Кубинские телезрители, которых цензоры не баловали мексиканскими сериалами на тему любви в богатом доме, весной 1989 года неделями не отрывались от экранов. Там с утра до ночи показывали роскошные интерьеры дворцов и яхт, принадлежавших нескольким высокопоставленным офицерам армии и МВД, против которых были выдвинуты обвинения в рэкете, коррупции и «крышевании» наркоторговли.
По официальной версии, аресту «оборотней в погонах» предшествовали следующие события. К брату команданте Кастро Раулю, возглавлявшему в то время МВД, обратились директора курортных отелей и представители филиалов международных туристических компаний. Они пожаловались на группу высокопоставленных кубинских военных и сотрудников правоохранительных органов, которые заставляли их отмывать тонны долларов неизвестного происхождения, в случае отказа угрожая сфабриковать дела о хищении государственных средств. Сомнительные доллары сдавались в форме выручки, а затем отправлялись в долгое путешествие по счетам зарубежных организаций.
Происхождение десятков миллионов наличных долларов большой тайны не составляло. Еще в начале 1980-х годов глава Медельинского картеля Пабло Эскобар публично объявил, что готов платить $1 млн за каждый день беспрепятственного наркотрафика через Кубу.
Коридор для самолетов картеля
Фидель Кастро признался, что больше всего его потрясли не масштабы злоупотреблений в армии и МВД, и даже не то, что Остров Свободы уже много лет служит перевалочным пунктом на пути колумбийского кокаина в США, а то, что в наркобизнесе оказались замешаны его ближайшие соратники, прошедшие партизанскую войну, которые ели с ним из одного котелка.
Во главе организации военных, продавших социалистические идеалы за грязные доллары мафии, стоял герой-барбудос генерал министерства революционной армии Арнальдо Очоа. Контакты с Эскобаром осуществлялись через посредничество полковника министерства внутренних дел Антонио де ла Гуардиа, руководителя департамента МС, который занимался прорывом американской торговой блокады.
По условиям соглашения с Медельинским картелем кубинские «оборотни» не просто закрывали глаза на наркотрафик, но также использовали свое служебное положение и чрезвычайные полномочия в организации транзитного канала. Де ла Гуардиа включил самолеты колумбийских наркокурьеров в перечень транспортных средств департамента МС и дал распоряжение диспетчерским службам давать «добро» на любые запросы пилотов.
Самолеты, груженные кокаином, входили в воздушное пространство над Кубой с заявленной целью беспосадочного перелета, а спустя некоторое время летчик, назвав секретный код проекта МС, требовал разрешения на посадку на военном аэродроме Варадейро, который принадлежал ведомству Очоа. Там кокаин перегружался на небольшие моторные лодки – ланчерос, принадлежавшие МС, и отправлялся к берегам Флориды. При этом радарная служба кубинской береговой охраны по приказу Очоа отслеживала местонахождение американских пограничных судов и помогала наркокурьерам проскользнуть в США через границу.
Обвиняется социализм
Следствие было проведено как-то уж слишком поспешно даже по стандартам кубинского правосудия. 24 апреля автоматчики Рауля Кастро защелкнули восемь пар наручников на запястьях подозреваемых, а уже 28 мая состоялось заседание Трибунала чести, который сразу же приговорил Очоа и де ла Гуардиа к расстрелу, а остальных участников заговора – к 15 – 20-летним срокам тюремного заключения.
Процесс был объявлен открытым, на нем присутствовали представители кубинских СМИ, но из-за пропагандистских штампов, которыми изобиловали их сообщения, трудно было разобрать, что же на самом деле происходило в зале суда. Один из членов Трибунала, бежавший в начале 1990-х в США, позже рассказывал, что судьи, журналисты и секретари буквально тряслись от страха. Любое неосторожное слово в показаниях свидетелей могло превратить процесс против коррумпированных военных в суд над режимом Кастро.
