Коллеги не ждали в Москве сенатора Андрея Вавилова, потому что он снова под прицелом прокуроров в связи со старым делом об исчезнувшем в 1996 г. госкредите на поставки истребителей МиГ в Индию. Но на прошлой неделе бывший первый замминистра финансов Вавилов вернулся. А по информации Newsweek, незадолго до этого спикер Совета федерации Сергей Миронов уточнил у президента, что если прокуроры пришлют запрос, выдавать им Вавилова не следует, так как у прокуроров «санкции сверху нет» и это самодеятельность. Владимиру Путину самодеятельная прокуратура не нужна. И он уже решил ее реформировать.
Новый генпрокурор Юрий Чайка рапортует об успехах и демонстрирует исключительную активность, чтобы прямо сейчас доказать президенту свою полезность. А у Путина в голове другое: он стравливает и перестраивает своих силовиков, чтобы остаться хозяином положения после своей отставки. Прокуратура — самый мощный силовой орган. Кистень. Отставки Владимира Устинова Путину показалось недостаточно, и вот он сдул пыль со старой идеи — лишить прокуратуру права заниматься следствием. Обсуждаются варианты: от создания новой структуры, в которую вошли бы следователи из всех ведомств — прокуратуры, МВД, ФСБ, Госнаркоконтроля, таможни, — до формирования независимой следственной вертикали внутри самой генпрокуратуры. Но «внутреннее решение» уже принято, утверждают близкие к Кремлю источники. По их словам, шансы проведения реформы приближаются к 100%.
Ситуация стала быстро меняться после прошлогодней отставки близкого к Сечину генпрокурора Устинова. Установился новый баланс сил: теперь Сечин — за реформу, команда силовиков раздроблена, да и сами они растеряли аппаратный вес. «Сопротивляться уже некому», — объясняет близкий к Кремлю источник. С заменой Устинова на Чайку прокуратура оказалась как бы сама по себе и к тому же в конфликте почти со всем окружением Путина. «Играет роль личностный фактор, — говорит депутат Госдумы Михаил Гришанков, — руководители целого ряда ведомств могут быть заинтересованы в ослаблении прокуратуры».
Первым о необходимости создания Следственного комитета (СК) в конце прошлого года заговорил спикер Думы Борис Грызлов — с подачи, как утверждают собеседники Newsweek, президентской администрации. Он предлагает построить внутри самой прокуратуры нечто вроде стенки — организовать Следственный комитет со своей автономией в регионах, а его руководитель в чине первого замгенпрокурора будет назначаться Совфедом по представлению президента, а не генпрокурора, и, соответственно, сохранит независимость от своего формального начальника. Иными словами, вслед за Путиным, который с прошлого года исповедует принцип искусственной конкуренции и всё делит надвое, Грызлов предлагает разделить пополам и генпрокуратуру. «В СК сядут люди с амбициями, — объясняет источник Newsweek, — и разделение [полномочий] случится само собой».
Идею вынужден был подхватить сам Чайка. Он записал себя в «активные сторонники создания некоего общего следственного комитета, в котором были бы объединены следственные части ФСБ, МВД, прокуратуры», при условии, что за прокуратурой останется право расследования особо важных дел. «В СК отойдут все следственные службы, и это будет единственный орган следствия, — объясняет депутат Александр Хинштейн. — Это уже относительно окончательное решение». Хинштейн не скрывает своей близости к новому руководству генпрокуратуры и раскручивает в печати громкие дела, в том числе и дело Вавилова. Другие депутаты говорят, что всех этих проектов на бумаге пока не видели.
Если отвлечься от аппаратных раскладов, реформа, по выражению Николая Петрова из Центра Карнеги, — это «административно-политический долгострой». Сейчас российская прокуратура, как и советская, ведет следствие, одновременно осуществляет надзор за ним — на предмет незаконности и ошибок — и представляет обвинение в суде. Сочетание этих полномочий порождает конфликт интересов и наделяет прокурора огромной властью. Прокурор руководит следствием, дает любые поручения, одобряет и отклоняет по своему усмотрению обвинительное заключение. «Это даже не надзор, а управление. А следователь — чисто номинальная фигура», — объясняет юрист Независимого экспертного совета Сергей Насонов. От этого, говорят правозащитники, в правоохранительной системе насилие и пытки, а так называемая досудебная стадия фактически заменяет суд. Поэтому Путин хочет создать СК. Для выстроенной им конструкции, которой он намерен после 2008 г. управлять из-за кулис, и без того достаточно хрупкой, это серьезный риск.
Но решить и спланировать всё гораздо легче, чем с успехом осуществить на практике. В России в последнее время реформы как-то не идут. В МВД с декабря ходит слух, рассказывает сотрудник министерства, что на здании Следственного комитета МВД в Газетном переулке просто заменят вывеску и добавят денег, вот и вся реформа. У наблюдателей тоже преобладает скепсис. «Это, конечно, нонсенс — следствие и надзор за ним в одном ведомстве, — говорит депутат Геннадий Гудков, — но реформа только парализует систему, а разделение внутри прокуратуры в любом случае будет виртуальным. Так что ничего не будет». Депутат Гришанков тоже считает, что при нынешнем положении дел всерьез реформировать прокуратуру весьма сложно. И вообще, вдруг что-то пойдет не так, — а ведь Путин очень не любит рисковать.
Владимира Путина, конечно, беспокоит положение дел с преступностью. Но собственные перспективы и формирование правильного аппаратного баланса его наверняка беспокоят еще больше. Поэтому он так активно и последовательно «взялся» за своих силовиков. Сначала уволили Устинова. Близкие к Сечину глава ФСБ Патрушев и глава МВД Нургалиев уже давно на грани отставки, а в их ведомствах — скандал за скандалом. Путин перешел с кадрового уровня на следующий. Теперь его цель — система. И на сегодняшний день ситуация выглядит так, что, чем активнее рапортует об успехах Чайка, тем охотнее Путин доведет свое новое дело до конца.