Экогорода – это то, что ждет Россию через пару десятков лет. Если разговоры об энергосбережении не окажутся пустыми
Ханна Андерсен — не родственница Ганса Христиана Андерсена, хотя большую часть времени проводит в Копенгагене, общаясь с детьми. «Дети сами выставляют мне оценку за работу», — утверждает она. Чтобы узнать эту оценку, надо заглянуть в унитаз. Если черви, живущие в нижней части сливной трубы, радостно копошатся в опилках, поглощая фекалии, то Ханна сработала на «отлично». Если они тонут в озере мочи, значит, все пошло насмарку.
Компостный туалет, который перерабатывает экскременты в перегной, украшает копенгагенский «Дом экологического вдохновения». В унитазе две дырки: одна для больших, другая — для малых дел. Для Ханны, которая учит детей в возрасте от шести до десяти лет жить в гармонии с природой, фокус состоит в том, чтобы убедить мальчиков писать сидя. Тогда они (как и девочки, которых специально обучать не нужно) будут попадать в нужное отверстие.
Вероятно, если бы дом строил для себя мужчина, было бы найдено иное техническое решение, но его хозяйка — знаменитая актриса Ютте Абильдстрем. Дом был построен в 1999 году и тогда казался революционным. Он сам себя обогревает и освещает благодаря солнечным батареям — их панели покрывают почти весь стеклянный фасад.
Зимой в дело вступает каменная печь. Дым, который образуется при сгорании дров, полностью очищается и повторно используется для нагревания поступающего в дом воздуха. В результате тратится меньше энергии, а в воздух выбрасывается чистый и холодный CO2. Сложные системы теплообмена улавливают все излишки тепла в доме, направляя их на нагрев теплицы, где в перегное из компостного туалета растут овощи, зелень и ягоды. Их поливают водой, которая до этого использовалась для мытья рук и посуды, но прошла через песчаный фильтр с микроорганизмами.
Дома, которые потребляют минимальное количество взятой извне энергии, называют пассивными. Сейчас в мире около 20 000 таких зданий, и по сравнению с большинством из них «Дом экологического вдохновения» — прошлый век. За последнее десятилетие в Европе возникли целые экорайоны, перерастающие в экогорода.
В самой Дании статус экогородов был официально присвоен шести населенным пунктам, включая столицу страны Копенгаген. Это не значит, что датская столица сплошь состоит из пассивных домов, однако ее муниципалитет поставил очень жесткие цели по сокращению энергопотребления и переходу на возобновляемые источники энергии, такие как солнце и ветер. Помимо этого город меняет свою транспортную структуру — из-за количества велосипедистов в час пик он уже сейчас напоминает Пекин или Ханой 1980-х годов.
Дания идет в авангарде процесса, захлестнувшего всю Европу. В России он только запускается с опозданием лет на двадцать — Дума сейчас во втором чтении рассматривает закон об энергосбережении. Он обяжет всех граждан установить счетчики на тепло и воду, чтобы заставить их экономить ресурсы, предоставит льготы предпринимателям, которые используют «зеленые» технологии, и ужесточит требования по энергосбережению для всех строящихся зданий. Интерес президента Медведева к проекту экополиса блогера Максима Калашникова заставляет предположить, что в России дойдет дело и до экогородов. Лишь бы не таких экзотичных, как у Калашникова.
КОРПОРАТИВНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
В районе Западная бухта шведского города Мальме когда-то была крупнейшая в Европе судоверфь, но в начале 1990-х она закрылась. Мэр Мальме Ильмар Реепалу в разговоре с Newsweek вспоминал, как унаследовал город с 20-процентной безработицей, 10-процентным бюджетным дефицитом и огромным индустриальным пустырем на месте градообразующего предприятия.
Тот пустырь теперь не узнать: вдоль элегантного деревянного променада тянутся симпатичные дома с окнами почти во всю стену и огромными лоджиями.
«Летом здесь как в Италии — все забито загорающими», — говорит, ежась от холода, рекламщик Ричард Леман. Погода солнечная, но пронизывающий октябрьский ветер буквально сдувает все живое.