Очоа пытался заявить на процессе о причастности к наркотрафику своего непосредственного начальника Рауля Кастро, но последний резко прервал его и заговорил о моральном разложении обвиняемого и даже продемонстрировал членам трибунала фотографии оргий, которые Очоа устраивал во время службы в Анголе.
Выступления свидетелей и демонстрацию улик также неоднократно приходилось прерывать. «Зачастую очень трудно было определить, где проходит граница между героическими секретными операциями и преступлением. Полковник де ла Гуардиа в свое время был отмечен орденами за то, что организовал канал контрабанды кубинских сигар в США, а это приносило Кубе сотни миллионов долларов в год. Теперь же его судили практически за то же самое», – позже признался председатель Трибунала адмирал ВМФ Альдо Сантамариа.
Несмотря на слабость официальной версии, процесс кубинцы одобрили. Население острова нищало, росло недовольство полицейским произволом и обилием привилегий у высших чинов партии. Теперь люди знали, кому принадлежит недвижимость в Сибоней – фешенебельном районе Гаваны. Никого, правда, не смущал тот факт, что вилл там значительно больше, чем обвиняемых на процессе.
«Агнцы на заклание Кастро»
В США, Европе и даже в СССР процесс Очоа – де ла Гуардиа был воспринят иначе. Нелогичным показался повод для возбуждения дела, странно было и то, что «оборотней» только восемь. Остальные силовики громко заявляли о том, что не имели даже представления о преступном бизнесе. Сразу же начали появляться версии о закулисной подоплеке обвинения.
Американское радио «Марти», ориентированное на аудиторию кубинских эмигрантов, и другие СМИ, поддерживавшие диссидентские движения в странах социалистического блока, пытались придать делу Очоа – де ла Гуардиа политическую окраску. Чистку в кубинских силовых структурах сравнивали со сталинской расправой над троцкистско-зиновьевским блоком, а самих коррумпированных офицеров дикторы даже пару раз назвали «агнцами, принесенными Кастро на заклание».
Поводом для начала чистки, по мнению «Марти», стал конфликт между Кастро и Горбачевым. Последний в 1987 году посетил Кубу и остался крайне недоволен тем, как здесь претворяются в жизнь идеи перестройки. Арнальдо Очоа, прошедший обучение в советской военной академии и сблизившийся с советским генералитетом во время Ангольской кампании, мог рассматриваться Москвой в качестве достойного кандидата на смену Кастро. Во всяком случае, так мог думать Фидель.
Очоа действительно был весьма популярен в армии и нередко проявлял самостоятельность. Во время кубинских спецопераций он несколько раз бросал войска в атаку вопреки приказам Кастро, а на последнем этапе войны в Анголе фактически вышел из подчинения кубинского командования и вел войну самостоятельно. Его неофициальные контакты с советскими генералами стали темой специального расследования, которое Фидель поручил министру безопасности Абрантису.
Тучи над Фиделем
В 1991 рухнул СССР, и если планы по смене кубинского диктатора и существовали, то Москве стало не до них. Русские ушли, оставив недостроенные предприятия и военные базы. Братская помощь сократилась, а затем и канал, по которому Кастро получал дешевую нефть в обмен на дорогой сахар, был окончательно перекрыт. Во Флориду устремились потоки эмигрантов, причем среди них все чаще стали встречаться высокопоставленные официальные лица Кубы, которые охотно выдавали кубинские государственные тайны в обмен на политическое убежище.
Появилась возможность продолжить расследование о причастности кубинских военных к наркоторговле, но уже силами американского правосудия. Тайны процесса Очоа – де ла Гуардиа разоблачались одна за другой, причем повышенный интерес к этому полузабытому делу со стороны американских властей объяснялся вполне практическими соображениями. Доказав связи Фиделя с наркоторговцами, госдепартамент США получал вполне законный повод для свержения режима. Подобный прецедент уже был создан, когда американский десант совершил переворот в Панаме, а диктатор Норьега осужден в США за участие в наркоторговле.
