В 2014 г. «Исламское государство»* трансформировалось из классической террористической группировки в нефтяной конгломерат. На пике добыча черного золота приносила ему до $1,5 млрд в год, что позволяло содержать солдат, защищать базы, заниматься социальными программами и даже пиаром.
Но строительство всемирного халифата оказалось под угрозой после вмешательства международной коалиции и обвала цен на нефть. «Голландская болезнь» в сочетании с авиаударами подточили финансовую стабильность экстремистской организации.
Кремлевская буря в пустыне
Больше месяца длится военная операция России в Сирии. Ее официальная цель – уничтожение террористической организации «Исламское государство» (ИГ). С 30 сентября Воздушно-космические силы (ВКС) РФ наносят удары по позициям ИГ. Российское Министерство обороны утверждает, что бомбы падают исключительно на инфраструктуру боевиков – склады с боеприпасами, мастерские по производству взрывчатки, лагеря, узлы связи, командные и опорные пункты. Пентагон не верит Кремлю. Су‑24 и Су‑34 накрывают позиции вооруженных противников сирийского президента Башара Асада, считают американские военные. Тем временем к 24 октября ВКС совершили 934 боевых вылета.
При этом не слышно о решающих успехах в деле уничтожения экономической базы халифата. ИГ держится на торговле оружием, наркотиками и заложниками. Но ахиллесова пята экстремистского формирования – нефть. Да, ИГ, словно заправская энергетическая корпорация, добывает и продает черное золото. Причем делает это, соблюдая законы рынка, – с хорошей скидкой за риск. Неудивительно, что за топливом халифата выстраиваются очереди. Именно работа в теневом нефтяном секторе удерживает на плаву финансовую систему ИГ. Ни западная коалиция, ни Россия пока не смогли полностью остановить экономическое сердце ИГ.
Если верить Минобороны РФ, мы сумели значительно продвинуться в достижении заветной цели. И не за горами то время, когда экстремисты будут наказаны, а их лидер – Абу Бакр аль-Багдади – уничтожен. Оставим в стороне преступную деятельность ИГ и военные операции. Попробуем посмотреть на него как на участника черного рынка, на субъект торговых отношений. Представим на секунду, что халифат – это нефтяная компания. Чтобы устранить ИГ, важно оценить потенциал данной компании. А именно – объемы производства, характер связей с потребителями, возможности для расширения и влияние на глобальную расстановку сил в энергетической сфере.
Экстремистская диверсификация
По площади халифат примерно равен Великобритании. Под черными знаменами находятся свыше 10 млн человек, их условно можно назвать гражданами ИГ. Разумеется, далеко не все они участвуют в войне. Столица расположена в захваченном сирийском городе Ракка. По разным оценкам, стоимость активов, контролируемых террористами, превышает $2 трлн. В казну ИГ ежегодно поступает около $3 млрд. Большая часть – за счет «нефтянки». Доля иных доходов в среднем не превышает 12%. О них важно знать, поскольку в неблагополучные месяцы они могут принести больше денег, чем продажа черного золота. Значимость диверсификации понимают даже местные экономисты.
Канадский специалист по борьбе с отмыванием денег Кристин Дюхайм в сентябре 2014 г. подсчитала, что каждый месяц боевики получают примерно $10 млн в виде выкупа за заложников. По данным Forbes, еще $8 млн дают налоги. Сборами облагаются все продающиеся товары, снятие наличных с банковского счета, телекоммуникационные компании. Кроме того, $800 взимается за въезд в Ирак или Сирию – это своеобразная таможенная пошлина. Всем, кто захочет помародерствовать в исторических местах – в той же Ракке или Пальмире, – придется заплатить налог на раскопки. Его размер достигает 50% от стоимости обнаруженных артефактов. Есть в ИГ и платные дороги, например, в северной части Ирака. Стоимость проезда – $200. Наконец, существуют общий для всех 5-процентный сбор на социальные программы, а также джизья – подать с иноверцев, защищающая их от притеснений и смерти. Если оставить за скобками преступную деятельность ИГ, его легко перепутать с какой-нибудь настоящей страной. Функционирующая фискальная система – неотъемлемая составляющая любого государства.
