Экзистенциальные муки настигли Андрея Осипова ровно в 30 лет. Не то чтобы до этого он жил как-то уж совсем бессмысленно—много работал в родном Улан-Удэ, в 25 владел магазином бытовой техники и кафе; семья, квартира, машина, друзья—все у него получалось и все его устраивало. До юбилея. «Звучит пафосно, но мне вдруг очень захотелось сделать что-то действительно осмысленное в этом мире»,—рассказывает Андрей спустя три года. Поразмыслив о судьбе России, о своих бурятских корнях и китайцах, все больше заселяющих юго-восточные районы страны, Осипов понял: мир станет краше, если в противовес китайцам усилить культурные традиции коренных жителей Бурятии. И прошлой осенью создал компанию «Восток–Запад», которая производит юрты.
Присматриваясь к рынку, Осипов обнаружил, что в отличие от Монголии, где в юртах до сих пор живут круглый год, а производство открыто на каждом шагу, в России ниша пустует. «У нас на всю страну производителей пять,—говорит Андрей.—И мизерные объемы продаж». За пару месяцев—продажи идут с марта—фирма «Восток–Запад» осчастливила покупателей почти тридцатью юртами, первую из которых купили иркутские геологи—не из патриотизма, а для работы. И догнала одного из крупнейших производителей—уфимское предприятие «Агидель», которое свою первую юрту сшило еще в 1997 г. и держится на плаву за счет тесных отношений с государством. «Восток–Запад» же набирает обороты с помощью массированного маркетинга. Иные «формы хозяйствования» в этой отрасли нежизнеспособны: одна-две юрты в месяц—вот и все производство одной из калмыцких фирм.
В светлой пыльной комнате—парты в ряд, ручные швейные машинки и плотное сукно на старых стульях. Руководительница производства с перманентом на голове разворачивает алый флаг с желтой бахромой и желтой же вышивкой «За нашу советскую Родину»: «Вот обновляем экспонаты музея». Четыре женщины за машинками пристрачивают зеленые орнаменты к блеклому белому сукну—готовят полог для восьмиметровой юрты. Для «Агидели» это сезонный товар, работа на апрель–июнь, в отличие от «Востока–Запада», который всецело посвятил себя войлочным домикам.
Сонную атмосферу 20-летней давности «Агидель» сохранила с музейной тщательностью—в «офисе» нет даже компьютеров. «А зачем?—удивляется секретарша.—У нас машбюро есть». В 1990 г. здесь работало более 3000 человек, производивших разнообразную сувенирную продукцию—от липовых резных медведей до расшитых золотыми нитками мужских башкирских платьев елянов. Через шесть лет, после приватизации и чехарды со сменой нескольких директоров, все производство встало.
За возрождение национальных традиций взялся башкирский президент Муртаза Рахимов, и в начале 1997 г. арбитраж вернул предприятие казне. Возглавить его предложили Ринату Фатхлисламову, который до того занимался разработкой мини-АТС под заказ и продажей металла. «Ну и что, что я не разбирался в ремеслах?—бодро говорит 54-летний Фатхлисламов.—Важнее умение управлять компанией. Тем более что после мини-АТС все понять было элементарно». К тому же «Агидели» обеспечили «хорошие условия»: долги заморозили, от налогов на полгода освободили, да еще предлагали кредиты льготные для восстановления производства. Фатхлисламов отказался от абсолютно нерентабельного производства шерстяных ковров и, с учетом веяний в башкирских коридорах власти, запустил два новых направления—производство госсимволики и юрт.
Юрты в Башкирии от монголов—они до сих пор обязательная часть Сабантуя—праздника в честь окончания посевных работ. Описание конструкции нашли в одном из журналов середины прошлого века—первый каркас, собранный конструкторами «Агидели», состоял из деревянных решетчатых щитов, которые крепятся друг к дружке с помощью металлических петель. Покрытие решили сделать не традиционное войлочное, а суконное. «Важно было создать дом из традиционных материалов, не из парусины, к примеру,—рассказывает Фатхлисламов.—А войлок слишком сложно достать. Когда года три назад тюменское отделение ЛУКОЙЛа заказало у нас войлочный вариант, мы брали материал в Татарии. Ну и к тому же мы производим юрты не для проживания зимой. Их функция—декоративная». Зато швеи украсили тканый полог башкирскими узорами, которых на настоящих юртах не было и в помине. 12 июня 1997 г., в день города, юрта диаметром 3 м с расписными ларцами и мисками-ложками внутри встала на площади возле памятника Ленину. Рахимову понравилось—и его подчиненные это почувствовали.
