кладбище.
НЕ ШКОЛА ГУМАНИЗМА
Шойгу тем временем распекал участников спасательной операции. Он это делал утром и вечером. Не трогал только губернатора Зимина. Выяснилось, что из Абакана так и не привезли людей, чтобы они убирали территорию, и этим вынуждены заниматься сами спасатели. «Если увижу еще одного спасателя с метлой, сокращу группировку. У нас здесь не школа гуманизма», — острил министр.
Еще оказалось, что баня, где спасатели могут помыться, в Саяногорске, а до него 45 километров. Представитель «РусГидро» сказал, что спасателям, возможно, разрешат мыться в спорткомплексе. «Что значит возможно?» — взбеленился министр. «Решение нужно», — отвечал докладчик. «Считайте, что решение уже принято. Пользуйтесь», — отрезал Шойгу.
В том же духе проводил встречи губернатор Зимин. Больше всего доставалось заму мэра Александру Затепякину и директору СШГЭС Николаю Неволько. Оба выглядели очень робкими противниками. Затепякину пришлось отдуваться за мэра Саяногорска Леонида Быкова, который уехал отдыхать за границу за два дня до аварии и не вернулся. «Не может купить билеты», — оправдывался Затепякин.
Родственники жаловались губернатору, что их мужья и сыновья формально работали не на ГЭС, а в других фирмах, потому что «РусГидро» использовала схему с аутсорсингом. Слесари, маляры, уборщики — весь персонал был со стороны, и теперь родственники не знают, к кому обращаться. Губернатор тоже возмущался. «Я вчера сказал [об этом] министру энергетики. Не будете здесь, бл*дь, больше цехом! — кричал он на директора. — 15% экономики республики — и нет юрлица. Не будет больше этого. Премьеру доложу!»
Премьер-министра ждали на следующий день. Накануне его приезда в заводоуправлении, угол которого соприкасается с разрушенным залом, уборщицы тщательно мыли мраморный пол. Для расследования произошедшего была создана правительственная комиссия с Игорем Сечиным во главе. Зимин с гордостью сообщил родственникам жертв, что его в нее тоже включили.Директор Неволько говорил, что три агрегата почти не повреждены. Но бывшие сотрудники сомневались. «Шестой — да. На вид целый. А о каких трех он говорит, я не понимаю. Я видел, ходил там. Они все упали», — недоумевал эксплуатационщик Константин.
А министр Шматко не унывал. После очередного совещания он сказал, что заменить можно хоть все десять агрегатов и что западные поставщики уже на второй день после аварии демонстрировали интерес. «Не надо бояться цифр, — говорил он. — Плотина стоит четыре пятых стоимости станции, а у нас есть возможность вместо выбывших генераторов поставить другие, еще более мощные».
В советские годы десять агрегатов устанавливали восемь лет. Теперь их хотят иметь к 2011 году. Министр энергетики Шматко уже подсчитал: «Если мы будем иметь 50–80 мегаватт [дополнительно] на каждом аппарате и заменим все десять, мы машинный зал получим бесплатно».