В Чечне родственники боевиков – враги народа. Этот опыт пытаются привить и в других республиках Северного Кавказа
Месяц назад, накануне визита Барака Обамы, несколько российских граждан были депортированы из Египта за просроченные визы. Один из них, студент исламского университета Аль-Азхар Масхуд Абдуллаев, сошел с рейса «Каир–Москва» и исчез. Через 10 дней он появился на грозненском телевидении и призвал своего отца сдаться. Отец, чеченский террорист №2 Супьян Абдуллаев, не сдался, и сын снова пропал. «Вернулся в Египет», — утверждали на грозненском телевидении. «Уехал к матери в Баку», — говорили в начале июля в республиканской прокуратуре. «Я видел его на матче ЦСКА–“Терек” в Грозном», — сообщил советник президента Чечни Тимур Алиев.
15 июля похитили и убили чеченскую правозащитницу Наталью Эстемирову, которая помогала родственникам искать Масхуда. Коллеги Эстемировой обвинили в ее смерти Рамзана Кадырова. Тот возмутился и даже позвонил на мобильный телефон главе «Мемориала» Олегу Орлову. «Вам будет стыдно, когда это окажется неправдой», — говорил ему Кадыров. А потом чудесным образом возник Масхуд Абдуллаев. 22 июля его передали в руки матери на границе Азербайджана и России. «Он не звонил [целый месяц], потому что никак не мог разблокировать свою египетскую сим-карту», — объяснила Newsweek мать Масхуда Сацита Абдуллаева. Близкие к делу правозащитники попросили Newsweek «не лезть в эту историю, чтобы не навредить парню».
Сын Супьяна Абдуллаева попал в ситуацию, в которой оказывались многие чеченцы с «проблемной родословной». В «Мемориале» считают, что тяжелые времена для них начались еще в 2004 году. Тогда после теракта в Беслане генпрокурор Владимир Устинов призвал к контрзахватам заложников. В Москве эти заявления списали на излишнюю эмоциональность Устинова, но в Чечне многие сочли их руководством к действию. Родственников боевиков преследовали, пытали, брали в заложники и лишали имущества — чаще всего просто сжигали его дотла.
«Если ранее репрессивные действия являлись либо местью, либо попыткой получить сведения о воюющих близких, то теперь подобные методы стали тактикой давления на боевиков с целью вынудить их сдаться», — утверждалось в бюллетене «Мемориала» весной 2005 года. Репрессии ненадолго прекращались в период амнистий, которые объявлял боевикам Рамзан Кадыров. Но в 2008 году, когда поток «покаявшихся» иссяк, власти Чечни вернулись к прежним методам борьбы с подпольем.
В этом году после серии покушений на высокопоставленных чиновников снова началась масштабная зачистка в Чечне и Ингушетии. Не менее активно идет и работа с родственниками — без нее чеченские силовики уже и не представляют себе, как бороться с экстремистами. Их опыт пытаются перенять коллеги из соседних республик, но до чеченского размаха им пока далеко. Корреспондент Newsweek объехал весь Северный Кавказ, встречаясь с родными и близкими боевиков, и пришел к выводу: только в Чечне к ним относятся как к врагам народа.
БЕЗ СУДА ПРОПАВШИЕ
Первыми под удар попали родные самых известных сепаратистов. Еще в декабре 2004 года в Чечне исчезли сразу восемь родственников ныне покойного главы Ичкерии Аслана Масхадова. Автомобили, вывозившие семью Масхадовых, остановили сотрудники ГРУ, но спецназовцам объяснили, что захват санкционирован премьер-министром республики Рамзаном Кадыровым. Вскоре Аслан Масхадов заявил, что кадыровцы могут похитить не только его семью, но и весь его тейп. 8 марта 2005 года Масхадов был убит, а в мае его родственников отпустили.
Его старший брат Леча сейчас живет в поселке Подгорный, который местные называют Собачевкой. У него скромный одноэтажный дом с чистым двориком. К корреспонденту Newsweek вышел высокий неразговорчивый старик. Рассказывать о злоключениях семьи пришлось его сыну Солману — после того как старший Масхадов полгода провел в заключении, у него пропала память.
Масхадовы провели шесть месяцев на старой ферме неподалеку от Хоси-Юрта — родового села Рамзана Кадырова. Их держали в маленькой кладовке, на нескольких квадратных метрах ютились 12 человек. «Кормили как на убой, а вот в туалет выводили раз в сутки, лишний раз постучишься, начинали избивать дубинками», — вспоминает Солман. По его словам, стариков специально не били, «разве что разок-другой дубинкой по рукам». Но молодым приходилось тяжело. На племяннике Масхадова Ихване Магомедове охранники ежедневно отрабатывали приемы рукопашного боя, а племянницу лидера сепаратистов Хадижат Сатуеву не только били, но и пытали током, если верить Солману: «Они почему-то считали, что Хадижат поддерживает с дядей связь».
