Когда «Тоттенхэм» купил спартаковца Романа Павлюченко за рекордные для российского футболиста €17 млн, футбольная общественность удивилась: в «Спартаке» он не показывал той игры, которую увидели болельщики во время Евро-2008. В британском клубе Павлюченко предрекали короткий маршрут: от стартового состава до скамейки запасных, как это было с другими российскими игроками, уехавшими за рубеж. Но за три месяца он застолбил за собой место основного центрального нападающего и даже забил шесть мячей за новый клуб: последний — полторы недели назад в матче с «Блэкберном». Обыграв «Блэкберн», «Тоттенхэм» поднялся на несколько позиций вверх в турнирной таблице. О том, почему красиво и результативно играть форвард может только в Европе, Роман Павлюченко рассказал корреспонденту Newsweek Александру Беляеву.
После Евро-2008 многие российские футболисты мечтали перебраться в Европу, но получилось только у вас. Почему?
Сам удивляюсь. До Евро я ничего особенного не показал, а там выстрелил — вот мной и заинтересовались. Я даже не собирался ехать именно в Англию, просто надеялся оказаться в каком-нибудь хорошем клубе. С «Тоттенхэмом» все уже зависело только от меня: хочу я играть в английском чемпионате или нет. Я хотел — все-таки надо было попробовать. Вот и поехал.
Ваш переход прошел на удивление тихо. Пока Андрей Аршавин публично боролся с руководством «Зенита», вы уже играли в Англии.
Просто меньше говорить надо и больше делать. У меня все решилось за один день. Утром дал согласие и на следующий день улетел. Но думал очень долго: переживал не из-за того, что играть не буду, а из-за семьи. Все-таки у меня ребенок, а в России садик хороший был.
Некоторых наших футболистов в России держат более банальные причины – платят здесь больше, чем где-либо в Европе.
Тут все от агента зависит. Я в деньгах ничего не потерял, даже выиграл. Мне тут все условия создали — только играй. Единственной проблемой остается язык: никак не могу его выучить. Занимаюсь пять раз в неделю по полтора часа с преподавателем, но пока могу только в магазине объясниться. А так, если люди на улице услышат, как я по-английски разговариваю, — просто с ума сойдут. Поэтому я стараюсь особенно из дома не выходить — один раз только в Лондон в ресторан съездил.
Вождение далось быстрее языка?
Намного. Хотя первый месяц за руль не садился: боялся с правым рулем обгонять, поворачивать, да и шатало из стороны в сторону. Но теперь уже освоился — от дома до базы спокойно доезжаю. Так же и в Москве было первые два года, но привык же, и город стал для меня родным.
Теперь родным станет для вас Лондон. Значит, жизнь удалась?
Пока что нет: я ведь еще ничего не выигрывал — Кубок России только. Вот когда выиграю Лигу чемпионов и Кубок УЕФА, как Дмитрий Аленичев, тогда и скажу: да, удалась. А пока что я лишь сделал большой правильный шаг.
Вовремя ушли из «Спартака»?
Я точно не жалею. Играть в России и в Англии — одно с другим просто нельзя сравнивать! Здесь полные трибуны, отличные футбольные поля — все шикарно. У нас такого нет.
А что больше всего не нравилось в российском футболе?
Поля. Летом еще нормально, а потом — просто ужас. И пустые стадионы: даже 20 000–30 000 на наших матчах в «Лужниках» выглядят несерьезно. А по телевизору вообще футбол смотреть не хочется: смотришь Владивосток, например, — уже гол забили, мяч разыграли в центре, а камера только ворота показывает. Плюс эти перелеты. Я тут одному сказал: летали по девять часов. Спрашивает: мол, в Австралию, отдыхать? Я говорю: ага, конечно, это просто игра чемпионата. У него чуть сердце не остановилось.
Зачем же вы так коллег пугаете – ужасы рассказываете?
Это еще не самый ужас! Я тут про наши футбольные школы даже не рассказываю — иначе бы точно всем плохо стало. Некоторые наши детские тренеры — это позор. Часто видел: приходит молодой тренер на занятие, а сам пьяный. Швырнул мяч — и стоит, болтает с кем-то. Это детская школа называется.
Поэтому вы стали депутатом Ставропольской городской думы?
Да, нужно футбол поднимать. Открою академию футбола имени Романа Павлюченко, там все будет как надо. Я когда занимался, у нас некоторые мяч в ботинках гоняли. У меня такого точно не будет.
