В прокат выходят сразу несколько фильмов, которые переосмысливают события новой истории. Эти примеры могут стать полезными российскому кино в канун юбилея Победы
Фильмы о не очень давней истории — это способ проговорить вслух то, что неприятно или до сих пор больно проговаривать. Попытка приблизить историю, почувствовать ее на собственной шкуре, а там уж как повезет — возможно, изжить коллективную травму, нанесенную войной или репрессиями, возможно, создать новые стереотипы для новых школьных учебников. Кино заменяет воспоминания о войне тем, у кого таких воспоминаний нет, и поэтому чаще всего фильмы о не очень давней истории основаны не столько на воспоминаниях очевидцев, сколько на других фильмах, и говорят не о настоящем, а о воображаемом прошлом: «Мы из будущего» цитируют «Судьбу человека», «9 рота» вспоминает то «Они сражались за Родину», то какого-нибудь Спилберга.
Сейчас один за другим выходят фильмы о войне в Ираке: после «Повелителя бури» Бигелоу появился «Не брать живым» Пола Гринграсса — дерганый боевик с Мэттом Дэймоном в главной роли, попытка превратить болезненную тему в повод для триллера. «Это фильм не о войне в Ираке, это триллер, происходящий в Ираке», — предупреждает режиссер. Он специально поместил своих героев в «самое опасное место на свете», попытавшись таким образом нагнать адреналина.
Группа под руководством лейтенанта Роя Миллера (Мэтт Дэймон) ищет оружие массового поражения в Ираке, пользуясь информацией из надежного источника, но вместо оружия массового поражения (ОМП) им попадаются только полузаброшенные заводы с загаженной голубями ржавой сантехникой. Пентагоновский чиновник объясняет, что надо лучше работать, и тогда все найдется, а неопрятный церэушник предлагает начать переговоры с баасистским генералом, который не только знает правду об ОМП, но и вообще полезен для будущего Ирака. Миллер и Пентагон наперегонки гоняются за генералом, а правда о войне, в сущности, никому, кроме Миллера, не нужна. Фильм был снят по документальной книге бывшего главы бюро Washington Post в Багдаде Раджива Чандрасекарана «Имперский двор в Изумрудном городе».
Гринграсс и сам в начале своей карьеры делал телерепортажи из горячих точек и, возможно, объелся новостной телевизионной реальностью. Поэтому ему не очень интересна правда о конфликтах, гораздо интереснее исследовать жанр. Но выясняется, что если пересказывать нон-фикшн под тревожную музыку, не получается ни триллер, ни история, которой зритель может сопереживать. Гринграсс, автор саги о потерявшем память агенте Борне, промывает мозги самому жанру триллера: он вырезает из «Не брать живым» все эмоции, оставляя лишь наадреналиненную камеру, тщательно прописанные детали, настоящих военных в роли настоящих военных. И настоящего американского парня Мэтта Дэймона в роли настоящего американского парня.
Взяв важную тему, Гринграсс отнесся к ней так, как будто он не британец, а марсианин: надо же, какие-то гуманоиды бегают друг за другом в темноте — чего это они? Может быть, с 2003 года, когда происходит действие фильма, еще не прошло достаточно времени, и без пафоса на столь недавние события могут смотреть только марсиане и Кэтрин Бигелоу.
Более давняя история болит сильнее. Одновременно с Гринграссом выходит «Город жизни и смерти» Лу Чуаня — один из самых важных фильмов года, двухчасовая экспрессионистская медитация на тему распада, которая совершенно неожиданно стала кассовым хитом в Китае. Кто-то из американских критиков написал об этом фильме, что он одновременно «удовлетворяет коммунистический режим и является примером абсолютно завораживающего кино». Фильм посвящен нанкинской резне. В конце 1937-го — начале 1938-го японцы захватили Нанкин, тогдашнюю столицу Китая, и уничтожили большую часть населения города. Кто-то спасся в созданной европейцами зоне безопасности. Япония так официально и не принесла никаких извинений, а некоторые японцы считают, что нанкинская резня — плод измышлений Китая.