Новые имена
В 1994 году результаты расследования DEA (Drug Enforcement Administration – служба США по борьбе с оборотом наркотиков) были изложены в так называемом докладе Фуэнтеса. Фидель и его брат Рауль предстали в нем в роли настоящих крестных отцов наркомафии. Хотя в соответствии с прежней версией Кастро, изгнав в 1959 году марионеточного диктатора Батисту, превратил Кубу в остров, свободный от наркотиков. Этим обычно объясняли и ненависть к кубинскому лидеру американских мафиози, которые неоднократно организовывали покушения на Кастро.
Менеджеры DEA пришли к выводу, что поток наркотиков через Кубу никогда не прекращался, а причиной неприязни американских мафиози к Кастро служило то, что благодаря усилиям Фиделя инициатива в этом бизнесе перешла от распространителей (кланов США) к производителям (латиноамериканским наркокартелям).
Следователи DEA теперь заявляли, что Кастро еще в 1956 году сблизился с наркобаронами Латинской Америки. После очередной неудачной схватки с правительственными войсками он нашел убежище в доме капо Крещенцо Переса. Позже тот был представлен кубинской пропагандой как герой повстанческого движения и пользовался всеми привилегиями заслуженного революционера.
DEA также удалось установить, что в 1980 году в кубинских верхах разгорелся тщательно скрывавшийся скандал: тогдашний министр внутренних дел Кубы Рамиро Вальдес заявил Фиделю, что не собирается нести ответственность за контрабанду наркотиков в США в одиночку, и потребовал письменный приказ. Вскоре он скончался от сердечного приступа.
И сам Кастро, и его сподвижники всегда поддерживали тесные связи с центрально-американскими партизанскими движениями, за которыми маячили наркокартели. В 1982 году американское Большое жюри выдало разрешение на арест главы кубинского ВМФ адмирала Альдо Сантамариа и еще нескольких кубинских военных, подозревавшихся в разовой сделке по обмену оружия на кокаин с колумбийским партизанским движением М-19.
В 1985-м представители М-19 открыто обратились к Фиделю с просьбой наладить постоянный обмен оружия на наркотики. Кастро в резкой форме отказал, но при этом, как утверждали агенты DEA, отдал приказ Тони де ла Гуардиа установить прямые связи с Медельинским наркокартелем в обход М-19. Тот воспринял это как обычный приказ. Столь же бесстрастно де ла Гуардиа в 1962-м, в год «ракетного кризиса», заминировал несколько объектов в Вашингтоне, на случай если американцы высадятся на Кубе. Точно также он поставлял ром и сигары в обход эмбарго. Ему было все равно, от чего станут умирать американские капиталисты – от бомб, рака или наркотиков.
Также установлено, что финансирование совместных предприятий кубинского МВД и колумбийских наркобаронов осуществлялось Робертом Веско, осевшим на Кубе американским финансистом, которого ФБР разыскивало за хищение $219 млн из управлявшегося им фонда Investment overseas.
Парадоксы карибской модели
В 1987 году в Штаты бежал генерал кубинских ВВС Рафаэль дель Пино, давший показания DEA, в которых раскрыл, как используются воздушные коридоры над Кубой. Фидель Кастро, вспомнив о печальной участи Норьеги, попытался еще дальше дистанцироваться от кокаинового бизнеса. Он приказал своим «оборотням» временно приостановить операции, однако встретил неожиданное сопротивление.
Веско боялся потерять вложенные деньги, а де ла Гуардиа осознавал, что остановка наркотрафика грозит не только срывом операции, но и кровавой бойней между партнерами. Поскольку он нес всю тяжесть ответственности перед Медельинским картелем, его ликвидировали бы в первую очередь, и потому он вместе с Веско продолжил свою деятельность вопреки приказу Кастро.