Полюбоваться проливом Эресунн с гигантским мостом, который соединяет Данию со Швецией, и шпилями копенгагенских церквей на том берегу нам удается из теплой квартиры брата Ричарда, Кента Лемана. «Да, это мы — братья Леман», — смеется Ричард, намекая на скандально известную компанию Lehman Brothers. С ней он на самом деле никак не связан, зато связан с немецким энергетическим гигантом E.ON — инвестором, вложившимся в строительство первого экорайона Мальме и его главной архитектурной доминанты — небоскреба «Поворачивающийся торс».
В наполненной солнечным светом двухэтажной квартире мало деталей, которые бы подчеркивали ее экологичность. Суть — в незаметных технических решениях, например в окнах с тройными стеклами и более эффективным утеплением стен. На чердаке вентиляционная труба, выводящая теплый воздух из квартиры, змейкой обвивает и таким образом нагревает трубу, в которую засасывается свежий холодный воздух с улицы.
Это позволяет резко сократить расходы на отопление, которое обеспечивает районная теплоцентраль. Она работает на энергии, вырабатываемой ветряками, вынесенными в открытое море. Все излишки горячей воды, производимые летом, закачиваются в естественные подземные полости в известняках, на которых стоит город Мальме, и там ждут зимы. «Это хороший дом, мы видим это по счетам, которые нам присылают», — говорит Ричард Леман. В момент постройки в 1999 году его дом потреблял в два раза меньше энергии, чем средний дом в Мальме. Теперь разрыв сильно сократился. «Все новые дома, которые строятся в Мальме, — пассивные», — объясняет мэр Реепалу.
Рыночная цена квадратного метра квартиры Кента Лемана, с ее расположением прямо у кромки моря, двумя большими лоджиями и открытой террасой, составляет €5000. Средняя по району цена — €3500. По московским меркам — дешево.
Отходы канализации в Западной бухте тоже не используются впустую. Из них производится биогаз, на употребление которого постепенно переводятся все автобусы Мальме. Биогазовое топливо по составу идентично обычному газовому, поэтому их можно смешивать в произвольных пропорциях, что, собственно, и происходит на газовых заправках в Мальме, а также на принадлежащей E.ON электростанции, производящей электричество для города.
Люди, близкие к городским властям, говорят, что проект Западной бухты на 90% — личная заслуга мэра Реепалу. Сам он объясняет успех своей дружбой с тогдашним шведским премьером, который к тому же жил в Мальме. Премьер создал инвестиционный фонд под строительство экорайона и привлек к сотрудничеству E.ON. «В долгосрочной перспективе это было хорошее вложение для страны, ведь мы позволяем экономить на нефти, газе и уране, а все это Швеция импортирует», — говорит Реепалу.
Председатель правления E.ON Nordic Хокан Буске объясняет участие компании в таких проектах чистой прагматикой. «История показывает, что те компании, которые не экспериментировали, в итоге оказывались в дураках», — говорит он. Зеленые технологии подешевеют, уверен он. E.ON уже в этом году начинает испытывать технологию «вертикального ветра», которая позволяет на 30% сократить стоимость производства электричества из ветра. Нанотехнологии, по словам Буске, позволят более чем в два раза увеличить спектр солнечного излучения, поглощаемого солнечными батареями.
НАРОДНЫЕ ИНИЦИАТИВЫ
Сотрудничество властей с большим бизнесом — один из путей возникновения экогородов. Самое известное экопоселение Европы — район Вобан в немецком Фрайбурге — возникло по другому сценарию. Местный житель Андреас Деллеске встречает нас возле «Дома 037». Это бывшая казарма, построенная нацистами в 1937 году. «Цифра 37 была написана на здании, и нам показалось хорошей идеей сохранить ее в названии центра нашей общины — ведь это температура человеческого тела», — объясняет он.
После войны и до начала 1990-х здесь квартировались французские военные. Когда те еще только паковали вещи, по территории уже ходила инициативная группа, озабоченная проблемой доступного жилья для студентов. Она переросла в общественное движение «Форум Вобан», которое вдохновило власти города на создание образцового экорайона в тесном сотрудничестве с его будущими жителями.