«Город жизни и смерти», начинаясь с масштабной военной сцены, распадается на отдельные жизни (и смерти). Общая безликая история становится переживанием частного лица. Лу Чуань предлагает собрать историю из разрозненных картин — из нанкинских открыток. Китайские женщины предлагают себя японским солдатам в наложницы — это единственная возможность сохранить «зону безопасности». Японцы расстреливают китайских солдат, а те успевают перед смертью крикнуть: «Китай не погибнет!» Немец Йон Рабе, спасший десятки тысяч людей в «зоне безопасности», посреди фильма собирает вещи и отправляется домой, сперва коленопреклоненно попросив прощения у обреченных на смерть. Японский сержант Кадокава стареет за недолгое время нанкинской резни, превращаясь из мальчишки в воина, а потом в немолодого, плачущего, повидавшего жизнь и смерть человека. Герои не имеют ничего общего с героизмом, жизнь, как объясняет один из персонажей, тяжелее смерти, а статичная камера может вдруг оказаться взглядом одного из солдат и двинуться вперед.
Режиссера обвиняли в том, что он смалодушничал и слишком доброжелательно показал японцев, хуже того — признал, что некоторые из них тоже люди. Для Лу Чуаня все — страдающая, страшная масса: китайские женщины, танцующие японские солдаты, убитые и убийцы. «Я хочу делать историю. Я хочу снять абсолютно новое кино, какого раньше никто не видел», — говорит он. У него получается.
Неожиданное осмысление истории получается и у иранки Ширин Нешат, чей фильм «Женщины без мужчин» был удостоен в прошлом году приза за режиссуру на Венецианском кинофестивале. Нешат — художница, фотограф, автор знаменитой серии «Женщины Аллаха». Она уехала в 1979 году из Ирана в Лос-Анджелес — учиться, и не смогла вернуться из-за исламской революции.
В ее фильме, где поэтики даже больше, чем политики, четыре героини, иранские женщины, переживают личностный кризис на фоне общего кризиса страны 1953 года. Каждая по-своему. Одна — проститутка, которая ненавидит свое тело. Другая — политическая активистка, которая все время слушает радио, несмотря на запреты брата. Третья — стареющая женщина, утратившая личное счастье. Четвертая — влюблена и ничего вокруг не видит. На вопрос, кто из героинь ей ближе всего, Нешат отвечает: «Каждая — это я».
Нешат играет на своем любимом поле: она переосмысливает место женщины в мужском мире, место черной паранджи в море белых рубах, тишины посреди криков протеста, возможности умереть посреди возможности убить. Фильм «Женщины без мужчин» поставлен по роману Шахрнуш Парсипур — иранскому образчику «магического реализма». Нешат предлагает зрителю воспринять переворот в Иране, инициатором которого стали США, как очень личное переживание. И уверена, что «Женщин без мужчин» никогда не покажут в Иране.
Фильмов, которые пытаются переосмыслить коллективную память, сказать что-то новое об известной истории, становится все больше. В этом году, к годовщине Победы, нас ожидает наплыв картин о Великой Отечественной, и хорошо бы, чтобы хоть часть из них по-настоящему исследовали травму общества, а не стали перепевом классических фильмов о войне или упражнениями в жанре. А то получится что-то вроде милого, пустого, шумного Гринграсса.
Кстати, самый прекрасный момент фильма «Не брать живым» — тот, в котором баасистский генерал берет за грудки голливудского актера Мэтта Дэймона и вопрошает: «Что вы здесь делаете???» Дэймон ему отвечает: «Борьба с нами вам ничего не даст. Нужен компромисс, пока не поздно». — «Думаете, война кончилась, если вы вошли в Багдад? — говорит генерал. — Она только началась». Главное — во время их разговора помнить, что речь идет не столько об американцах вообще, сколько о кинематографе, для которого игра в войну и в новейшую историю только начинается.