DEA в 1987 году не стала поднимать шума, а внедрила своего агента в ряды курьеров Медельинского картеля, чтобы собрать доказательства против кубинского лидера. Зимой 1989 года агент сумел записать на видеопленку посадку в аэропорту Варадейро. Среди встречавших груз был Рауль Кастро.
Тогда Фидель начал обрубать ведущие к брату нити. Рауля он не тронул из родственных чувств и страха скомпрометировать семью. Роберта Веско тоже нельзя было привлечь к процессу – власти Кубы много лет официально отвечали на запросы ФБР, что такого человека на Кубе нет. Зато де ла Гуардиа и еще нескольким офицерам МС досталось «по полной».
Обвинения против генерала Очоа, как утверждается в отчетах DEA, также были спровоцированы расследованием иностранных спецслужб, которые могли вывести на Фиделя и Рауля. Правда, в этом случае Кастро испугался советской военной разведки. В задачи Арнальдо Очоа входили операции по отмыванию доходов от наркоторговли, причем совсем не тем бредовым способом, который был указан в обвинении.
Ежедневный миллион за транзит наркотиков через Кубу, а также доля в прибыли от распространения кокаина в США разбивались на небольшие суммы и вывозились в третьи страны несколькими тысячами кубинских агентов, изображавших туристов. Деньги помещались в так называемые фонды команданте – секретные счета в международных банках, которые в 1960 – 1970-х годах советская разведка открывала для поддержки режима Кастро.
Затем деньги аккумулировались на расчетных счетах подставных фирм и… вкладывались в кубинскую экономику в форме иностранных инвестиций. В основном эти средства шли на развитие туристической отрасли. По версии DEA махинации с «фондами команданте» вызывали серьезное неодобрение в Москве, и генерал Очоа был поставлен перед расстрельным расчетом только для того, чтобы он не сболтнул лишнего своим друзьям – советским генералам.
«Самые идиотские операции ЦРУ»
Американские следователи также установили, что поразившие кубинских телезрителей яхты и особняки, на фоне которых проводились аресты «оборотней в погонах», в действительности тем не принадлежали. Некоторые виллы висели на балансе компаний, участвовавших в схемах отмывания денег. Другие, например резиденция генерала Очоа, и вовсе принадлежали кубинскому военному ведомству.
На Кубе данные доклада Фуэнтеса восприняли скептически. ЦРУ и другие американские спецслужбы слишком часто и слишком бездарно покушались на репутацию Фиделя.
Луис Боэс – популярный кубинский журналист заявил тогда, что «если составлять рейтинг самых идиотских операций ЦРУ, целью которых было подорвать доверие народа к своему вождю, то расследование DEA заняло бы в нем от силы пятое место. Нынешняя акция – это шаг назад после, например операции «Ликвидация озарением», смысл которой заключался в распространении среди кубинцев слухов о том, что Фидель – Антихрист, толкающий мир к Апокалипсису.
Также доклад Фуэнтеса уступает в остроумии другим версиям. Так, в свое время ЦРУ всерьез размышляло о том, как посыпать мундир Фиделя порошком таллия, от которого у диктатора должна была вылезти борода. Или, как пропитать сигары Кастро зловонным составом накануне встречи на международном уровне».
Впрочем, сам Фидель не смог проигнорировать расследование DEA – он уже не мог рассчитывать на поддержку Москвы, и ему все чаще приходилось идти на компромисс со своим ближайшим соседом. После публикации доклада Фуэнтеса Фидель лишил Рауля статуса преемника, а Роберта Веско отдал под суд. Правда, не за кокаин, а за махинации со средствами государственного фонда по борьбе со СПИДом.
Наркотрафик через Кубу конечно же не прекратился ни после расправы с «оборотнями в погонах», ни после отстранения от власти Рауля Кастро. Коррупция настолько глубоко пустила корни в кубинских органах власти, что санкции в отношении отдельных официальных лиц никак не влияют на работу преступной схемы.