Торговля людьми и налоги приносят халифату $18 млн в месяц, или $216 млн ежегодно. В исследовании аналитического подразделения Thomson Reuters указан еще один источник прибыли – грабежи. К данной графе относятся и классические налеты на банки, и присвоение имущества устремившихся за лучшей жизнью людей – это плюс $12 млн ежемесячно (по данным на октябрь 2014 г.). Итого – примерно $360 млн в год. За остальные денежные поступления ИГ должно поблагодарить недра.
Помимо нефти и газа, террористы добывают фосфаты на крупном месторождении Акашат в Ираке. Цена вопроса – $50 млн в год. Заводы по производству серы приносят около $300 млн. На создание всемирного халифата работают и пять цементных фабрик, приносящих приблизительно $500 млн.
Очевидно, что перечисленные статьи доходов не являются стабильными и меняются в зависимости от огромного количества факторов. Перманентные боевые столкновения, ползающая туда-сюда граница и авианалеты сказываются на экономическом состоянии экстремистской структуры.
Так, в распоряжении немецкого издания Der Spiegel оказался месячный финансовый отчет (с 22 декабря по 22 января 2015 г.) города Дейр-эз-Зор. Населенный пункт входит в энергетическую сеть ИГ, здесь добывается нефть. Согласно документу, доход был равен $8,4 млн. Почти половину (44,7%) от названной суммы принесли грабежи или экспроприация. Доля нефтегазового сектора составила лишь 27,7%. Налоги дали чуть меньше – 23,7%. Углеводородная рента снизилась в результате активных боев за Дейр-эз-Зор между ИГ и войском Асада (в конце октября 2015 г. противостояние здесь все еще продолжалось). Достаточно сложно заниматься нефтяным бизнесом в таких условиях.
Весьма любопытны расходы: 43,6% – на содержание армии, 19,8% – на функционирование баз, еще 17,7% съела бюрократия ИГ, 10,4% – полиция нравов, 5,7% – социальные обязательства и 2,8% – пиар.
В среднем же по году производство и продажа черного золота (и еще немного – газа) почти целиком наполняет казну халифата. ИГ, как и всякая зависимая от сырья страна, страдает от «голландской болезни». Возможности по присвоению имущества и похищению людей небезграничны, поэтому экспорт ресурсов и налоги остаются ключевыми источниками денег. Удар по нефти автоматически приведет к сокращению расходов террористической группировки.
ТНК «ИГИЛ»
Более-менее достоверные данные о нефтяном бизнесе ИГ стали поступать только в 2014 г., после начала воздушной операции западной коалиции (в ней участвуют США, Германия, Франция, Турция, Австралия и ряд других государств). Сама территория ИГ – правый кусок Сирии и левый кусок Ирака – определила, чем боевики будут зарабатывать на хлеб с патронами. Здешняя земля богата углеводородами.
По мнению директора аналитического департамента инвестиционной компании «Golden Hills-Капиталъ АМ» Михаила Крылова, ИГ хорошо использует конкурентные преимущества, возникающие из геоэкономики. Во‑первых, в Ираке себестоимость добычи – одна из самых низких в мире. Во‑вторых, топливо продается не просто в ту или иную страну, а в отдельные приграничные районы, лояльно относящиеся к таким поставкам. Иными словам, ИГ удалось найти свою нишу и благодарных клиентов.
По данным BP, запасы нефти в Ираке оцениваются в 150 млрд баррелей, запасы газа – в 3,6 трлн куб. м. В Сирии резервы скромнее: 2,5 млрд бочек и 0,3 трлн кубов. Для сравнения: те же показатели у РФ – 103,2 млрд баррелей и 32,6 трлн куб. м соответственно.
