В британском парламенте две палаты, несколько чайных комнат и больше десятка пабов, самый известный — Lord’s Pub (паб лордов). Но сами лорды почти никогда там не появляются — это место для парламентских библиотекарей. Все эти важные сведения лорд Редесдейл излагает по дороге в свой любимый паб «Красный лев», расположенный всего в пяти минутах ходьбы от парламента. Лорд проходит в дальний угол заведения и садится на высокий стул, спиной к висящей на стене гравюре с изображением палаты общин. Скромно попросив себе полпинты биттера, он признается, что в последний раз примерял свою пэрскую мантию больше года назад — унаследованное от предков роскошное красное одеяние, отороченное белым мехом, лорд хранит на чердаке своего лондонского дома. «Когда я появился в нем в парламенте в прошлом году, то от него так несло нафталином, что пара лордов пересела подальше», — смеется один из самых молодых британских пэров. Смеется он вполне беззаботно, хотя на прошлой неделе так и не смог стать лордом-спикером, причем первым в истории Королевства.
В глазах остального мира Британия ХХ века была чем-то вроде исторического реалити-шоу с массой умилительных анахронизмов: красные автобусы-даблдеккеры с открытой подножкой и такого же цвета телефонные будки «к-6» , черные кэбы и викторианские дома с каминами. После королевы и гвардейцев в мохнатых шапках едва ли не главный сюжет шоу «Британия» — английский парламент, самый старый в мире, а в нем палата лордов. Но глобализация взяла свое — часть парламента, состоящая из наследственных пэров, смотрелась неуместно в многонациональном государстве, гордящемся своей толерантностью, свободой и равенством. Лейбористы во главе с премьер-министром Тони Блэром посягнули на древнюю традицию — решили превратить палату лордов в настоящую верхнюю палату парламента.
Пэры не впервые сталкиваются с кризисом, но раньше проблемы не достигали такого масштаба. Английский парламент разделили на две палаты с XIV в.: одну сделали для представителей разных сословий — общин, а другую, в противовес, отдали высшему дворянству и духовенству. Так был соблюден сословный баланс. Начиная с XVII в. палата общин постепенно отбирала власть у лордов и короля. Много неприятностей пэрам принес прошлый век. Сначала, в 1911 г., правительство либеральных демократов лишило палату лордов права забраковывать бюджет, потом наступила эпоха полового равенства — в палате появились женщины, — и наконец десять лет назад за дело взялись лейбористы: Тони Блэр пришел к власти с программой «Даешь современную Британию».
В 1999 г. он выставил за дверь больше 600 наследственных лордов — на их место пришли политические назначенцы партий. В палате и раньше соседствовали те, кто получил титул от короля или королевы, и те, к кому он перешел по наследству, но такой массовой раздачи пожизненных пэрских званий Англия до тех пор не знала. Просто лейбористам очень мешали лорды-консерваторы, которых среди унаследовавших титул было большинство. Впрочем, добиться превосходства они так и не смогли: сейчас из почти 700 лордов палаты примерно поровну консерваторов и лейбористов. Еще есть меньшинство либеральных демократов и горстка беспартийных лордов — они порой играют важную роль третейских судей. Зато из наследственных осталось лишь 92 пэра, которых при этом тоже заставили пройти формальную процедуру назначения.
Средний возраст членов палаты — за шестьдесят, в основном это ушедшие с госслужбы или из палаты общин заслуженные трудяги, которым поручено стоять на страже неписаной британской конституции и выверять принимаемые правительством и нижней палатой законы. Назначает их королева по представлению политических партий или правительства. Из оставшихся прав — отослать законопроект обратно в палату общин (не более трех раз), потребовать отчета от членов правительства, провести расследование и внести собственный закон. Все равно последнее слово всегда за нижней палатой — по большому счету, лорды могут лишь выразить свое несогласие с ней.
Несмотря на свои скромные возможности и немолодой личный состав, палата за последние годы выступала неплохо: добилась смягчения антитеррористического законодательства, нарушавшего права человека, осудила эвтаназию, провела закон о защите людей с ограниченными умственными возможностями и по-прежнему успешно препятствует введению в Британии удостоверений личности. В силу того что любого, в том числе и назначенного пэра выгнать из палаты почти невозможно, даже те лорды, которые обязаны своим титулом партиям, ведут себя более независимо, чем обычные парламентарии. Впрочем, последствия этого неоднозначны: когда одни пэры серьезно обсуждают детали того или иного законодательного опуса, другие мирно подремывают под бормотание динамиков, врезанных в спинки красных кожаных скамеек.
