Интервью с президентом Латвии Валдисом Затлерсом
Президента Латвии Валдиса Затлерса в Москве ждали в сентябре. Его приезд должен был стать первым полноценным визитом главы латвийского государства в Россию с середины 1990-х. На днях стало известно, что поездка откладывается до парламентских выборов в Латвии, назначенных на 2 октября. В русскоязычной латвийской прессе появилось конспирологическое объяснение. Якобы Затлерс не хочет давать преимущество пророссийским партиям и создавать впечатление, будто он готов согласовывать кандидатуру будущего премьера с Москвой и российским бизнесом, работающим в Латвии. Валдис Затлерс рассказал Константину фон Эггерту, что Россия не входит в пятерку крупнейших инвесторов в Латвии и что дата его приезда зависит только от российской стороны.
Ваша поездка в Россию в очередной раз переносится. Но что вы от нее ждете?
Приглашение есть, осталось определиться с датой — она зависит от российской стороны. Когда меня спрашивают, каких отношений мы хотим с Россией, я отвечаю: хороших, добрососедских. И это не риторика. Я хочу убедиться в том, что мы реально взяли курс на улучшение отношений, что этот курс долгосрочный и в его основе лежит развитие экономического сотрудничества. Важно, чтобы это не была некая временная политика.
Вы были в Москве 9 мая вместе с президентом Эстонии. Это был очень короткий визит. Что он значил лично для вас?
Такие юбилеи всегда очень символичны. Всегда, когда мы вспоминаем периоды в истории, трагические не только для русского и латышского народов, но и для всего мира, когда мы вспоминаем дату победы, мы выражаем уважение всем жертвам, всем народам России, сражавшимся в этой войне. Нельзя стереть из исторической памяти страдания дедов и прадедов. Также как нельзя стереть те трагические переживания дедов и прадедов латышей.
История – одна из главных проблем в отношениях России с целым рядом стран. Вы регулярно призывали к диалогу на эту тему, к диалогу историков. Вы по-прежнему верите, что это возможно?
Как я уже говорил, из памяти нельзя стереть те трагедии, которые пережили конкретные семьи. Но что мы можем сделать? Мы должны, во-первых, открыть архивы, чтобы лучше изучить эти трагедии. Это повысило бы уровень доверия между нами, а высокий уровень доверия дает очень хороший толчок для плодотворного сотрудничества в будущем.
Когда вы говорите про архивы, вы имеете в виду советские документы или же какие-то латвийские, которые до сих пор не открыты?
Наши архивы открыты для всех, полностью открыты. Любая страна может использовать их для изучения истории. И мы ждем такого же подхода, такого же уровня доверия от всех стран.
Поговорим о сегодняшнем дне. Судя по статистике, более 300 000 жителей Латвии – этнические русские, которые имеют статус неграждан. Это нормально, приемлемо для европейского государства?
Давайте немного расширим этот вопрос. После распада СССР мы получили тяжелое наследство: не только вопросы гражданства, но и вопросы прав на имущество.
Восстанавливая независимость, мы пошли по единственно верному пути — восстановление де-юре государства таким, каким оно было до 1940 года. Мы восстановили Конституцию 1922 года, определив, что гражданство Латвии автоматически полагается гражданам, имевшим его в 1940 году, и их потомкам. Мы также восстановили право на имущество тем, кто имел его до 1940 года. По нашему закону гражданином можно стать на таких же условиях, что и в других странах Европы.
Говоря о гражданстве, нельзя не отметить, что тем, кто не подпадал под категории, прописанные в законе, дали выбрать, свободно выбрать — у них у всех есть возможность натурализоваться и стать гражданами Латвии в любой момент, когда они этого захотят. Мы видим, что процесс этот идет медленно, но уверенно, и каждый год какое-то количество людей получают латвийское гражданство. Сейчас они меньше стремятся к этому, чем еще пять лет назад. А это значит, что люди стали чувствовать себя хорошо, хоть и лишены права участвовать в политической жизни, служить в армии, быть судьями.