По данным Международного энергетического агентства (МЭА), осенью 2014 г. ИГ контролировало семь нефтяных месторождений в сирийских районах Ракка и Дейр-эз-Зор. В их число входит Аль-Омар – самый богатый нефтью участок в Сирии. Уровень добычи на нем составляет 60 000 баррелей в день. В Ираке ИГ захватило 13 месторождений в провинциях Ниневия, Анбар, Салах-эд-Дин и Киркук, которые дают также примерно 60 000 баррелей.
В распоряжении халифата находится три нефтеперерабатывающих завода (НПЗ) – два в Сирии и один в Ираке. Боевики также владели крупнейшим иракским НПЗ в городе Байджи. Через него проходит до трети всего черного золота в стране. 18 октября 2015 г. правительственным войскам удалось освободить завод от террористов.
Итак, в прошлом году под властью ИГ находились вышки, потенциально способные выкачивать 120 000 бочек в сутки. Оно контролировало более 60% производственных мощностей нефтяного сектора Сирии и около 10% – Ирака. Плюс несколько НПЗ. Таким образом ИГ превратилось в небольшую энергетическую компанию. Для расширения клиентской базы ИГ снизило цены в четыре раза по сравнению с конкурентами – до $25 за баррель. По сведениям многочисленных источников, большая часть сделок проводится с небольшими объемами – обычно нефть увозят грузовиками с цистернами объемом 250 баррелей. Перекупщики и посредники отправляют углеводороды в Иран, Иорданию и Турцию. Всплывала информация, что топливо у ИГ покупают и правительственные сирийские войска, и оппозиционные, поскольку всех привлекает стоимость товара. Но эти сведения не нашли официального подтверждения.
Благодаря торговле нефтью халифат получал до $3 млн ежедневно, или $1,1 млрд в год. Оценка Центрального командования ВС США отличается в большую сторону – $4 млн и $1,5 млрд соответственно. Командование исходит из того, что ИГ в 2014 г. сбывало черное золото по цене в $25–50 за бочку.
«По усредненной оценке, ежедневный доход ИГ от продажи нефти составляет $2 млн. Под контролем боевиков находится порядка 10 месторождений. Они также владели приграничным городом Кобани, близ которого контрабандное топливо скупали турецкие нефтетрейдеры», – отметил в беседе с «Ко» директор Института актуальной экономики (ИАЭ) Никита Исаев. «Покупателями являются потребители на контролируемых территориях, а также нефтетрейдеры, перегоняющие автоцистерны в другие регионы Сирии и в Турцию», – рассказывает ведущий аналитик инвесткомпании «Прагматика» Роман Ткачук. По его оценке, ИГ контролирует девять месторождений на территории Сирии и Ирака, где добывается до 40 000 баррелей ежедневно.
Аналитик инвесткомпании «Велес капитал» Василий Танурков напоминает, что после ликвидации одного из главарей ИГ Абу Сайяфа появилось больше информации о нефтяном бизнесе террористов. Сайяф оказался менеджером энергетической корпорации ИГ, он курировал добычу углеводородов. После его смерти американская разведка получила данные о производстве и реализации черного золота. «Выручка от продажи нефти составляла до последнего времени порядка $40 млн в месяц. Добыча достигала 50 000–100 000 баррелей в сутки», – сообщил Василий Танурков.
Не нефтью единой жив террорист. ИГ усердно качает и голубое топливо. В частности, было захвачено гигантское нефтегазовое месторождение Аккас в Ираке (запасы – 6,1 млрд баррелей и 2,1 трлн кубометров). Аналитики Thomson Reuters утверждают, что в прошлом году халифат получил примерно $500 млн на газе. При этом производство в военно-полевых условиях упало вдвое. Так что при 100-процентной загрузке экстремисты могли бы иметь $979 млн.