Инженер по образованию, Андреас присоединился к «пионерам» Вобана на раннем этапе. Теперь, работая на местную туристическую компанию с подходящим названием Futour, он водит людей среди зданий, многие из которых он вправе считать отчасти собственными детищами. Андреас — автор множества больших и маленьких технических решений, которыми напичкана инфраструктура Вобана. Например, в «Доме 037» он придумал систему, которая включает отопление в отдельных комнатах только за час до прихода человека, который там работает. Правда, тому нужно заносить свое расписание в специальную программу.
По иронии судьбы в день нашего знакомства Андреас водил по Вобану огромную группу мэров и муниципальных работников из Швеции. После успеха Западной бухты каждый уважающий себя шведский градоначальник считает своим долгом построить что-то подобное — только лучше. В Вобане им было чему поучиться. Если в Мальме у жителей было много жалоб — строители работали наспех, а пассивность дома достигается очень кропотливой ручной работой, — то в Вобане с этим было все порядке: строили для себя. В большинстве случаев будущие жители принимали активное участие в проектировании своих домов. Цена квадратного метра в таких строительных кооперативах составила €1600–1800. Покупая дом в Вобане у компании-застройщика, придется выложить €2000 за кв. м. Снять квартиру площадью 100 кв. м здесь можно за €1000 в месяц.
В дополнение ко всему, что есть в Мальме, в подвале дома, где живет Андреас, стоит когенератор, который одновременно вырабатывает тепло и электричество, сжигая природный материал, собираемый при рутинной очистке парков Фрайбурга. В районе есть еще и большой центральный когенератор, работающий на том же материале. Но когенераторы и солнечные батареи многих домов Вобана вырабатывают больше энергии, чем нужно для собственного потребления, поэтому они продают излишки энергии оператору электрических сетей. Такие дома называются plus energy houses — дома с положительной энергетикой.
Утопающий в зелени Вобан кажется гораздо более обжитым и каким-то дачным. Тишина здесь лишь изредка нарушается трамваем, скользящим по покрытым газонной травой путям. Находясь в Вобане, никогда не скажешь, что это самый густонаселенный район Фрайбурга. От каждого дома здесь — не более пары минут ходьбы до трамвайной остановки. Трамвай — основной вид транспорта, так как 70% семей добровольно отказались от личного автотранспорта. Вобан изначально задумывался как район без автомобилей.
Впрочем, есть машины общественного пользования. Если жителю района нужно отправиться в дальнюю поездку или за покупками, он бронирует себе машину по интернету и получает пароль, с помощью которого можно разблокировать ее на стоянке. Синий аппаратик под рулем, из которого при правильном наборе пароля выпадают ключи, тоже сконструировал Андреас.
Когда в России появится свой Вобан, неизвестно, но, как считает архитектор из канадского Ванкувера Роджер Бэйли, наблюдавший московские пригороды по дороге из Домодедово на архитектурный фестиваль Building, первый шаг в этом направлении уже сделан. Многоэтажные дома и густая застройка, по его словам, гораздо прогрессивнее, чем бесконечные североамериканские одноэтажные пригороды с плотной сеткой автодорог. «Ванкувер уже лет 10–15 движется к европейской модели, которая сближает, а не разъединяет людей», — говорит Бэйли, автор олимпийской деревни в Ванкувере, где в следующем году пройдут зимние игры. Его проект вобрал все самые свежие идеи по строительству пассивных зданий.
Другой участник фестиваля, Мэтью Пристман, уже осуществляет в России энергетически прогрессивный проект. Тепло, отбираемое при охлаждении закрытого горнолыжного комплекса в Нижнем Новгороде, будет использоваться для обогрева аквапарка по соседству. Правда, на каприз нижегородцев, которые летом страдают по русской зиме, придется все равно потратить дикое количество энергии.
Совсем в ногу со временем шагают несколько бывших заводов российской оборонки. К примеру, Подольский химико-металлургический завод отдал все свои мощности под производство кремниевых пластин, основных элементов для солнечных батарей. По словам его коммерческого директора Артемия Толоконникова, они отправляются в Европу, Северную Америку, Азию, но только не в Россию. Здесь потребителей пока не нашлось.