Вы хотите сказать, что это их выбор – не брать гражданство?
Это их выбор, и это уважение прав каждого человека.
Весной WNS писал о документах, которые можно назвать внешнеполитической доктриной России. Там говорится о желательной скупке активов в странах Балтии, пока продолжается кризис, пока они дешевы. Это уже происходит?
Реальная жизнь показывает, что Латвия всегда была открытой экономикой и тут никогда не запрещали инвестировать или покупать какие-либо активы. И что мы видим: Россия не в первой пятерке инвесторов. В лидерах Швеция, Германия. Это может измениться, но менять это будет не политическая воля, а рыночный спрос. Вот, например, в этом году были большие ожидания, что поправки в законе об иммиграции будут способствовать притоку инвестиций. А они за первые три месяца ничего не дали. Каких-то восемь человек, из которых пять купили квартиры и дачи.
В российской прессе были комментарии, что национализируя ряд предприятий в Латвии, например Парекс-банк, власти отодвигают русскоязычную общину от влияния на ситуацию в стране.
Бизнес не имеет этнического клейма. Если какое-то предприятие оказывается на грани банкротства, это значит, что его владельцами и акционерами были допущены грубые ошибки. Так что дело не в том, что они принадлежат к тому или иному этносу.
Как вы относитесь к программе Евросоюза «Восточное партнерство»? К ней не захотела присоединяться Белоруссия, потом изменилась ситуация на Украине. Многие считают, что программа почти похоронена.
Программа была создана, чтобы реально улучшить экономические связи между странами, которые расположены на востоке от Евросоюза. И каждое государство должно определить, что ему нужно больше всего. У каждой страны свои цели, и, между прочим, Белоруссия сейчас наиболее активна в этом вопросе — у нее больше всего проектов. Если Украина хочет достигнуть договора о свободной торговле, конечно, она должна реализовать какие-то реформы внутри, и Евросоюз готов ей помочь. Так что программа создана, и это реально улучшит экономическую кооперацию между странами к востоку от Евросоюза и самим Евросоюзом.
А в Москве многие воспринимают ее несколько иначе: как попытку отдалить ближайших соседей от России.
У меня есть очень простой аргумент: Россия, что, не собирается торговать с Евросоюзом? Собирается ведь, и не только торговать, но и вообще иметь с Евросоюзом серьезные партнерские отношения. Никто не может быть вне этого процесса.
Страны Балтии активно поддерживали Виктора Ющенко и Михаила Саакашвили. А что будет теперь, с вступлением в силу Лиссабонского договора? Кажется, что сегодня большей части Евросоюза теперь интересно только торговать и решать прагматические вопросы.
Латвия никогда не поддерживала конкретных лиц, а поддерживала конкретные страны и население этих стран, их намерения. И будет продолжать это делать. Мы будем поддерживать и Грузию, и Украину, и Молдову в их попытках развивать демократию, будем способствовать улучшению торгового оборота между этими странами и Евросоюзом. Стратегически эта политика будет продолжаться.
Но в Москве многие считают, что такие страны, как Франция и Германия, просто скажут младшим партнерам: «Давайте не будем говорить про Украину или про Грузию, а поговорим про энергетику и трубопроводы».
Те же нынешние Германия и Франция всегда декларировали, что в Евросоюзе нет старых и новых государств, нет маленьких и больших, что Евросоюз — это единое целое. У каждого государства, включая Латвию, есть свой голос. Мы именно поэтому довольны своим участием в Евросоюзе — наш голос услышан.
Вскоре после того, как вас избрали президентом, вы сказали мне, что президент – это не пост, а человек. Со своим характером, мечтами, целями. Поэтому «быть президентом – это просто». Прошло три года. Вы до сих пор так считаете?
Я всегда являюсь самим собой. Я так жил всю жизнь и эти три года ничего не изменили. Не пост принимает решения, не пост делает вызов будущему, а человек, который его занимает.