В сентябре 1998 г. дефолт и девальвация рубля в России поставили на грань краха американский фонд Long Term Capital Markets (LTCM), который в то время был одним из крупнейших инвесторов на российском рынке. Проблемы LTCM вызвали снижение фондового рынка США. Ровно 10 лет спустя ситуация повторилась с точностью до наоборот: банкротство одного американского банка — Lehman Brothers — обвалило в пропасть российский фондовый рынок. И ни «отличные фундаментальные показатели», ни «хороший потенциал роста», на которые ссылались потом президент Медведев и премьер Путин, этот обвал не остановили.
Действительно, это финансовый кризис в США и Европе уронил российский фондовый рынок, соглашаются эксперты. И паника в Москве началась сразу после того, как из Нью-Йорка пришла новость, что Lehman Brothers банкрот. А вышел из пике российский рынок практически одновременно с американским — в прошлую пятницу. Проблема в том, что злополучный инвестиционный банк Lehman Brothers с высокой вероятностью вовсе не последний крупный банкрот в США.
ПОДДЕРЖКА НЕЭФФЕКТИВНЫХ
Финансовые структуры в Америке рушатся одна за другой. Власти уже национализировали крупнейшие ипотечные агентства Freddie Mac и Fannie Mae, а на минувшей неделе — страховую компанию AIG. Теперь на Уолл-стрит обсуждают, к каким последствиям приведет столь активная поддержка со стороны государства, которое решилось отвечать по долгам игроков-банкротов. И там очень хотели бы знать, кто следующим встанет в очередь на госпомощь. Будут помогать испытывающим определенные трудности былым монстрам Merill Lynch и Washington Mutual или же их, как и Lehman Brothers, ждет банкротство — с такими же, не исключено, последствиями для российского рынка.
Этим летом банкротства в Америке стали обычным делом. Только в июле тут разорились 5644 компании, это в 4 раза больше, чем за 6 предыдущих месяцев. Правительство в этом году благополучно позволило рухнуть 11 банкам — в основном некрупным. Конечно, Lehman Brothers — это совсем другая история.
Давно известно, что чем крупнее компания и чем больше у нее долгов, тем снисходительней к ней правительство. Когда в 1984 г. в переделку попал банк Continental Illinois, успев благодаря своей рискованной кредитной политике войти в десятку крупнейших банков страны, государство протянуло и ему руку помощи: купило один из его займов и обеспечило беспрецедентную компенсацию вкладчикам.
Правительство исходило из принципа, что банкротство крупного субъекта — это само по себе всегда плохо. Но в новом веке крупные банкротства стали вполне допустимыми — налицо примеры энергетических и телекоммуникационных гигантов Enron, WorldCom и Global Crossing. Изменился критерий принятия решений, объясняет Бентон Гап, специалист по банковскому делу из Университета Алабамы. Гап — редактор сборника статей «Слишком большие, чтобы упасть», посвященного теории и практике правительственных вмешательств в такого рода кризисы. Теперь правительство вмешивается, только если видит, что банкротство действительно грозит экономике серьезными последствиями. Continental Illinois с его рискованной политикой был не тем случаем.
Новая закономерность странным образом состоит в том, что чем менее эффективна финансовая структура, тем скорее она получит госпомощь. К марту этого года один из пяти крупнейших инвестиционных банков Bear Stearns на каждый доллар своего капитала имел чудовищный долг в $33 и потерял платежеспособность. «Bear Stearns организовал бизнес так, что если они завалятся, это поставит под удар всю финансовую систему страны», — говорит Барри Ритхольц, директор FusionIQ, аналитической компании с Уолл-стрит. И помощь пришла.
По этой парадоксальной логике у банка Lehman Brothers, который предпринял ряд очень болезненных мер для минимизации потерь контрагентов, было меньше шансов получить от государства прямую поддержку. «Самое большее, что может сделать Lehman, это рухнуть сам», — объясняет Ритхольц. Потому и министр финансов Генри Полсон так настойчиво отказывался предоставлять им федеральную помощь.
