Над рабочим столом директора Национальной школы красоты Белоруссии Ольги Сережниковой—большой портрет президента Лукашенко, сбоку—большой гипсовый герб, в углу стоит большой красно-бело-зеленый флаг на древке. Государственная атрибутика, как и темная солидная мебель, досталась ей в наследство от предшественницы. Мебель Ольге не очень нравится, поэтому в офисе школы грядет ремонт. После ремонта, говорит Ольга, компанию президенту на стене составят самые красивые белорусские девушки—портреты всех «мисс Беларусь» и топ-моделей родом из Национальной школы красоты. Президенту Лукашенко можно только позавидовать.
Соседство красавиц и президента неслучайно—власти Белоруссии почти полностью контролируют всю красоту в стране. Есть государственный конкурс красоты, государственное модельное агентство, государственный фестиваль моды и даже государственные требования к красоте, зафиксированные в положении о госконкурсе подписями замглавы президентской администрации и зампремьера. Полгода назад Александр Лукашенко даже подписал специальный декрет №3 «О некоторых мерах по противодействию торговле людьми»—не в последнюю очередь касающийся сферы моды. Усиление опеки государства совпало с ростом популярности белорусских моделей за границей, но возможности их выезда теперь сильно ограничены: государство выращивает красавиц для внутреннего употребления.
Год назад в Белоруссии было около 40 частных модельных агентств—для 10-миллионной страны это даже слишком много, считает художественный руководитель государственного фестиваля моды Саша Варламов. Сейчас, полгода спустя после принятия программного президентского декрета, осталось только два—государственная Национальная школа красоты, чьи стены украшает портрет президента, и частная Студия моды Сергея Нагорного, чья модель Катя Доманькова только что вернулась домой после победы на самом важном для молодых манекенщиц конкурсе Supermodel of the World 2006. Остальные агентства закрылись, не в силах выполнить требования декрета.
Согласно закону, белорусские модельные агентства из «эстетических кружков», как называет их Сергей Нагорный, должны были стать образовательными учреждениями, а значит, получить лицензию в Министерстве образования и работать по министерскому же учебному плану, рассчитанному на подготовку «рабочих 4-го разряда по специальности демонстратор одежды (с выдачей сертификата государственного образца)». И хотя специальность модели министерство признало рабочей, считай пэтэушной, требования к «эстетическим кружкам» были составлены на уровне вузовских.
Чтобы получить лицензию, школа моделей должна располагать библиотечным фондом по программе обучения, медпунктом и столовой; преподаватели должны иметь диплом о профобразовании и работать по типовому учебному плану, а именно: 8 часов основ права, 6 часов экономики, столько же «основ ПЭВМ» (ПЭВМ—персональная электронно-вычислительная машина, если кто забыл) и «культуры питания», 10 часов психологии, столько же охраны труда плюс почти 250 часов профобучения—дефиле, парикмахерское искусство, основы макияжа, аэробики и фототренинга. В конце двухмесячного обучения—60 часов производственной практики, то есть 60 часов фотосъемок или показов, которые вне конкурса обязано обеспечить своей выпускнице само агентство. Всего получается 400 часов занятий за 3 месяца—по 7–8 занятий с утра до вечера каждый день, а значит, школьницам и студенткам, которые составляют большинство в школах красоты, придется выбирать: или школа общеобразовательная, или модельная.
Получив из министерства такой план, главы ведущих модельных школ стали писать в Минобразования и администрацию президента письма с просьбой пересмотреть количество уроков. В итоге план урезали до 320 часов (по 3–4 часа в неделю вместо 40). Правда, срок обучения растянулся на 9 месяцев, полный курс подорожал до $300—сумму, которую вряд ли многие родители захотят выложить за навык красиво ходить и симпатично причесываться. Но агентства не могут снизить расценки—иначе будут работать себе в убыток.
Тех, кто уже встроился в новую схему, абсурдность нововведений не смущает. Наоборот, они видят в требованиях государства пользу для их общего дела—самореализации молодежи в условиях настойчивой опеки государства. «Этот план был взят не с потолка—прежде чем его составить, сотрудники Минобразования проконсультировались с руководством школ моделей от Бреста до Витебска,—говорит Ольга Сережникова из Национальной школы красоты.—Девочка едет на работу за границу—должна же она уметь хотя бы отправить e-mail!» С ней солидарен и Сергей Нагорный, глава второй легальной модельной школы в стране (ей уже 8 лет): «Охрана труда—тоже нужный предмет, ведь модели нужно понимать условия контракта и обязанности работодателя». Правда, школе красоты, которую возглавляет Ольга, перемены дались сравнительно легко—они располагают и большим помещением, предоставленным горисполкомом, и достаточным госбюджетом, чтобы позволить себе оснастить класс компьютерами и закупить литературу по профильным предметам, при этом не повышая стоимости обучения: сейчас ее школьницы платят всего $30 за месяц учебы. Частной же школе Нагорного это далось куда тяжелее: на уроки компьютерной грамотности он просит своих учениц приходить с собственными ноутбуками, а тем, у кого их нет, привозит свой, офисный ноутбук.
