Считается, что в правовом государстве, к каковому относят Россию, одной из высших ценностей является частная собственность и ее защита. Этим институтам посвящена статья 35 Конституции РФ и целая система норм гражданского законодательства.Однако на нормы Конституции и Гражданского кодекса РФ о судебной защите собственности, оказывается, можно не обращать внимания, если «правильно» истолковать нормы российского Уголовно-процессуального кодекса.
Например, опираясь исключительно на УПК РФ, можно изъять имущество у любого лица и отдать его чуть ли не «кому попало», например, установленному следствием потерпевшему от преступления. Главное — заручиться поддержкой правоохранительных органов.
Происходит это в моменты, когда «потерпевшие», претендующие на изымаемое следователем имущество, сознательно (или подсознательно?) не желают воспользоваться судебной процедурой для его возврата по каким-то причинам: истечение срока исковой давности, отсутствие правоустанавливающих документов и другим таким же «веским» причинам.
И тогда чуть ли не единственным действенным способом получить «своё» является возбуждение уголовного дела и использование следователя в качестве арбитра в имущественном споре.От внесудебного отъема собственности в пользу так называемого «потерпевшего» не застрахован никто – ни крупная корпорация, ни простой обыватель, а изъять могут и дешёвый мобильник, и башенный кран, а то и несколько.
Сама «экспроприация» происходит, на первый взгляд, в рамках правового поля – для производства осмотра следователь в рамках любого уголовного дела, действительно, может изъять любое имущество без судебного решения даже у лиц, не являющихся участниками уголовного дела. Далее «спорный» предмет переводится следователем в разряд вещественных доказательств и следователь принимает решение о его дальнейшей судьбе.
И если тот же мобильник еще можно поместить в комнату вещественных доказательств до приговора суда, то, например, со строительной техникой такой «номер» не пройдет – будучи громоздкой, техника не может храниться при уголовном деле и потому возвращается законному владельцу (по тексту УПК РФ). Но в этот момент следователи присваивают себе полномочия арбитражного суда и возвращают «негабаритный вещдок» не тому, у кого он был изъят (что было бы вполне логично), а именно «потерпевшему».
Таким образом, дорогостоящие «предметы спора» в один момент изымаются у собственника, не участвующего в уголовном процессе, и отправляются в направлении, известном только тому, кто подобное изъятие организовал. А поскольку подобный передел собственности на «вещдок» осуществляется в обход предусмотренной законом судебной процедуры, то владелец изымаемого имущества лишается и возможности заявить возражения, препятствовавшие бы изъятию по суду.
Краеугольный "вещдок"
Собственно, за примерами далеко ходить не надо. Башенные краны, про которые говорилось чуть выше, были изъяты у конкретной организации, вынужденной обратиться в Арбитражный суд Москвы с иском о взыскании со Следственного комитета РФ 15 миллионов рублей – убытков, причиненных противоправным изъятиемтехники.
Как сообщает РАПСИ, еще в январе 2014 года Управлением Следственного Комитета РФ по Краснодарскому краю было возбуждено уголовное дело о мошенничестве по заявлению представителя немецкой компании – производителя кранов «Вилберт». В рамках расследования краснодарский следователь Эльдар Тамазов посетил в Москве несколько строительных площадок, на которых эти краны находились и… приобщил их в качестве «вещественных доказательств» с последующим изъятием, якобы для осмотра. Стоит отметить, что на тот момент собственником башенных кранов являлась московская компания «КСС», которая не была фигурантом дела о мошенничестве и владела кранами на основании оплаченных договоров купли-продажи.
Однако после изъятия громоздкие «вещдоки» на основании подпункта «б» пункта 2 статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса РФ были возвращены «законному владельцу» — тому самому представителю немецкой компании-производителя. Именно его следователь по собственному усмотрению признал «бесспорным» собственником кранов. Следует подчеркнуть: собственником изъятого имущества являлась компания «КСС», а решение об изъятии было принято следователем самостоятельно, без судебного разбирательства. По сути он под свое «честное слово» разрешил вопрос о правах на дорогостоящую технику и передал её тому, кому посчитал нужным.
Стечение обстоятельств
По «странному стечению обстоятельств» уголовное дело о мошенничестве, в рамках которого и произошло изъятие, было тут же приостановлено – ведь основная "бизнес-цель" была достигнута: спорное имущество было изъято у его собственника («КСС») и передано заинтересованному лицу.
Правда, по мнению адвоката Сергея Гришанова, представляющего в Арбитражном суде Москвы сторону ООО «КСС», сделано это было в нарушение норм российского законодательства. Во-первых, частью 3 статьи 35 Конституции РФ гарантирована защита собственности – никто не может быть лишен имущества иначе как по решению суда, а во-вторых, в развитие этого принципа Гражданским кодексом РФ закреплен порядок и основания изъятия имущества по суду: статьи с 301 по 304 ГК РФ.