Следующей весной бизнес пошел: из районов заказали несколько десятков юрт. Поддержку обеспечили и по линии Всемирного курултая башкир, благодаря которому юрты для сабантуев заказывают от Москвы до Нижневартовска. В этом году «Агидель» замахнется на Саудовскую Аравию и, возможно, Стамбул. А еще раньше—зарегистрировала патент на свое изобретение под названием «щитовая юрта» и стала лауреатом республиканского конкурса «Лучшие товары Башкортостана». Правда, сразу после этого Рахимов одним-единственным замечанием задал новое направление: щитовые конструкции с металлическими петлями он назвал «недостаточно традиционным» вариантом башкирского жилища.
Художники снова зарылись в журналы и весной 2002 г. создали юрту без единого гвоздя: рейки скрепляются кожаными веревками, благодаря чему юрта складывается в гармошку. Полог разукрасили орнаментом из золотой парчи и конскими хвостами—их подарил колбасный завод, сосед «Агидели». В этой юрте Рахимов побывал в день города с Владимиром Путиным, и на эту модель и сделали ставку—сейчас башкирский президент дарит такие юрты во время официальных визитов. Подарил и Татарии—привез шестиметровый образец прямо на 1000-летие Казани.
Спрос у «Агидели» стабильный—примерно 70 юрт за сезон, хотя цены все время растут: сейчас щитовые продают по 26 000—36 000 руб., традиционные (как правило, их шьют уже без конских хвостов) стоят 44 800 руб. (6-метровая) или все 86 700 руб. (8-метровая). Сырье тоже дорожает, а на одну юрту в зависимости от отделки может уйти и 50 м сукна.
Конкуренты, которые не завязаны на госзаказ, тоже оценили потенциал рынка. Более дешевые, чем у «Агидели», юрты в Башкирии продает компания «Баймак». Всего на выбор восемь разных вариантов. Те, что подешевле,—это металлический каркас и синтетическая ткань. По отзыву директора ресторана «Башкирский аул» Алены Маннановой, «чересчур стилизованный вариант», не для улицы: нужно ведь, чтобы в жару там было прохладно, а в холод тепло—синтетическое покрытие для этого не подходит.
У Фатхлисламова на юрты приходится десятая часть всего производства, годовая прибыль при 20-процентной рентабельности—около 630 000 руб., и никакую специальную стратегию для их продвижения предприятие разрабатывать не собирается. Хотя потребитель, по ощущению директора, меняется: приходят все больше владельцы кафе, которым нужны самые большие, восьмиметровые. Впрочем, с господдержкой можно не волноваться за будущее, даже когда появляются новые конкуренты.
Бурятский «Восток–Запад» пытается освоиться на своем забайкальском рынке с помощью современных методов ведения бизнеса. У Андрея Осипова пока одни расходы—на сайт и рекламу, на склад, логистику, офис и производство деревянных каркасов; все заказы приходится размещать на чужих мощностях, и цена 6-метровой юрты получается $1800, то есть за счет дешевизны не выедешь. А полноценное войлочное производство он хочет сделать непременно в Монголии—там это стоит копейки, не придется тратиться на дорогой татарский войлок. Статус СП позволяет экономить на пошлинах, хотя на самом деле «монгольская сторона», владеющая 40% акций компании «Восток-Запад»,—это родственники Осиповых, живущие в Улан-Баторе.
Но держится все на энтузиазме Андрея, который уже превратился в настоящего кочевника, под стать своей целевой аудитории. Рыболовы, охотники, туристы, горнолыжники и даже МЧС—сайт разъясняет достоинства продукции отдельно для каждой категории. Суконные юрты «Агидели» или деревянные хакасского производства в лесу не помогут. Но разницу надо объяснить—за этим занятием Осипов проводит значительную часть времени. В четверг он с юртой высаживается в Казани, устанавливает ее на выставке и объясняет татарам, отчего войлок 10-сантиметровой толщины не может сгнить от дождя под брезентовым покрытием. В понедельник Андрей уже на выставке в Новосибирске—продает юрту геологам.
А вообще, люди просто не подозревают, что юрта—«это самый дешевый вариант дома». «А главное, вот, допустим, вы под Москвой на своей даче,—рассуждает 33-летний бурят Андрей, сидя в гостиничном номере в Новосибирске.—Так вам нужно думать об охране дома и прочем. А я кинул свою юрту в машину—в эти выходные у меня дача на Байкале, а в следующие—под Улан-Удэ. И никаких грядок».