Родственники Масхадова по крайней мере вернулись живыми. «А три года назад бесследно исчезли Элина Эрсеноева, на тот момент уже вдова Шамиля Басаева, и ее мать», — рассказывает Татьяна Локшина из Human Rights Watch. Эрсеноева на «отлично» окончила университет, работала в комитете по делам молодежи и сотрудничала с популярной в ту пору газетой «Чеченское общество». Она вышла замуж за Басаева в ноябре 2005 года, а через семь месяцев Басаева ликвидировали. По чеченским обычаям, невеста не обязательно должна быть знакома с женихом. Элина поздно поняла, за кого выходит замуж.
Со временем она втянулась в подпольную работу: собирала для мужа информацию в интернете и выкладывала на сайтах боевиков его заявления. А когда ее мужа взорвали в ингушском селе Экажево, в дом к Эрсеноевым пришли сотрудники ФСБ. Они сказали, что знают о связях Элины с Басаевым, и ушли. Перепуганная девушка написала письмо в правозащитные организации: «На меня оказывают давление, я вышла замуж, но мой муж оказался боевиком». Помочь Эрсиноевой никто не успел: на следующий день неизвестные в камуфляже затолкали девушку в машину в центре Грозного, и больше ее не видели. Через некоторое время исчезла и ее мать.
Близкая подруга Эрсиноевой Таиса Исаева считает, что Элину похитили не потому, что она сотрудничала с сайтами боевиков: «От нее требовали отдать [оставшийся от мужа] дипломат с документами и $7 млн». Существовал ли этот кейс в действительности, теперь уже никогда не узнать.
Родственники нынешнего лидера боевиков Доку Умарова тоже пропали при загадочных обстоятельствах. В начале 2005 года неизвестные похитили его престарелого отца, брата и жену с шестимесячным малышом. Спустя полтора года его брат Ахмад Умаров вдруг появился на грозненском телевидении. Его представили как боевика, только что вернувшегося к мирной жизни под гарантии безопасности от Рамзана Кадырова. До этого в Чечне никто и не слышал, чтобы Ахмад участвовал в каких-либо боевых действиях. «У Доку своя жизнь, у меня своя. Я отвечаю только за себя и хочу заниматься мирным трудом», — заявил Умаров.
Новость о «добровольной сдаче» и «братский призыв» к Доку последовать этому примеру несколько дней крутились на местных телеканалах, а потом как обрезало. Появились слухи, что Ахмад сбежал из Хоси-Юрта, где гостил в тех же условиях, что и родственники Масхадова. Стех пор о судьбе «амнистированного» Ахмада и других пропавших Умаровых ничего не известно.
ОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМ
Захват заложников — это даже не самый распространенный способ давления на родственников боевиков. Первое место — по крайней мере в последнее время — за карательными поджогами. С прошлого лета сотрудники Human Rights Watch зафиксировали 26 таких пожаров, но сама практика вошла в моду гораздо раньше, еще при старшем Кадырове. Ахмат-хаджи призвал наказывать семьи боевиков 1 мая 2004 года — за восемь дней до своей гибели. А 2 мая в селе Аллерой сгорели два дома, принадлежавшие родственникам боевиков.
Потом к этой теме неоднократно возвращался его сын. «Надо использовать чеченские обычаи, в прежние времена таких людей проклинали и изгоняли. Это нормально…» — заявил Рамзан Кадыров в августе 2008 года и поручил районным властям «усилить работу в этом направлении». Тогда же, в августе, глава администрации Аргуна Ибрагим Темирбаев собрал у себя 17 семей боевиков и предложил им либо вернуть сыновей домой, либо убираться из города. Две семьи уехали сразу. В Аргуне тем временем распространились слухи: дома тех, кто отказывается сотрудничать с властями, будут сожжены. Через четыре дня один из домов сожгли.
Поджоги происходят достаточно организованно. Племянники Рамзана Гакаева примкнули к боевикам еще в 2000 году. Гакаев пытался их образумить и один раз даже встретился с ними, но дело кончилось тем, что боевики избили своего собственного дядю. А в прошлом декабре к его дому подъехала машина с автоматчиками. Они вывели старика на улицу и стали поливать дом бензином.
Рамзан Гакаев испугался. Не столько за себя, сколько за соседа — между их крышами было меньше метра. Он подошел к командиру группы и предложил ему разделить дома экскаватором. Поджигатели согласились, подогнали технику, снесли ближайшую к соседу стену и подожгли дом.
Официальные структуры и не отрицают, что такие случаи есть. Уполномоченный по правам человека в Чечне Нурди Нухажиев считает, что чеченские силовики могут иметь отношение к поджогам, но действуют «исключительно по собственной инициативе». «Я ни в коем случае не оправдываю их, но понимаю по-человечески, что их на это толкает», — говорит он. Нухажиев считает, что поджигателями движет одно только желание — отомстить за погибших родственников или сослуживцев.