Правда, когда в прошлый вторник пэры впервые за всю 600-летнюю историю провели выборы — избрали себе спикера, — никто, кажется, не спал. Символическое по сути событие для лордов, которых никто и никогда не выбирал, стало возможностью провести в своей палате настоящую избирательную кампанию, а заодно и хорошей подготовкой к обещанным лейбористами дальнейшим переменам. Скорее всего, реформа палаты закончится тем, что всех лордов будут выбирать граждане страны, так что предвыборная практика для них — отнюдь не лишнее.
Непривычную церемонию обставили в полном соответствии с историческими канонами. Старший хранитель дверей Кит Фиппс в последний раз церемониально топнул ногой и объявил о входе лорд-канцлера. И лорд-канцлер, облеченный в скромную черную мантию и белый парик, в последний раз открыл заседание палаты лордов, присев на красный мешок с шерстью, когда-то бывшей главным источником английского благосостояния. Лорды встретили объявление результатов выборов дружным возгласом «Йе!», после чего лорд-канцлер встал с мешка, снял парик и мантию и сел на правительственную скамью. Его место заняла одетая в розовато-лиловый пиджак миловидная дама с красивыми пепельными волосами — баронесса Хейман, избранная первым в истории лордом-спикером.
Сидеть на мешке (на самом деле он уже давно набит не шерстью, а конским волосом — традиции всегда уступают место удобству) ей было непривычно, но вполне комфортно, сообщила баронесса Newsweek. Леди Хейман родилась в Лондоне в семье еврейских эмигрантов из Восточной Европы и России. Сменив красную кожу пэрской скамьи на «шерстяной мешок», она будет зарабатывать в год порядка $200 000 и свободно распоряжаться еще $60 000, которые выделяются на представительские расходы. В качестве спикера она собирается в основном работать за пределами палаты — «побольше рассказывать» о деятельности лордов. «Я не думаю, что нас не уважают, но о нас мало знают», — говорит баронесса. И она права.
Известие о том, что пэр, назначенный Блэром присматривать за другими лордами, сам бывает в палате от силы два-три раза в год, британцы в прошлом году восприняли как вполне ожидаемый от «сонной палаты» курьез. Но скандал нынешней весны — с денежными выплатами, которые якобы требуют в обмен на пэрское кресло, — был более чем серьезен. И консерваторов, и лейбористов прямо обвинили в том, что они делают лордами своих наиболее щедрых кредиторов. Лорд Редесдейл в разговоре с Newsweek на этот счет начал объяснения издалека: «Политические партии не продают пэрские титулы, но они имеют право раздавать их». А потом вдруг стал предельно откровенен: «У нас очень строгие законы относительно партийного финансирования, и сейчас партии оказались на мели. Так что те, кто хочет стать лордами, делают взносы в партийные кассы».
«Падение нравов» — так все это называется с точки зрения лорда Стрэтклайда, лидера оппозиции в палате лордов. Унаследовав титул от своего дедушки в возрасте двадцати с небольшим лет, молодой пэр всерьез увлекся политикой — сейчас он занимает должность министра в теневом кабинете консерваторов. Удобно расположившись на мягком диване в своем пэрском кабинете, Стрэтклайд мечтает, что вскоре власть сменится, он выйдет из тени и наставит Британию на истинный путь. Но пока что он не смог даже остановить реформу своей родной палаты.
Представитель лейбористского правительства среди лордов баронесса Эймос, как и предписано, отмахивается: мол, репутация пэров из-за скандалов никак не пострадала. Сама Эймос, единственная чернокожая леди среди членов британского кабинета министров, одним своим видом свидетельствует о духе перемен, царящем в лейбористском государстве. Более красноречивым примером того, как Тони Блэр поменял облик верхней палаты парламента, может служить разве что баронесса Уддин. Ее легко узнать среди заседающих в пиджаках лордов по изысканному сари. Баронесса родилась в Бангладеш и приехала в Британию в тринадцать лет. Сейчас она единственная женщина-мусульманка во всем британском парламенте, у нее пятеро детей и больше десятка проектов, в которых баронесса принимает активное участие.
