Понты дороже

Легендарный киллер Александр Солоник прославился своим пристрастием к австрийскому пистолету Glock 17. Сотрудники Генеральной прокуратуры и Следственного комитета тоже теперь будут выглядеть не хуже героев голливудских боевиков. На прошлой неделе премьер-министр Владимир Путин расширил перечень оружия, которым могут пользоваться прокуроры и следователи. Теперь они могут носить под мышкой 9-миллиметровые глоки, чезеты, беретты.
На фоне кризиса это странная новость. В автопроме, например, все иначе: автолюбителей с помощью пошлин подталкивают отказаться от иномарок и сделать выбор в пользу ВАЗа. К тем, кто отказываться не хочет, всегда готов вылететь подмосковный ОМОН «Зубр» — разъяснить важность интересов отечественного производителя. Чиновникам тоже намекают, что в трудные для страны времена патриотичнее ездить на родных «Волгах». Чиновники морщатся, но вслух возражать боятся.
И вдруг здравствуйте: вместо родного пистолета Ярыгина, про который только что объявили, что в силовых структурах им заменят старенький штатный макаров, гламурное импортное оружие. Можно ли считать прокуратуру и Следственный комитет настоящими силовыми ведомствами — все же большой вопрос. Дело прокуроров и следователей — протоколы, экспертизы, очные ставки, опознания, баталии с адвокатами в судах.
Но глава Следственного комитета Александр Бастрыкин считает, что его орлы способны на большее. Он неоднократно просил Владимира Путина вооружить его ведомство автоматами с подствольниками, пулеметами, снайперскими винтовками, ручными гранатами, электрошокерами, резиновыми дубинками и т. д. — словом, всем тем, что позволяет почувствовать себя полноценным силовиком.
Атмосфера в его ведомстве тоже самая что ни есть военизированная. На информационной доске вполне можно увидеть объявление: «Сбор оперативного состава в таком-то кабинете, во столько-то». Это при том что никаких оперативников в Следственном комитете быть не должно, ни у Бастрыкина, ни у Юрия Чайки в прокуратуре оперативная работа не предусмотрена — для этого милиция есть. Точно так же, как не предусмотрены спецоперации, для которых могут потребоваться пулеметы, гранатометы, электрошокеры.
Полноценно вооружиться Следственному комитету не дали, так что разрешение носить модные заграничные пистолеты можно считать утешительным призом. Таскать бумажки с этажа на этаж со служебным глоком под мышкой — это почти так же круто, как ездить на казенном «Мерседесе». И в этом вопросе прокуратура не уступила МВД, где еще два года назад выбили право вооружать элитные подразделения импортным оружием. Но, по крайней мере, понятно, зачем спецназу МВД финские снайперские винтовки.
Следователю пистолет если и нужен, то только для самообороны. В Следственном комитете всегда объясняли, что им оружие необходимо в связи со сложными условиями работы на Северном Кавказе. Видимо, эти условия настолько сложны, что пистолет Ярыгина, о котором после российско-грузинской войны неплохо отзывался армейский спецназ, прокурорам не подходит. Когда я спросил в лоб самого Владимира Ярыгина, что он по этому поводу думает, он даже растерялся: «Комментировать решения Путина я не могу». Но все же сравнил свое изобретение с глоком: «Кому-то глок нравится, кому-то нет, он к грязи чувствительный, да и дорогой по сравнению с нашим».
На вопрос, сколько будет стоить новое заграничное оружие, пресс-служба прокуратуры отвечает: «Без комментариев». Другие сотрудники прокуратуры предполагают, что цена может дойти в среднем до $1000 за стрелковую единицу. Белоруссия, к примеру, закупает самую дорогую из этих трех моделей — глок — по цене €500 за штуку.
Если не полениться и разыскать сам текст постановления правительства об импортных пистолетах, можно обнаружить много интересного. Например, под пунктом 17 значится «9 мм пистолет чезет-775». В природе такого оружия нет. Есть пистолет CZ-75 (в смысле, образца 1975 года). Под пунктом 13 идет «9 мм револьвер АПС». С чего вдруг легендарный пистолет-пулемет Стечкина стал значиться револьвером? И все это подписал Путин. Интересно, он сам читал, что подписывает?
Может быть, и действительно не стоило вчитываться в документ. В нем всего лишь речь идет о том, с каким чувством будут на себя смотреть в зеркало сотрудники прокуратуры и Следственного комитета.