НАВСТРЕЧУ ВЕЛИКОЙ ДЕПРЕССИИ
Lehman Brothers объявил себя банкротом, и рухнул российский рынок, но всю неделю лихорадило и рынок американский. Трейдеры и финансисты все чаще сравнивают его состояние с тем, что было в конце 20-х годов прошлого века, перед Великой депрессией.
Аналогий видят все больше. Так, последние банкротства изменили саму структуру американского рынка. Перед Великой депрессией коммерческие банки — те, что принимают депозитные вклады, выдают ссуды на строительство жилья и т. д. — к тому же активно играли на рынке ценных бумаг и вкладывались подчас в крайне рискованные, зато прибыльные проекты. И когда в 1929 г. мыльный пузырь на фондовом рынке наконец лопнул, миллионы вкладчиков пострадали, а Америка погрузилась в экономическую депрессию.
Чтобы эта картина не повторилась, в 30-е годы банки, работающие с вкладами частных лиц, были решительно отделены от инвестиционных банков, которые занимались спекуляциями на фондовом рынке. Между этими бизнесами возвели стену сродни Берлинской. И в течение почти 70 лет этот запрет был незыблем, однако в 1998 г. администрация Билла Клинтона пролоббировала отмену этого запрета в Конгрессе.
С тех пор индустрии пытались объединиться. Инвестиционные банки пытались купить коммерческие, чтобы продавать акции и паи паевых фондов не только квалифицированным инвесторам, но и обычным вкладчикам. В 2000 г. инвестиционная банковская компания J.P. Morgan купила коммерческий банк Chase. Получился JPMorgan Chase. Началось движение и в обратном направлении: коммерческие банки вроде Bank of America и Wachovia попытались влезть на чужую территорию и начать собственные инвестиционные операции. Им оказалось нелегко тягаться с «большой пятеркой» независимых инвестиционных банков: Merrill Lynch, Goldman Sachs, Morgan Stanley, Lehman Brothers и Bear Stearns.
Но в этом году началось нечто совершенно новое. В результате мирового кредитного кризиса то, что еще пару лет назад составляло преимущество инвестиционных банков, обернулось их большой слабостью. Пока рынки росли, эти банки легко привлекали спекулятивный капитал, а когда рынки стали падать, эти ресурсы столь же легко ушли. В марте JPMorgan Chase поглотил ослабевающий Bear Stearns. Lehman стал банкротом. Bank of America покупает Merrill Lynch, самую мощную брокерскую структуру. Wachovia готовится приобрести Morgan Stanley, и пока неизвестно, какая судьба ждет последний из инвестиционных банков «большой пятерки» Goldman Sachs.
Итак, впервые со времен Великой депрессии в Америке капиталы биржевых спекулянтов и депозиты простых вкладчиков вновь оказались под одной крышей. А рынки впервые за 80 лет столь же нервозны. События последних недель в США, по сути, перевели стрелки часов назад, в 20-е годы прошлого века. Агенты рынка надеются избежать самого худшего сценария, когда американские вкладчики начнут в массовом порядке терять свои сбережения. Из России этот самый худший сценарий видится вполне реальным: вероятность примерно 10%, говорит глава крупнейшего российского инвестбанка «Тройка Диалог» Рубен Варданян. И если банкротство одной инвестиционной структуры оборачивается крушением всего фондового рынка в России, то вторая Великая депрессия похоронит финансовую активность всех развивающихся рынков на много лет.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ВСПОМОЩЕСТВАНИЕ
Кризис в США высасывает из американской финансовой системы до $200 млрд еженедельно. Рынки Европы и Японии теряют сопоставимые суммы.
16 сентября
ФРС вкладывает $70 млрд в национальную финансовую систему, чтобы снизить учетную ставку межбанковского кредита.
17 сентября
ФРС выкупает за $85 млрд 79,9% акций страхового гиганта AIG.
18 сентября
ФРС выдает банкам кредит на сумму $55 млрд.
18 сентября
Европейский центральный банк, Банк Японии, Банк Англии, Банк Канады и Швейцарский национальный банк выделяют $180 млрд на поддержку финансовых рынков.