"Смысл судебной защиты собственности в том, что имущество может быть истребовано принудительно у кого бы то ни было только по иску заинтересованного лица и только в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства. При этом даже истинный собственник не всегда может добиться изъятия своего имущества обратно, поскольку законом предусмотрены повышенные гарантии для «добросовестных приобретателей», доказавших в суде факт возмездного приобретения имущества и отсутствие оснований для сомнений в законности этой сделки в момент ее совершения", — пояснил Сергей Гришанов.
По словам юриста, вопрос о том, подлежит ли возврату прежнему собственнику утраченное им имущество или оно должно быть присуждено его новому приобретателю, разрешаетсяисключительно в рамках гражданского или арбитражного процесса и только судом.
Более того, по утверждению признанного эксперта в области защиты собственности, доктора юридических наук, адвоката Константина Скловского, этот же механизм действует и в отношении лиц, утративших имущество в результате преступлений.
Ведь УПК РФ сам по себе не содержит положений, наделяющих правоохранительные органы полномочиями разрешать вопросы о правах на похищенное имущество, а также изымать его у одних лиц и передавать в собственность других при рассмотрении уголовного дела.
Исключение из правил
Стоит отметить, что описанный выше случай «экспроприации» – не хрестоматийный. Он, скорее, является исключением из правил, нежели общепринятой практикой.
В качестве примера можно вспомнить нашумевшее дело «Башнефти». В прошлом году по факту «многомиллиардного» хищения у государства акций компании было возбуждено уголовное дело, заочно арестован Урал Рахимов, заключен под стражу Левон Айрапетян и под домашний арест помещен Владимир Евтушенков. При этом акции «Башнефти» были сразу же арестованы следствием на счетах АФК «Система», но дальше Генеральная прокуратура обратилось в суд с иском к АФК «Система» об истребовании акций «Башнефти» из чужого незаконного владения в соответствии со упомянутой Сергеем Гришановым 301 статьей Гражданского кодекса РФ. Получается, что, несмотря на очевидную и бесспорную для следствия принадлежность акций «Башнефти» государству Генеральная прокуратура РФ пошла по пути их судебного истребования из собственности АФК «Система» в государственную собственность.
В случае же с башенными кранами, которые, напомним, оцениваются «всего» в 15 миллионов рублей, вопросы об их принадлежности решаются конкретным краснодарским следователем, которому для этого не нужен суд и который, похоже, «немного» вышел за рамки своих полномочий. А ведь потерпевший, по иску которого и было возбуждено уголовное дело о мошенничестве, мог пойти законным путем и оспаривать право на имущество, которое он считает своим, через суд. Получается, что Генпрокуратура не может изъять акции крупной корпорации в виде «вещдоков», а отдельные следователи – могут.
К слову, краснодарские следователи не в первый раз дают повод усомниться в своей объективности. По сообщениям СМИ, в 2014 году в Москве при получении взятки был задержан выходец из Краснодарского края, Рашид Анкоси, занимавший должность заместителя начальника управления по расследованию особо важных дел Главного следственного управления Следственного Комитета РФ по Москве. Резонансное задержание высокопоставленного следователя бросило тень на его руководителя – Руководителя Управления СК РФ по Москве Вадима Яковенко, также начинавшего карьеру следователя в городе Сочи Краснодарского края, который спустя год вынужден был уйти из Следственного Комитета РФ в систему ФМС России.
Точки над "И"
Судебное заседание по иску ООО «КСС» состоится 20 мая в Арбитражном суде Москвы. Как было сказано ранее, оспариваться будут незаконные действия сотрудника СК РФ по Краснодарскому краю, в результате которых ООО «КСС» оказалось незаконно лишено своего имущества.
Разрешая указанный иск, Арбитражный суд столицы должен будет оценить законность «ноу-хау», внедренного креативным следователем из Краснодара, при этом ответственность за его действия ложится на Следственный Комитет в целом.
По словам адвоката Сергея Гришанова, пока Следственный Комитет занимает позицию, согласно которой следователь не связан положениями гражданского законодательства при расследовании уголовных дел.
Выходит, что при осуществлении своих служебных обязанностей следователь вправе игнорировать прямое действие Конституции и Гражданского кодекса. Показательно, что от публичных комментариев по данному делу СК воздерживается.
Хотя в России нет понятия прецедентного права, судьи нередко оглядываются на опыт коллег в решении того или иного гражданско-правового спора. Поэтому есть надежда, что в результате судебного разбирательства будет создан важный прецедент для малого и среднего бизнеса, когда компания, не будучи крупным игроком на рынке, сможет отстоять свои права на собственное имущество.