Катя Доманькова, которая только что вернулась из Америки после триумфа на конкурсе Supermodel of the World (российские модели никогда не выигрывали этот конкурс, а белоруска впервые получила главный приз), никаким основам культуры питания и охране труда не училась. Сергей Нагорный нашел эту русоволосую кареглазую девушку два года назад в кафе минского Дома моделей, популярном даже у не имеющей никакого отношения к моде минской молодежи. Тогда Катя (по-белорусски—Каця, именно так теперь написано в ее модельном портфолио-буке) училась в 9-м классе минской политехнической гимназии, только что зачисленная в престижный экономический класс. Застенчивая и скромная, она сперва отказалась от предложения Сергея бесплатно учиться в его школе. Через две недели Катя в сопровождении родителей все же пришла в офис Нагорного, еще через полгода стала лицом белорусской телекоммуникационной компании Diallog, улыбаясь согражданам с экрана телевизора, билбордов и «даже троллейбусов», вспоминает Нагорный. «Я только тогда и узнал, что Катя модель, когда увидел ее в рекламе,—говорит ее одноклассник Саша Есипович.—В школе она об этом не рассказывала, она вообще скромная. Сейчас-то понятно, что если ее нет в школе—значит, она уехала работать».
С тех пор в школе Катя бывает наездами, между стажировками и кастингами за границей. Она сидит на последней парте как самая высокая девушка своего 11-го «Г». В гимназии довольно строгие правила: нельзя, например, носить драные (пусть и «художественно») джинсы, оголять пупок и по-дискотечному краситься (в следующем году вообще обещают ввести форму, говорит завуч Оксана Чурбанова). Но Катя и так старается не выделяться среди одноклассников, приходя в школу в простом черном свитере, с минимумом мейкапа и с девчоночьим хвостиком на затылке. Она радуется, что по-прежнему может ездить на метро, оставаясь неузнанной: за месяц, прошедший со дня ее победы на конкурсе, она успела устать от внимания посторонних глаз.
Сейчас билбордов с Катиными портретами в городе нет, хотя она по-прежнему не против съемок в отечественной рекламе,—а спрос на белорусские лица сейчас существенно вырос, говорит Сергей Нагорный. Тем же декретом (который обязывает начинающих моделей непременно пройти курс компьютерной грамотности и охраны труда) белорусским производителям было предписано использовать в своей рекламе только свои, родные белорусские, лица—это еще одна протекционистская инициатива президента, которому не понравилось, что «в Минске на каждом перекрестке висят эти француженки с замызганными лицами—своих туда фотографируйте». В результате людей в наружной рекламе Минска вообще почти не стало, разве что с многочисленных плакатов «Квiтней Беларусь!» («Расцветай, Беларусь!»—официальный слоган уже начавшейся президентской кампании Александра Лукашенко) улыбаются бодрые старики-пчеловоды и добродушные селянки. Паспортные данные селянок, как и всех рекламных лиц, перед запуском постеров в производство предоставляются рекламодателями в местные исполкомы на согласование, рассказывает пресс-агент «Coca-Cola Беларусь» Роман Лабчук. Но требование белорусских властей хорошо ложится в тенденцию, продолжает он: знакомые местному потребителю образы типа «девчонка из соседнего подъезда» сегодня весьма эффективны. Coca-Cola активно снимает белорусских моделей в своих рекламных кампаниях: вот и сейчас Лабчук проводит очередную «местную» фотосессию.
Как говорит Роман, еще во времена, когда модельных агентств было много, Coca-Cola предпочитала работать с девушками и юношами из школы Сергея Нагорного. Сергей—едва ли не единственный глава модельной школы, имеющий профильное образование, которое необходимо ему для преподавания: по профессии он «продюсер в сфере искусства». Ольга Сережникова, например, по диплому экономист, хотя «даже вспоминать о прошлой работе скучно», говорит она. Она куда более известна как модель и обладательница титула «Мисс Фото-2002»—это одна из номинаций национального конкурса «Мисс Беларусь».
Сейчас Ольга сама возглавляет жюри конкурса и готовится к проведению отборочных туров 2006 г. Это важнейшее событие в регулируемом государством мире белорусской красоты: победительница конкурса представляет страну на международных «Мисс мира» и «Мисс Европа». Ни одна белоруска прежде не побеждала на зарубежных конкурсах красоты (да и россиянки первенствовали только однажды, в 2002 г., когда уроженка Пскова Оксана Федорова получила корону «Мисс Вселенная»), несмотря на строгое соответствие международному стандарту 90–60–90.
