Давление на правозащитников в России растет: с ними работают следователи, налоговики и судимые люди с дубинками

Новороссийский правозащитник Вадим Карастелев получил семь суток ареста за раздачу листовок с призывом провести митинг в поддержку майора Алексея Дымовского, который к тому моменту уже сидел в СИЗО. Митинг должен был пройти прямо под окнами особняка, где живет глава городской милиции Владимир Черноситов. Карастелев потом рассказывал, что уже через день, после того как его посадили, вся его камера хотела выйти на митинг против произвола МВД — в итоге его сокамерников перевели к соседям, и Карастелев досиживал свой срок в одиночку. 26 февраля он вышел на свободу, а на следующий день его избили деревянными дубинками двое неизвестных.
На прошлой неделе правозащитное общество «Мемориал» выступило со специальным заявлением: давление на независимых гражданских активистов растет. «Избиения, фабрикации уголовных дел, даже убийства правозащитников стали в нашей стране системой», — утверждает «Мемориал». Сколько пострадало правозащитников от нападений преступников, органы власти не считают. Счет ведут сами активисты. «Таких происшествий около двух десятков, но по количеству смертей 2009 год был беспрецедентным», — соглашается исполнительный директор Центра имени Сахарова Сергей Лукашевский. По данным межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора», в прошлом году было зафиксировано 308 фактов преследования гражданских активистов и неправительственных организаций со стороны властей.
С тех пор как один за другим были убиты адвокат-правозащитник Станислав Маркелов и журналистка «Новой газеты» Анастасия Бабурова, активистка «Мемориала» Наталья Эстемирова, Зарема Садулаева и ее супруг Алик (Умар) Джабраилов из чеченской благотворительной организации «Спасем поколение», вопрос о личной безопасности правозащитников стоит особенно остро. В прошлом году они писали письма руководителям чуть ли не всех силовых ведомств — просили принять меры и защитить их: создать специальную группу, куда бы входили чиновники, силовики и активисты, передать расследования нападений под особый контроль прокуратуры. Силовики реагировали вяло.
«Почему вы их (правозащитников. — Newsweek) защищаете, они же работают против России?» — спрашивает Владимир, бывший сотрудник расформированного УБОП. И это распространенная среди силовиков точка зрения. В самый разгар скандала вокруг майора Дымовского в МВД стали говорить, что сторонники майора-оппозиционера из Новороссийского комитета по правам человека отрабатывают зарубежные деньги — гранты Южного регионального ресурсного центра, который частично финансируется американским Агентством по международному развитию (USAID). Карастелев все это опровергал и говорил, что не получал иностранных грантов.
После нападения 27 февраля Карастелев оказался в больнице. Его выписали в прошлый четверг — он еще хромает, а зрение так полностью и не восстановилось после удара по голове, рассказывает его сын Алексей. Одного из нападавших милиционеры поймали — им оказался ранее судимый житель Новороссийска Владимир Тендер. Он утверждал на допросе, что избивал Карастелева из личной неприязни, хотя они не были знакомы.
Милиционеры расследовали дело Карастелева спустя рукава. Нападавшего Тендера даже арестовали на десять суток не за нападение, а за сопротивление при задержании. А про его подельника до сих пор ничего не известно. Впрочем, в прошлый четверг совершенно неожиданно материалы уголовного дела у новороссийских милиционеров забрали следователи краевого следственного комитета, а ход расследования взял под личный контроль прокурор Краснодарского края Леонид Коржинек. В Генпрокуратуре это объяснили тем, что преступление, совершенное в отношении известного правозащитника, вызвало большой общественный резонанс и «требует наиболее квалифицированного расследования в кратчайшие сроки».
Тем не менее семья Карастелева пока живет на полулегальном положении. Когда в ноябре прошлого года корреспондент Newsweek встречался с ним в его хрущевке в обшарпанном пригороде Новороссийска, за его старшим сыном охотилась милиция — якобы на том основании, что тот похож на человека, разыскиваемого за разбой. «В конце ноября я уехал в Грузию, где уже находилась моя мама, — рассказывал Алексей Newsweek на прошлой неделе. — Оттуда в Россию нет выдачи, и мы хотели там переждать, пока все уляжется». С конца декабря он снова в Новороссийске, но дома практически не ночует, а по городу всегда передвигается с друзьями. Он рассказывает, что перед нападением его отцу угрожали, но ни прокуратура, ни милиция не захотели его защитить.
Еще до истории с Дымовским у активиста Карастелева были проблемы с правоохранительными органами. В апреле прошлого года он протестовал против введения комендантского часа для детей и вышел в Новороссийске на одиночный пикет с плакатом «Свободу не дают, ее берут». Прокуратура тут же признала организацию Карастелева — Новороссийский комитет по правам человека — экстремистской и попыталась ее ликвидировать. Поднялся шум, и прокуратура отозвала иск. Но предъявлять правозащитникам обвинения в экстремизме становится среди силовиков модой.