Кто вам посоветовал пойти в политику?
Не скажу. Просто попросили заняться футболом, и все. Я согласился: надо думать о будущем и немножко вариться в этой каше. Но пока что ни речь не готовил, ни программу и после выборов еще в Ставрополе даже не был: все-таки я в футбол должен играть. Здесь, кстати, надо мной постоянно шутили: стал депутатом — значит, русская мафия. Но никакого криминала нет.
Многие почувствовали неладное, когда вас продали за €17 млн – таких денег за российского игрока еще никогда не платили.
Ну и нормально: клубы сейчас небедные, денег много. Но я даже сам не знаю, сколько в точности за меня заплатили: одни говорят €13 млн, другие — €18 млн. Но за Аршавина, допустим, просят и €25 млн, и €30 млн, — а ведь никто в России не говорит, что это много. Это его реальная цена, он таких денег стоит. Даже для Европы это нормальная цена.
Особенно в условиях кризиса.
Мы ж не в банке работаем, причем тут кризис? Я вообще с кризисом на «вы» — у меня точно никакого кризиса нет. Я счастливый человек: Аршавина не отпускают, Погребняка не отпускают, а я уехал.
Это вам Хиддинк так помог?
Наверное. На Евро все говорили, что я стал играть по-другому: да и мне казалось, что как-то свободнее себя почувствовал. Но говорить, что я один вышел и всех обыграл, — тоже неправильно, все-таки мы в команде играем. Мы только боимся, как бы Хиддинк не ушел. Если он уйдет, то сборная так, как на чемпионате Европы, больше не сыграет.
А ему сначала, говорят, какой-то непонятный контракт дали подписать, а теперь вот премиальные за Евро вроде бы никак не отдадут.
Бред какой-то, кто такие гадости человеку делает? Ну, значит, он и без денег с нами общается, как обычно, — по крайней мере никакого недовольства он не показывал. А мы еще над ним шутили, что его могли опять за налоги посадить.
Ваши подвиги на Евро тоже щедро оплатили?
Если честно, мы играли не ради премиальных. Конечно, бесплатно бегать не хотелось, но мы вели себя скромно: требовали двойные и тройные премиальные только когда выигрывали. Не до игры — мол, дайте денег, а там мы всех порвем, — а после: как зайдет кто в раздевалку, так и требуем.
После Голландии тоже требовали?
Да, после каждой победы. Даже когда в товарищеской игре выигрываем, все равно требуем. У нас есть футболист — [полузащитник «Спартака» и сборной Владимир] Быстров, так тренер или президент еще не дошел до раздевалки, а он уже кричит: «Тройные давай нам, тройные!»
И что – всегда срабатывает?
Ага. После таких побед им денег не жалко — мы же не просим каждому по €9 млн. Мы все понимаем и просим не очень большие деньги. Не миллионы. У нас в контракте прописан фиксированный гонорар: до начала отборочного цикла нам говорят, за что какие деньги мы получим. Но потом мы обыгрываем голландцев — и все меняется.
Часто вы тот матч вспоминаете.
У меня дома даже диски есть с моими голами, нарезка опасных моментов. Теперь этот матч будут еще лет 10–20 вспоминать и показывать перед каждым чемпионатом мира или Европы. А сам я уже раза три смотрел эту игру с начала до конца — до сих пор не совсем понимаю, как нам их обыграть удалось.
Правда не понимаете?
Думаю, мы их просто перебегали, выиграли за счет «физики». Говорить, что мы мастеровитее, просто глупо. Нам сам Хиддинк говорил, что выиграет тот, кто лучше будет физически готов. И так нас перед Евро загружал, что я первые две недели вообще ползал. А потом ничего — полетел.
Наши тренеры ведь тоже на «физику» всегда ставили.
Но атмосферы такой в команде не было никогда — ни при [Юрии] Семине, ни при [Валерии] Газзаеве. Сейчас главное в футболе — создать дружный коллектив. И Гусу это удалось. Сейчас все как-то свободнее, поддерживают друг друга, за результат стали переживать. Раньше такого не было.
Игра на Евро – это наш максимум?
Обыгрывать голландцев, быть третьими на Европе — да, это максимум. Но не разовая вспышка — даже последние отборочные матчи это показали. Теперь нас уже стали бояться, у команды появился характер. Короче, Гус правильно гнет свою линию.
| ГАЛЕРЕЯ |