Такие параметры утвердили замглавы президентской администрации и замглавы правительства—эти ведомства делегируют своих представителей в оргкомитет конкурса. Компанию им составляют представители Минкульта, МВД, Минского горисполкома и Белорусского республиканского союза молодежи (БРСМ)—преемника комсомола, самой многочисленной (300 000 членов) молодежной общественной организации Белоруссии. Все они, ведомые председателем жюри Сережниковой, и выбирают очередную «Мисс Беларусь» (для сравнения, в жюри «Мисс Россия-2005» заседали модель Наталья Водянова, актер Леонид Ярмольник, адвокат Михаил Барщевский, возглавлял жюри Геннадий Хазанов). Если бы государство не взяло конкурсы красоты под свой контроль, заявил год назад Лукашенко, этими бы занялись «различного рода жулики». К тому же госконтроль, по мнению Таисии Радевич из Минкультуры Белоруссии, положительно повлиял на репутацию манекенщиц среди белорусов. Ведь теперь можно быть уверенным, что модель или «Мисс Беларусь» прекрасна не только внешне, но и внутренне, что она есть чистый образец белорусского характера—то есть «добросердечна, терпелива и трудолюбива».
На самом деле именно с терпеливостью и терпимостью белорусских девушек и должен был бороться президентский декрет №3—анонсируя его, президент Лукашенко заявил, что именно модельные агентства во множестве поставляют живой товар за границу. Правда, по словам самого же Лукашенко, «в Беларуси эта проблема (торговли людьми.—Newsweek) не получила широкого распространения», потому справиться с ней будет легко, если пригрозить нарушителям большими сроками заключения и конфискацией имущества. Опасения президента были не безосновательными. Как подтвердили Newsweek в МВД Белоруссии, сейчас в стадии следствия находятся около десятка уголовных дел, возбужденных в отношении директоров провинциальных агентств по статье «вовлечение в проституцию» (наказание—до 5 лет лишения свободы). Это на порядок больше, чем, например, за изготовление порнофильмов (арест на 1–3 месяца).
Легально трудоустраивать белорусов за границей сейчас может только одна организация—БРСМ, получившая соответствующую лицензию от МВД. Можно, правда, попробовать получить разрешение на выезд и в обход комсомола. Для этого девушка должна предоставить в МВД договор со своим заграничным работодателем (а не с посредником-агентством), которого в МВД должны проверить на благонадежность. «Представьте: моя девочка едет, например, к Лагерфельду и просит у него договор, чтобы отдать его в белорусское МВД! Наше МВД будет проверять Карла Лагерфельда на благонадежность! Это же смешно!»—язвит один из представителей белорусского модельного бизнеса. А иначе нельзя—за нелегальный вывоз за границу модели директору грозит до 12 лет колонии с конфискацией имущества.
Поэтому сейчас агентства, по сути, готовят моделей исключительно для внутреннего, белорусского рынка. А модель для внутреннего рынка—это грустно, модель не может существовать вне мировой моды, признает Наталья Макей, сама бывшая модель, а теперь директор собственной «Школы моделинга» в Минске. Только Лукашенко считает, что «работы для красавиц и здесь хватает». У директоров модельных агентств мнение прямо противоположное. В Белоруссии заработки модели невелики: обычный гонорар за съемку для наружной рекламы—$50–100. За показ коллекции—и того меньше. А показы тоже бывают далеко не каждый день, говорит Наталья Макей, да и вообще в Минске только два подиума—один в Центре моды, другой, учебный,—в Национальной школе красоты. Макей вспоминает, как 12 лет назад она участвовала в минском показе коллекции Оливье Лапидуса, но сейчас показов такого уровня в столице не бывает. Главное событие в мире моды—это государственный же ежегодный конкурс белорусских модельеров «Мельница моды», который проводит созданный при Белорусском госуниверситете Центр современного стиля и моды Саши Варламова. Саша убежден, что не было бы никакой «Мельницы», если бы не поддержка государства. Сейчас без нее белорусскому миру красоты не обойтись, но пройдет время—и государство постепенно уменьшит свое присутствие в этой сфере, уверен Варламов: «Не может же государство контролировать все на свете».
А Катя Доманькова, успевшая за два года модельной жизни поработать и в Лондоне, и в Париже, и в Нью-Йорке, в спокойном умиротворенном Минске скучает по бешеному темпу жизни заграничных столиц. «Там такая энергетика, такой фантастический ритм жизни!—восхищается она, сидя в офисе Студии моды Сергея Нагорного в центре Минска. Из окна офиса видны билборды с рекламой “Лидской муки” и с агитацией за безопасность дорожного движения.—Здесь, в Минске, конечно, жизнь куда спокойней, медленней, чем в Нью-Йорке или Лондоне, но это мой родной город, и я люблю его таким». Ближайшие три года Катя будет работать в Америке, если после окончания школы МВД даст согласие на выезд модели за границу. «Но где бы я ни жила, я все равно останусь белоруской,—гордо говорит девушка.—Иногда, правда, меня считают бразильянкой. Или русской. Или считают, что Беларусь—это где-то в Южной Америке. Только образованные иностранцы знают, что такое современная Беларусь».