ИГ на игле
Радужные финансовые перспективы ИГ, гарантировавшие организации многолетнее существование, сменились ожиданием краха. ИГ плотно сидит на нефтяной игле. Обвал котировок резко сузил способность группировки к гибкому ценообразованию. «Точные данные отсутствуют, но, по различным оценкам, дисконт составляет 30–65% по сравнению с ценами мирового рынка», – утверждает аналитик IFC Markets Дмитрий Лукашов. Себестоимость добычи в Ираке и Сирии не превышает $7, и ИГ все еще способно предоставлять покупателям скидки, продолжает он. Тем не менее дисконты в сегодняшних реалиях ведут к серьезному падению прибыли даже с учетом дешевой добычи. Кроме того, не стоит забывать и о постоянных бомбардировках, разрушающих инфраструктуру халифата.
В аналитическом центре при правительстве России «Ко» предоставили обзор мирового черного рынка нефти (актуален на сентябрь 2015 г.). В нем сказано, что крупнейшим участником теневых сделок является Нигерия. Примечательно, что воровством топлива здесь активно занимается террористическая организация «Боко Харам», примкнувшая к ИГ в марте 2015 г. Фактически «Боко Харам» стала «дочкой» ИГ, филиалом предприятия на другом континенте. По оценке британского Королевского института международных отношений, объем кражи нефти в африканской республике в 2013 г. достигал 100 000–200 000 баррелей в сутки. Страна теряла $3–8 млрд в год. Руководители госкомпании Nigerian National Petroleum Corporation (NNPC) пообещали разобраться с ворами к 2016 г., поскольку слишком велик риск потерять доверие международных инвесторов в лице Shell, Total и Eni.
ИГ, в свою очередь, названо авторами обзора важнейшей силой, обеспечивающей развитие черного рынка на Ближнем Востоке и в Северной Африке. При этом ядро халифата в Ираке и Сирии испытывает все больше сложностей в нефтяном секторе. В ноябре 2014 г. Совбез ООН рассчитал, что добыча черного золота террористами достигала 47 000 бочек ежедневно. Ее продавали по $18–35. Летом 2015 г. Минфин США оценил суточные доходы ИГ от торговли нефтью в $1,3 млн. Денежный поток уменьшился на 43% по сравнению с консервативными данными за 2014 г. ($3 млн в день). «Об успехах развития ИГ собственной нефтедобычи на территориях Сирии и Ирака говорить не приходится», – делают вывод в аналитическом центре при правительстве. Авиаудары коалиции все же возымели действие – более 200 объектов нефтяной инфраструктуры повреждено или разрушено. Да, полностью остановить нелегальный промысел не удалось. Но нормальная добыча на большей части месторождений стала невозможной. Информация немецкой разведки указывает, что в апреле 2015 г. в руках ИГ на территории Ирака оставался только один полноценный с материально-технической точки зрения участок. Он дает 2000 бочек в день.
Ответом на потерю ресурсной базы становится агрессия. ИГ старается захватить новые вышки. Постоянное участие международных сил, в том числе и России, мешает этому процессу в Ираке и Сирии. Зато окно возможностей открывается в Ливии, где также идет гражданская война. Боевики действуют в районе крупного порта Сирт и города Нофалия. Время от времени они совершают вылазки на нефтяные объекты. Если ИГ лишится основного заработка на Ближнем Востоке, оно может перебросить свои силы в Северную Африку и возродиться там.
Асад нарасхват
С конфигурацией условной нефтяной компании под названием «Исламское государство» мы разобрались. Теперь важно понять, насколько сильно ее влияние на мировые процессы. Данный вопрос непосредственно касается экономического благополучия России. Он разделен на две составляющие. Первая – участие ИГ в формировании цен на энергоносители. Вторая – судьба ближневосточных энергетических проектов, среди которых – «Турецкий поток».