Назначенная Тони Блэром баронесса полностью поддерживает его реформистскую политику: говорит, что палату нужно сделать выборной и оставить все сожаления по этому поводу. А еще она первой среди лордов выбила себе право носить на заседания мобильный телефон — сразу как появилась в палате восемь лет назад. «У меня тогда был совсем маленький ребенок, и я не могла остаться без связи с домом. Я выключала звук и демонстративно выкладывала мобильник перед собой», — рассказывает она о своем методе усмирения отставших от телекоммуникационных технологий лордов.
Один из последних оплотов традиционного уклада парламентской жизни, который пока не поддается натиску модернизации, — паб «Красный лев». Целые поколения британских политиков опустошали его погреба, утоляя жажду после заседаний. Джейн заведует «Красным львом» последние семнадцать лет. Она говорит, что каждый день в «Лев» заходят три-четыре лорда, несколько членов палаты общин, а также высокопоставленные и не очень чиновники из МИДа, Минобороны, казначейства и еще нескольких госучреждений, расположенных по соседству. «Они разбиваются на кучки и тусуются каждый в своем углу, а если кто-нибудь хочет быть представленным коллеге из другого ведомства, то обычно об этом просят меня», — рассказывает Джейн.
По ее словам, она никогда не расспрашивает своих посетителей о работе, а клиентов зовет согласно их питейным предпочтениям: мистер Полпинты Карлсберга, мистер Тетли-Майк, Мистер Бутылка Белого. Есть еще дружная парочка Овечьего Вина (Джейн объясняет, что эти два завсегдатая никак не могут запомнить название своего любимого напитка и просят все время «бутылку с овцой на этикетке»). Но в таком месте как «Лев», расспрашивай не расспрашивай, а все равно видишь и слышишь слишком много — Джейн говорит, что за 17 лет столько узнала о политике, что лучше было бы оставаться в полном неведении. «В политике столько решений принимается по чистой случайности или по чьей-то ошибке, что порой не верится, насколько политики бывают глупы». «Красный лев» уже гремел на всю Британию в качестве «средства массовой информации»: несколько лет назад советник министра финансов разболтал здесь параметры бюджета накануне обсуждения в парламенте, и депутаты узнали о том, за что им придется голосовать, из утренних газет. Здесь до сих пор получают новости раньше остальных: завсегдатай паба и один из девяти кандидатов в спикеры палаты лордов пэр Редесдейл назвал баронессу Хейман наиболее вероятной победительницей за сутки до того, как стали известны официальные результаты голосования.
Кстати, сам Редесдейл, несмотря на то, что он наследственный пэр в десятом поколении, воспринимает происходящие в палате и Британии изменения как неизбежное и необходимое. Время наследственных членов палаты лордов просто ушло, считает он: если бы не оставшийся от отца титул, этот лорд даже не стал бы заниматься политикой. Об истории своей семьи он рассказывает со смешанным чувством иронии и ностальгии: каждое столетие его предки успешно продавали по одному имению, и этих денег хватило, чтобы в XXI веке потомки могли не жаловаться на нищенское существование. Хотя по сравнению с другими лордами список активов Редесдейла выглядит довольно скромно: квартира в Лондоне, фамильный паб на границе с Шотландией и чуть больше 1000 га земли, на которых за ренту трудятся несколько фермеров. Ему даже приходится подрабатывать: лорд занимается современными технологиями в энергетике.
Но для Джейн из «Красного льва» Редесдейл — живое свидетельство того, что реформировать палату лордов не стоит. Она так до сих пор и не поняла, зачем надо было выгонять наследственных пэров. «Так мы хотя бы знали нашу элиту, а теперь нами правит непонятно кто. Блэр перекраивает Британию под Америку. Сначала разогнали лордов, потом уберут королеву и поставят какого-нибудь Буша!» — говорит хозяйка главной лондонской политической пивной. До Буша, возможно, дело не дойдет. Но, вздыхает парламентский корреспондент BBCДжон Девитт, который записал за свою карьеру больше двух с половиной тысяч телерепортажей на фоне Вестминстерского дворца, скоро этот викторианский Диснейленд для туристов закроют и сделают из него серьезное учреждение.