Дом, который сожгли в Аргуне в августе 2008 года, принадлежал Хеде Израиловой. После пожара женщину в покое не оставили, а вновь вызвали в городскую администрацию и потребовали «вернуть сына». Она решила найти его: собрала немного вещей и продуктов и отправилась к селу Тазен-кала, где он по ее предположению и партизанил в окрестностях.
Эту историю рассказала Newsweek Наталья Эстемирова. Израилову задержали и жестоко избили. На допросе ей сломали ногу со словами «Значит, в лес к сыну шла? Теперь не скоро ходить будешь!». Потом Хеду обвинили в пособничестве экстремистам и осудили. Узелок с едой и нижним бельем, который она несла в лес, сочли «поставкой питания боевикам».
Правозащитники говорят, что республиканские силовики придумывают все новые способы давления на родственников боевиков. «Им не выплачивают детские пособия и пенсии», — утверждает исполнительный директор «Мемориала» Татьяна Касаткина. Первый зампрокурора республики Шарпудди Абдул-Кадыров сообщил Newsweek, что в известных прокуратуре случаях это происходило потому, что люди отсутствовали по месту постоянного жительства. А в межрайонной прокуратуре Ачхой-Мартановского района такие накладки объяснили «техническим сбоем».
ПЛОХАЯ ПОЧВА
Чеченский опыт пытаются привить и в других республиках, но для этого там пока не подготовлена почва. В начале июля на совещании с силовиками президент Дагестана Муху Алиев говорил о нескольких способах борьбы с боевиками. «Первый, который навязывают нам сверху, означает, что мы должны наказывать их семьи», — цитируют его слова местные газеты. Алиев не уточнил, кто именно навязывает эту политику, но сам ее не поддержал и высказался за профилактику экстремизма.
К профилактическим работам, которые ведут дагестанские силовики, тоже есть вопросы. В начале года милиционеры задержали сестру убитого боевика Вадима Бутдаева. Она ехала в маршрутке, и под ее сиденьем обнаружился целый арсенал: толовые шашки, гранаты, патроны. Уже во время судебных слушаний выяснилось, что подписи понятых были подделаны. Других свидетелей не нашлось, и обвинению пришлось отзывать дело.
А в общественной организации «Матери Дагестана» Newsweek рассказали, как в марте 2008 года ныне покойный глава МВД Дагестана Адильгерей Магомедтагиров убеждал старейшин села Гурбуки изгнать семьи боевиков. Три семьи были поставлены перед выбором: публично отречься от родственников или уехать из села. Они выбрали второй вариант.
Но это скорее исключения. Министр пытался реализовать ту же схему в селах Губден, Гимры и Балахани и потерпел поражение: местные жители его просто не поняли. В селе Гимры, где в 2007 году режим контртеррористической операции (КТО) вводился на целых восемь месяцев, в розыске числятся 12 человек. В той или иной степени практически все местные жители — их родственники. Попытка надавить на них подняла волну возмущения.
Теперь даже глава сельской администрации Алиасхаб Магомедов на вопросы о лидере местных боевиков Ибрагиме Гаджидадаеве лишь пожимает плечами: «А что, простой человек от него зла не видел». А услышав имя генерала Сергея Ченчика, который руководил операцией в этом районе, презрительно морщится: «Что это за генерал, который бьет простого крестьянина?»
Шамиля, отца Ибрагима Гаджидадаева, здесь никто не притесняет. Его сын взял на себя убийство главы МВД Магомедтагирова, а Гаджидадаев как работал директором гимринской школы, так и работает. На встрече с корреспондентом Newsweek он сетовал, что его начальников завалили анонимками, но уволить пожилого и уважаемого человека никто не посмел.
В Кабардино-Балкарии тоже мягкие нравы. Там корреспондент Newsweek встретился с Эльдаром Астемировым — отцом амира кабардино-балкарского фронта Анзора Астемирова. Анзор был одним из организаторов мятежа в Нальчике в 2005 году.
После этих событий к работодателю Эльдара пришли сотрудники ФСБ и порекомендовали избавиться от человека с такими опасными родственными связями. Эльдару пришлось уехать из Нальчика в село, и на этом его злоключения закончились. «Как раз когда случился мятеж, здесь возвращали старые названия, — вспоминает Эльдар, — хотели и моему родовому селу вернуть название Астемирово, но тут оказалось, что Анзор стал главным местным абреком». По его словам, власти тут же вспомнили, что дед Астемирова был связан с белогвардейцами, а братьев его отца расстреляли как врагов народа. «В общем, Астемирово осталось Акбашем. Пожалуй, на притеснения от властей это не тянет», — улыбается отец знаменитого боевика.
