Четыре года назад в Интернете появилась игра «Путин-чесс» — нечто среднее между шахматами и компьютерной игрой Lines. Смысл этой забавы заключался в том, чтобы скрестить ежа с ужом — играть по новым правилам. Перед выборами в Думу игру разместили на вполне серьезном сайте zaputina.ru, а ее автор тоже теперь признается, что «шутить уже не хочется» и что он «двумя руками за Дмитрия Анатольевича, но при этом твердо — за третий срок Владимира Путина». Да и сама шутка в уходящем году вовсе перестала быть шуткой: специфические правила российской демократии Путин сочиняет буквально-таки на коленке, на ходу. Нигде и никогда раньше в истории действующий президент не баллотировался в депутаты, чтобы отказаться потом от мандата. Никогда раньше президент не становился премьер-министром. Наоборот бывало, а вот чтобы на ступеньку вниз — нет.
Весь год Newsweek внимательно следил за российской политикой. Мы ездили, писали, анализировали — и часто попадали почти в десятку, практически угадывая, что будет. Практически, но все-таки не совсем: каждый раз мысль Путина, его действия и мотивы оказывались радикальней. Еще в июне мы написали, что вместо еще одной «партии власти» и «второй ноги» «Справедливая Россия» станет рядовым маргинальным участником выборов. Но мы не ожидали, что партия Сергея Миронова еле проскочит барьер, уступив даже ЛДПР, и в придачу к паре незначительных думских комитетов получит почетное право поддержать путинского преемника вместе с партиями, которые не набрали и трех процентов.
Когда Путин внезапно заменил собой первую тройку списка, мы сразу предположили, что «Единая Россия» сможет побороться за 62–65% голосов. Но чрезвычайное давление на конкурентов и избирателей, с помощью которого Кремль добился этого результата, стало для нас сюрпризом. Мы писали, что оппозиционные активисты — которые по-настоящему против Путина — оказались фактически вне закона. Но еще не знали, что им придется всерьез штудировать опыт советских диссидентов и привыкать к арестам, депортациям, запретам на выезд и даже психбольницам.
Мы написали, наконец, совсем недавно, что Путин назначит наследником Дмитрия Медведева или Виктора Зубкова, но не предугадали — хотя Путин об этом объявил прямо, но тогда ему не поверили! — что правила игры снова сменятся и наследнику еще придется поработать в паре с премьером Путиным.
Среди главных итогов прошлого 2006 г. мы отметили: Путин начал спецоперацию по собственному выдвижению в отцы нации. Но нам все же не пришло в голову, что в отношении Путина в обиход официально будет введен специальный термин «национальный лидер» и именно так к нему будут обращаться на партсобраниях. Мы не написали заранее, что президент Путин без ухода в отпуск будет агитировать за себя на выборах по ТВ и эта агитация будет представлена как «ответы на вопросы СМИ и граждан». Впрочем, и в разговорах с журналистами Путин в этом году перестал стесняться себя хвалить. Он охотно сравнивал себя с лидерами прошлого, указывал на свою честность и самоотверженность.
Путин нарочно всех запутывал, иначе бы он не велел Зубкову, как мы писали, заявить о президентских амбициях. А одному из членов своей команды, по некоторым данным, он еще летом прямо указал — Иванов. А другой его близкий соратник из конкурирующего лагеря еще пару месяцев назад был уверен, что Путин остается на третий срок.
В результате запутались вообще все, а не только аналитики, и тем болезненнее проигравшие и их окружение восприняли назначение Медведева — они ведь всерьез полагали, что у них есть шанс. У Путина в результате появилась уважительная причина, чтобы пересесть в премьеры и таким образом не уйти: в Кремле само собой сформировалось огромное напряжение. Теперь Путин остается под лозунгом сохранения стабильности: чтобы постепенно и осторожно, не расплескав, передать свою власть и свой курс Медведеву, самому близкому своему сотруднику.
Итак, Путин действовал жестче и решительней, чем мы предполагали, но парадоксальным образом выходило при этом так, что практически ни одно дело не было доделано до конца. Наоборот, вместо точки Путин везде ставил знак вопроса. Он не остался как будто наверняка — но и что он взял и ушел, не скажешь. Скорее, остановился где-то на полдороге — но так, что и не определить, откуда он двигался и куда.
И граница между партиями парламентскими и непарламентскими истерлась: по крайней мере они все вместе, независимо от статуса, выдвигают наследника Путина. Скорее, партии и политики окончательно разделились на лояльных и нелояльных: на тех, кто за, и тех, кто против, — и у тех, кто против, будущее в тумане. Принялись активно преследовать мэров городов — от Ставрополя до Томска и Владивостока, — и даже подготовили поправки по отмене мэрских выборов, но в результате так и не отменили.
«У нас изъяли продукты с общего стола. Объясняли это тем, что я нарушаю режим. Мой вопрос, почему должны страдать другие заключенные, остался не отвеченным», — писал Newsweekпытавшийся баллотироваться в президенты и осенью примкнувший к эсерам мэр Архангельска Александр Донской, в мобильных телефонах своих знакомых фигурирующий как Donprez. Из «Справедливой России» он уже вышел, так как она поддержала кандидата Медведева, а Донской хотел идти в президенты сам. Его письмо из местного тюремного изолятора шло в нашу редакцию больше двух месяцев.
Оппозиционером и сидельцем мэр Донской во многом, наверное, стал случайно. Так сложились обстоятельства. И не он один. Мэр Ставрополя эсер Дмитрий Кузьмин тоже всерьез метил в губернаторы, но в результате был объявлен в международный розыск. Да и чем, если отвлечься от декларируемых ими сегодня взглядов, так уж сильно отличается будущий президент Дмитрий Медведев от преследуемого несистемного оппозиционера Михаила Касьянова — кроме возраста, отношений с Путиным и города, в котором он жил и учился? Касьянов, правда, повыше ростом.
Мы писали, что генералы ФСБ, уволенные в прошлом году путинским указом в связи с делом «Трех китов», не ушли с Лубянки, а остались работать. Но мы не могли представить, что это было не что иное, как первый эпизод настоящей войны спецслужб.
На войне как на войне. Осведомленные источники объясняли: октябрьский арест генерала ФСКН Александра Бульбова, без иллюзий, для чекистов — как дело ЮКОСа: таких демонстративных арестов высокопоставленных генералов, больше похожих на акции устрашения, в спецслужбах не было. И никогда раньше одни спецслужбисты не нападали на других открыто и через прессу, а в Интернете не публиковались вполне правдоподобные отчеты о допросах и пытках с целью выбить показания на силовиков из ближайшего путинского окружения.
Год в результате получился во всех смыслах беспокойный и какой-то злой. Во-первых, потому, что менялся план. Назначая министром обороны бывшего налоговика и бывшего руководителя мебельного магазина Анатолия Сердюкова, Путин явно не собирался назначать его тестя Виктора Зубкова премьер-министром. Встречаясь летом с молодежными активистами и отказывая им в создании специального центра управления молодежью, не думал, что меньше чем через два месяца утвердит комитет по делам молодежи в структуре правительства. Включая весной «Справедливой России» зеленый свет, не планировал летом переключить на красный.
А во-вторых, полагают наблюдатели, вся нервозность от нежелания Путина стать под занавес «хромой уткой» и показаться хоть сколько-нибудь слабым. Поэтому Владимир Путин, не считаясь с окончанием срока своих легальных полномочий, напрямую стал участвовать в думских и президентских выборах, но и не решился ответить на центральный вопрос всех восьми лет своего правления: кто будет управлять страной после мая 2008 года?