Некоторые эксперты (например, вице-президент «Роснефти» Михаил Леонтьев) в 2014 г. называли халифат одним из ключевых виновников падения котировок. Эталонная марка Brent 1 июня прошлого года стоила $112 за баррель. К ноябрю ее цена рухнула до $70. Обвал наложился на острую фазу военной операции, когда успехи были у всех сторон конфликта – и у коалиции, и у террористов. Все это заставляло думать, что у ИГ есть могучий рычаг давления на черное золото. Предоставляя скидки, группировка опускала его цену в глобальном масштабе – такова была мифология второй половины 2014 г.
На деле же все куда прозаичнее. Ни фундаментальные исламисты, ни религиозные проповеди, ни халиф не в силах поменять основные законы рынка. Стоимость нефти сегодня зависит от глобального баланса спроса и предложения. ИГ не способно хоть как-то его поменять – слишком уж малые мощности качают топливо во имя экстремистских идей. «Сейчас в мире добывается порядка 95 млн баррелей нефти в день. На этом фоне добыча ИГ выглядит незначительной и не может повлиять на ценообразование», – комментирует Дмитрий Лукашов.
Допустим, халифат производит 120 000 баррелей в сутки (на деле, судя по всему, куда меньше). На его долю приходится 0,13% планетарной добычи. Капля в море, статистическая погрешность. Рынок гораздо болезненнее реагирует на данные о замедлении экономического роста КНР или превышении квот в ОПЕК, чем на нефтяных магнатов, работающих под черным флагом ИГ. Отличной иллюстрацией маловажности фактора ИГ при изменениях цен на нефть служит начало российских бомбардировок. Казалось бы, вмешался новый игрок, что-то должно было произойти. Но нет – 30 сентября Brent спокойно торговалась на уровне $48–49 за бочку без сильных взлетов и падений.
Правда, ИГ все же влияет на черное золото. Но слабо. Постоянно тлеющий очаг напряжения в нефтеносных районах оказывает котировкам поддержку, не дает им свалиться. Всегда существует риск обострения, уничтожения нефтегазовой инфраструктуры, захвата новых вышек. «Объем добычи ИГ нефти в мировых масштабах минимален и прямого экономического влияния не имеет. В то же время ситуация вокруг ИГ создает общий риск дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке и сбоя поставок из региона. Это оказывает поддержку черному золоту», – говорит Роман Ткачук. Так что по поводу цены на нефть Кремлю волноваться не стоит. Если она и упадет, то не из-за исламистов.
Но ИГ становится дополнительным камнем преткновения для РФ при строительстве «Турецкого потока». На первый взгляд, трудностей быть не должно. Россия и Турция бомбят позиции ИГ – это могло бы помочь странам сблизиться. Но республика входит в НАТО и считает, что ВКС РФ бьют не по халифату, а по противникам Асада. Кроме того, Анкара резко охладела к Москве после того, как российские самолеты несколько раз нарушили воздушное пространство Турции. «Отношения Турции и России сейчас вообще напряженные. Турция входит в коалицию с США и выступает против Башара Асада. Любые неосторожные действия Москвы могут привести к срыву проекта [«Турецкий поток»]», – считает Никита Исаев.
Пропускная способность южной магистрали в обход Украины должна была составить 63 млрд куб. м в год. Сейчас обсуждается строительство трубы мощностью 15,75 млрд куб. м. Если продвинуться в переговорах не получится, то «Турецкий поток» станет не новым коридором для экспорта российского топлива в Европу, а локальным газопроводом, обслуживающим интересы одной страны. В этом случае фактор ИГ может еще сильнее ослабить переговорные позиции Москвы. Не исключено, что «Турецкий поток» ждет судьба «Южного потока».
Партнер консалтинговой компании RusEnergy Михаил Крутихин настроен скептически и относительно влияния ИГ на глобальные процессы, и относительно планов Кремля. «Рынок углеводородов совершенно не ощущает присутствия ИГ. А события в Сирии не имеют никакого отношения к «Турецкому потоку». Он накроется медным тазом из-за того, что не нужен потребителям», – заключает эксперт.