Семья еще одного организатора нальчикского мятежа, Руслана Одижева, осталась жить в Нальчике. Одижев, узник Гуантанамо и местная знаменитость, был расстрелян во время спецоперации в 2007 году. Тела боевиков родственникам не выдают, но мать Одижева Нина через суд добилась, чтобы ей вернули труп ее сына.
У самого Одижева детей не было, но они были у его сестры. Его племянник, десятилетний Нуриддин, гордится, что у него был такой грозный дядя. «В школе меня никто и пальцем не смеет тронуть», — говорит он. Для молодых мусульман Кабардино-Балкарии Руслан Одижев уже стал красивой кавказской легендой, и силовики оставили семью в покое. Глава МВД республики Хачим Шогенов, известный сторонник жестких мер, ушел в отставку в 2006 году. С тех пор местные милиционеры стараются следовать принципу: «Не важно, сколько боевиков вернутся из леса. Главное, сколько туда уйдут».
МОЙ ПАПА – ТЕРРОРИСТ
Судьбы родственников всемирно известных террористов
УСАМА БЕН ЛАДЕН
Из девятнадцати сыновей Усамы бен Ладена только двое пошли по стопам отца, стали членами «Аль-Каиды» и находятся в розыске. Остальные занимаются бизнесом в Саудовской Аравии и Египте. Еще в 2001 году, сразу после терактов 11 сентября, от имени всей семьи бен Ладенов выступил дядя Усамы – Абдулла. Он осудил атаку на США, заявил, что семья уже 8 лет не поддерживает с Усамой отношений, и выразил надежду, что родственников террориста не будут преследовать. Самый известный из сыновей Усамы – Омар. Он написал книгу о своем детстве, снял документальный фильм, но ни разу не признал своего отца террористом. Не исключено, что именно поэтому Испания и Великобритания отказались признавать его беженцем. В 2007 году 27-летний Омар женился на 51-летней британке Джейн Феликс-Браун. Но и это не помогло ему добиться «визы супруга» от Лондона. А на прошлой неделе стало известно, что в Пакистане погиб еще один сын бен Ладена – Саад. Он был убит в результате ракетного удара. Представители американской разведки считают, что он не имел отношения к «Аль-Каиде» и просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время.
АЙМАН АЗ-ЗАВАХИРИ
Враг США №2, египтянин аз-Завахири, едва избежал смерти в декабре 2001 года, когда американцы бомбили район Тора-Бора в Афганистане. В этой бомбардировке погибли жена аз-Завахири Азза и трое его детей. В своей книге «“Аль-Каида” на дороге к 11 сентября» лауреат Пулитцеровской премии Лоуренс Райт пишет, что Азза была погребена под рухнувшей крышей дома, а ее четырехлетняя дочь Аиша, страдавшая синдромом Дауна, пережила ракетный удар, но погибла от холода, пока спасатели разбирали завалы. Во время бомбардировки также погибли сын и еще одна дочь террориста. Две его старшие дочери остались в живых. Их дальнейшая судьба неизвестна.
ТИМОТИ МАКВЕЙ
Ветеран войны в Персидском заливе и организатор взрыва в Оклахома-Сити в 1995 году, Тимоти Маквей был казнен 11 июня 2001 года. Его тело кремировали, а прах развеяли в месте, неизвестном даже родственникам террориста. Родители Маквея развелись, когда Тиму было 10 лет, и с тех пор большую часть времени он проводил с отцом. Сегодня его отец Билл Маквей живет в том же доме в графстве Ниагара. Каждый день он вывешивает американский флаг и почти все время проводит, играя в карты через интернет. «Никто не знает, кто я, и это хорошо», – рассказывал Билл Маквей в интервью Associated Press. Мать Тима страдает нервными расстройствами, его старшая сестра Патриция уехала на юг и не общается с прессой, а младшая, Дженнифер, работает врачом.
СЕКО АСАХАРА
Глава секты «Аум Синрике» Секо Асахара с 2004 года ожидает смертной казни за организацию зариновой атаки в токийском метро в 1995 году. У него шестеро детей. Две старшие дочери считались последовательницами отца. В 2000 году они участвовали в похищении своего брата, а два года назад подали иск в суд на правительство и психиатра, признавшего Асахару вменяемым. Они требовали $435 000 компенсации, но иск их был отклонен. Младшие дети также засветились в судебных скандалах, но уже совсем по другим причинам: третья дочь Асахары дважды получала отказы в поступлении в университет, хотя сдавала все экзамены, а одного из сыновей не приняли в частную среднюю школу. Когда руководители учебных заведений узнавали, чьи это дети, они решали, что их присутствие «может нарушить спокойную студенческую атмосферу».
Читайте также
Сострадательное отклонение