Несколько лет назад правозащитники сами добивались принятия антиэкстремистских поправок для борьбы с ультраправыми и неонацистами. Теперь это оружие против них.
Председателя Пермской гражданской палаты Игоря Аверкиева местные УФСБ и прокуратура обвинили в экстремизме за статью «Уйдем с Кавказа — станем свободней и крепче». Независимая экспертиза, проведенная по инициативе Центра гражданского анализа «Грани», признаков экстремизма в публикации не обнаружила, однако Аверкиева все еще таскают по судам.
Однако, как показывает практика, силовикам пока трудно доводить эти «экстремистские» дела до суда. Например, в прошлом году в Тюмени милиционеры безуспешно попытались обвинить трех молодых анархистов в возбуждении ненависти и вражды против социальной группы «военнослужащие» за пацифистские граффити на стенах военкоматов, а в Кемерове развалилось уголовное дело в отношении лидера местного движения «Оборона» Дмитрия Соловьева, которого хотели привлечь к ответственности за выпады в адрес милиции и ФСБ.
Легче парализовать работу правозащитников более тривиальными методами. Можно пригрозить расторжением договора об аренде помещений, взвинтить арендные ставки или прислать проверку: пожарных, эпидемиологов и налоговую. «Сотрудники завалены бумажной работой. Мы должны готовить затребованные документы — до сотен ксерокопий листов», — качают головой в Молодежной правозащитной организации. Они подозревают, что логика тут простая: чем больше проверок и судебных разбирательств, тем меньше времени им останется на работу.
В 2009 году, например, ходовыми стали обвинения правозащитников в укрывательстве налогов с полученных грантов. С экологической организации «Планета надежд» (ЗАТО Озерск) налоговики пытались получить 1,3 млн рублей — якобы неуплаченный налог на прибыль. Арбитражный суд Уральского федерального округа решил, что зарубежные пожертвования, поступающие на счета НКО, не подлежат налогообложению, если они потрачены на уставную деятельность. Налоговики по-прежнему пытаются взыскать 1,3 млн с «Планеты надежд».
В Татарстане налоговики предъявили аналогичные претензии местной организации «Агора» почти на 700 000 рублей. В офисах «Агоры» прошли обыски — следователи изъяли компьютер главбуха и 2000 финансовых документов, но состава преступления не обнаружили. Тогда у руководителя «Агоры» Павла Чикова на год отобрали права — под тем предлогом, что автомобиль его супруги, известного адвоката Ирины Хруновой, уехал с места происшествия после аварии. Чиков добился, чтобы права ему вернули.
Последнее громкое дело — история краснодарской правозащитницы Анастасии Денисовой. Она руководит Молодежной группой за толерантность «ЭТнИКА», которая занимается защитой прав этнических меньшинств, борьбой с ксенофобией и работой с иностранными студентами. В 2007 году в «ЭТнИКУ» с плановыми проверками пришли налоговики и представители Регистрационной службы, а потом оштрафовали больше чем на 140 000 рублей за неуплату налога на прибыль по полученному пожертвованию. Денисова выиграла в суде все арбитражные процессы, но банковский счет «ЭТнИКИ» был заблокирован до декабря 2009 года.
После неудачной попытки предъявить налоговые претензии к Денисовой применили еще одну известную меру воздействия — обвинили в использовании нелегальных копий компьютерных программ.
В августе прошлого года Денисова возвращалась из Абхазии вместе с фотожурналистом Юрием Иващенко. Их задержали на границе. Ее допрашивали несколько часов, а у Иващенко с ноутбука скопировали данных на 26 гигабайт. Уже в начале октября Денисова не смогла улететь из Краснодара в Варшаву на форум о развитии грузино-российских отношений: сотрудник службы авиационной безопасности не пустил ее на борт с ноутбуком. Денисова осталась, а самолет улетел.
В октябре юридическая фирма «Спектр» пожаловалась в милицию, что гражданка Денисова пользуется пиратским софтом. В квартире, где Денисова не жила, но хранила свои личные вещи, милиционеры изъяли три системных блока и действительно нашли в них нелицензионный Windows. Фактически повторялось нашумевшее дело пермского учителя Александра Поносова, за которого публично вступался Владимир Путин. Денисова под подпиской о невыезде и ждет суда.
Что против нее возбудили уголовное дело, Денисова узнала только в этом январе, когда милиция пришла с обыском уже в квартиру, где они живут вместе с фотожурналистом Иващенко. При этом силовики намекают, что получали указания по Денисовой в ФСБ, говорят эксперты Молодежной правозащитной организации. Правозащитники кивают на будущую Олимпиаду в Сочи — что в Краснодарском крае гражданских активистов зачищают именно в связи с ней. Суд по делу Денисовой должен пройти на этой неделе.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *