В Москве прошел первый съезд потомков поэта
Как известно из школьного курса литературы, Александр Сергеевич Пушкин был в неладах с точными науками. У Екатерины Михайловны Пушкиной были те же самые проблемы. Она долго мучилась на экзамене по сопромату, пока преподаватель не взял в руки ее зачетку и не обнаружил, что перед ним прапрапраправнучка поэта. «И тут он говорит: да, фамильные черты наблюдаются, — вспоминает смеясь Екатерина. — Я говорю: вы про Наталью Николаевну, мол, я такая же красавица? А он отвечает: нет, я про Александра Сергеевича — он, как и вы, ничего не понимал в математике. И поставил, кажется, тройку».
Пушкин, как известно, не стал математиком. Пушкина тоже не стала математиком. Она золотошвея — расшивает золотом церковные облачения. Специальность Екатерины более редкая, чем ее фамилия: Екатерина Михайловна говорит, что на самом-то деле Пушкиных в Москве очень и очень много, только не все они потомки поэта, конечно. Потомков по всему миру порядка 230, а в Москве — десятка три. Сегодняшние Пушкины — Екатерина Пушкина, ее сын Иван Пушкин, его дядя Михаил Пушкин, его двоюродная сестра Анна Пушкина и ее дети Павел и Полина уже не Пушкины, а Кирьенины — самые обыкновенные москвичи. Они, конечно, гордятся своей фамилией, но по счастью, не чувствуют себя фигурами государственной важности и большой исторической ценности. «Я Пушкин просто» — так повелось еще со времен самого поэта.
На прошедшей неделе российские и зарубежные Пушкины, носящие теперь фамилии Дурново, Воронцовы-Вельяминовы, Сванидзе, фон Рителен, Лукаш, Савельевы, Кологривовы, Бунеевы, Клименко, Галины, Усовы, Сабуровы, Тренины, Зубенцовы — и конечно, Пушкины — собрались в Москве на первый Всемирный съезд потомков Пушкина. Само собой, в музее Пушкина. Многие познакомятся только сейчас, на съезде. А многие собираются иногда, конечно, но не как Пушкины, а как бабушки и внуки, троюродные братья и двоюродные тетки. Одной большой семьей они себя не считают. И собрать необыкновенно разросшуюся пушкинскую родню, которую объединяет теперь только генеалогия, сегодня можно только так — на официальном мероприятии под патронажем московского правительства, которое пытается немного отвоевать Пушкина у Петербурга.
В генеалогии потомки Пушкина ориентируются лучше многих. Даже седьмое поколение почти без труда перечисляет всех своих предков. «Александр Сергеевич, потом Александр Александрович, потом еще Александр Александрович… Мам, кто дальше?» — спрашивает Анну Пушкину ее сын, 20-летний Павел. «Дальше — прабабушка Екатерина Александровна», — подсказывает Пушкина-мать сыну-Кирьенину. «Потом дедушка Александр Георгиевич, вот мама и мы с Полиной».
Полина и Павел первые в этом ряду не Пушкины. Фамилия могла прерваться еще три поколения назад, на прабабушке, которая была замужем не один раз. Свои фамилии прабабушка меняла, а вот всем детям оставила свою девичью. Сохранила в браке фамилию и Марина Сергеевна Пушкина, тоже москвичка, и дочь свою по уговору с мужем записала Пушкиной. Ну а ее дочка, Марины Сергеевны внучка, уже не Пушкина, вздыхает бабушка. «Так ее папа захотел. Мужской шовинизм!» — смеется она.
И Марина Сергеевна, и Екатерина Михайловна ведут свой род от старшего сына Александра Сергеевича, тоже Александра, которого отец называл по-простому — Сашка. Генерал, гусар, герой Русско-турецкой войны Александр Александрович был женат дважды, у него было 13 детей. Еще шестеро пушкинских внуков, тоже в двух браках, родились у младшей дочери поэта Натальи Александровны. Двое других детей Пушкина, Григорий и Мария, были бездетными. Все они застали XX век. Мария Александровна, с которой Лев Толстой, говорят, написал Анну Каренину, пережила всех своих братьев и сестер и умерла в одиночестве и бедности в 1919 году. Ее похоронили на скромную пенсию, выписанную ей советским правительством как дочери Пушкина. На ее могиле в Донском монастыре так и написано — «дочь поэта».
Как рассказывают четырежды правнуки, кроме Пушкина, поэтов в роду больше не было — предок полушутя запретил потомкам идти по его стопам, а именно писать стихи и бодаться с царями: в стихах все равно предка не перещеголяют, а с царями бодаться — дело бесполезное. Есть, конечно, среди нынешних Пушкиных рифмоплеты, но домашнего круга. «Я могу писать, но не пишу, — отшучивается Анна Михайловна Пушкина. — А вот моя дочка Полина — девочка очень способная, она пишет что-то». Сама Полина в авторстве стихов не признается, а читать любит прозу — сказки. Любимые — «Лесные сказки», не Пушкина. Ее старший брат Павел писать будет, но, наверное, все-таки тоже не стихи: он учится на факультете журналистики. Изучая поэтов допушкинской поры, Павел, как шутит его мама, сам пришел к мысли, что Пушкин — гений: до него-то писали куда как тяжеловесно и выспренно, пойди пойми сии оды в XXI веке. Так что точно, Пушкин — гений.
Почитать наизусть прадедовские стихи — самая дурацкая просьба, которой донимают братьев Александра и Даниила Сванидзе родом из Мюнхена. А самый дурацкий вопрос, говорят парни, — не собираются ли они стать поэтами. Два кудрявых блондина, они хорошо говорят по-русски, потому что и дома, как рассказывает младший — 11-летний Даниил, они общаются на русском, и потому что часто приезжают в Москву, к бабушке по пушкинской линии. Но «романы», то есть прозу, 13-летний Александр любит куда больше стихов. Хотя и романы читает на немецком. Вот недавно прочитал «Метро 2033» Дмитрия Глуховского, в переводе.
20-летний Александр Воронцов-Вельяминов в оригинале Пушкина тоже не читал, потому что языка оригинала не знает. Для него родной язык, как и для поэта, — французский. Александр — студент, изучает теорию коммуникаций, а еще пожарный на общественных началах. Его отец, владелец яхтенного бизнеса, сетует на хорошем русском: трудно воспитывать детей так, как воспитывали его самого, «в лучших отечественных традициях», потому что жена — француженка, да и Пушкина во Франции мало кто знает сейчас. Хотя вот «Пиковая дама» раньше еще была в лицейской программе, и ее-то Александр, по настоянию отца, читал, говорит — bien.
«Мне сложно сказать, отличается ли мое восприятие Пушкина от того, каким его видят обычные читатели. Ведь я-то никогда не была не-родственницей, — улыбается Марина Сергеевна Пушкина. — Но думаю, мы с вами ничем не отличаемся в этом смысле: все-таки мы уже слишком далеки от него». Вещи отдали в музеи еще внуки и дети поэта, которые отца-то толком и не запомнили. Поэтому если семьи и сохранили какие-то предания о предках, то не дальше четвертого колена, то есть о прабабушках или прадедушках. «Есть исследователи его жизни и творчества, ни капли не родственники, которые знают об Александре Сергеевиче так много, что мне за себя даже как-то стыдно немного», — говорит Екатерина Михайловна Пушкина. У нее дома есть крошечный бюстик поэта — копия работы отца-скульптора. Но это скорее о нем память, чем о пращуре.
Последний российский прямой потомок Пушкина по мужской линии, Григорий Григорьевич Пушкин, жил в Москве и умер в 1997 году. Как говорят, он младенцем застал в живых сына поэта — Александра — своего дедушку. Григорий Григорьевич прошел войну, потом служил оперуполномоченным, был награжден почетным знаком муровца за номером 0007, а после демобилизации работал в типографии газеты «Правда». Его сын умер бездетным. Теперь ближайший потомок Пушкина по прямой — иностранец, хотя и с российским паспортом, бельгиец Александр Александрович Пушкин.
Российское гражданство он получил недавно — в 2005 году, именным указом президента. Это едва ли не единственная привилегия Пушкиных, и та неофициальная. Никаких других благ, материальных или нематериальных, им не полагается — нет даже права бесплатного прохода в музей поэта. Поэтому, возможно, среди потомков нет и самозванцев, говорит Марина Сергеевна: выгоды никакой, только моральная ответственность за фамилию. Да их и не надо, считает она: «Это предок у нас был великий. А мы — обыкновенные. Только фамилия необыкновенная».