Банкиры пугают второй волной кризиса и сами ее боятся. Но пока нет оснований считать, что кризис плохих долгов будет столь разрушительным
В январе патриарх Кирилл — тогда еще митрополит — сравнил кризис с судом Божьим. Это логично: все-таки он священник, но на прошлой неделе таким же языком заговорили банкиры. «Как говорится в Евангелии, “широкими являются врата в ад”, и у нас они очень широкие», — сказал на конференции в Высшей школе экономики про российскую банковскую систему глава Сбербанка Герман Греф. За два дня до этого первый зампред Центробанка Геннадий Меликьян, напротив, источал оптимизм: «Никого не слушайте, пишите правду: у нас все хорошо!»
В комментариях и прогнозах сегодня пойди разберись: одни эксперты говорят, что кризис закончен, у других он только начинается. Верить одним, так вторая девальвация неизбежна, другим — об этом не может быть и речи. Растерянные и запутавшиеся обыватели снова стали вкладывать деньги в акции, хотя риск проиграть очень велик — настолько, что профессиональные спекулянты даже их отговаривают. Их мотивы понятны: они хотят сохранить остатки доверия.
Некоторые чиновники все же настаивают: фаза неконтролируемого обвала закончилась. Из нее мировая экономика — а вместе и с ней и российская — вступает в фазу турбулентности, когда достаточно небольшого толчка, чтобы ситуация изменилась. «Просто дно очень шершавое», — подобрал определение топ-менеджер в одной из крупных корпораций. За те полгода, что в России продолжается кризис, многие привыкли, что завтра будет хуже, чем вчера, и поэтому не видят просвета. Но, возможно, на самом деле ситуация лучше, чем кажется.
МЕЖДУ ПЕССИМИЗМОМ И ОПТИМИЗМОМ
Так ждать продолжения девальвации или нет? Прогноз первого зампреда ЦБ Улюкаева: равновесный курс рубля к бивалютной корзине будет стремиться к 35–36 рублям, что соответствует примерно 31 рублю за доллар. В пятницу доллар стоил около 34,5 рубля. Если верить Улюкаеву, рубль будет укрепляться, валюту надо продавать, а не покупать. Улюкаев, впрочем, делает оговорку: если цена на нефть не упадет снова. Цена нефти колеблется в районе $45–50 за баррель практически два месяца.
А глава Альфа-банка Петр Авен предрекает, что даже если цена на нефть существенно не снизится, доллар все равно вырастет до 38 рублей. При нынешних значениях пары евро–доллар прогноз Авена сбудется, если цена бивалютной корзины пробьет определенную Центробанком границу валютного коридора в 41 рубль. Иными словами, прогноз Авена — продолжение девальвации, поэтому имеет смысл покупать валюту.
Эксперт Института современного развития Никита Масленников тоже полагает, что девальвация неизбежна. Он обращает внимание на рост просрочки по кредитам, которые банки дают реальному сектору и потребителям. По мере роста невозвратов кредитов убытки банковской системы будут расти. В августе-сентябре, говорит Масленников, возобновится давление на рубль. Ведь девальвация, помимо всего прочего, — прекрасный способ быстро заработать деньги и покрыть убытки. В январе, когда рубль стремительно падал, банкиры заработали почти четверть (23%) от прибыли всего 2008 года.
Эксперты из «Тройки Диалог» подтверждают, что банковская система в феврале теряла деньги из-за невозвратов кредитов, но совокупный убыток составил всего 1 млрд рублей. На фоне 67 млрд рублей, заработанных банками на январской девальвации, это немного. К тому же темпы роста просрочки по итогам марта сокращаются, сказал журналистам первый зампред ЦБ Меликьян. Сократилось и число новых дефолтов по корпоративным облигациям.
ДЕНЬГИ НАЙДУТСЯ
Итак, у банков сейчас деньги есть. Но сами банкиры активно готовятся к худшему — а именно к росту невозвратов кредитов до критического уровня 20%, а то и выше. С 20-процентной долей плохих кредитов жди волны банкротства крупных банков, говорит экономист «Ренессанс Капитала» Елена Шарипова. Citibank тоже подсчитал: при увеличении доли невозврата до 18–20% капитал банков из Топ-50 становится равен нулю. И никакие прибыли от девальвации тут уже не спасут — для спасения банковской системы тогда понадобятся $88 млрд, или примерно 3 трлн рублей. На пике невозвраты дойдут и до 30%, пугает Герман Греф.
Греф — самый большой пессимист. Так называемый консенсус-прогноз финансового агентства Bloomberg по итогам опроса экономистов 17 крупных российских банков и инвесткомпаний — 12,8% невозвращенных кредитов. В деньгах это почти $70 млрд убытков. Казалось бы, гигантская сумма, но с такими потерями банки смогут справиться самостоятельно, почти не прибегая к помощи государства.
Почему справятся? Банки создают в ЦБ спецрезервы на случай потерь по кредитам, и в целом по банковской системе эти резервы уже составляют около 5,1% от совокупного кредитного портфеля. Возможный источник покрытия оставшихся убытков по кредитам — собственный капитал банков, то есть внесенные в банк средства акционеров. ЦБ требует, чтобы капитал составлял не меньше 10% от активов — смысл в том, чтобы банки не брали слишком много долгов. Так вот, этого капитала сегодня много — больше 16% от активов по банковской системе в целом.
Но все же кому-то собственных средств хватит, а кому-то — нет. Первый зампред ЦБ Меликьян признал, что у нескольких крупных банков уже пора отзывать лицензию по формальным признакам: у некоторых в течение последнего месяца капитал упал больше чем на 20%. Им, скорее всего, напрямую помогут деньгами. На такую селективную поддержку у государства денег хватит, утверждает Юлия Цепляева из Bank of America-Merrill Lynch.
КРИЗИС ПЛОХИХ ОЖИДАНИЙ
У страха глаза велики. «Сейчас банкиры плачут друг другу в жилетку, жалуются на плохие долги, — говорит главный экономист банка “Траст” Евгений Надоршин. — Но сколько этих долгов и что это такое, никто толком не знает». И объясняет: доходит до того, что любой сколь-либо «длинный» — то есть сроком от года — кредит банкиры считают «плохим» просто потому, что не уверены в будущем и хотят быстрее вернуть свои деньги.
Главный экономист «Тройки Диалог» Евгений Гавриленков согласен с Надоршиным — банки преувеличивают свои проблемы. Пессимисты, говорит он, совершают методическую ошибку: ориентируются на данные января-февраля, когда все бросили все средства на валютный рынок и никто никому не платил по долгам. В частных беседах банкиры признают, что рост просрочки по корпоративным кредитам прекратился, делится Гавриленков. На публике они ведут себя по-другому. «Банкирам выгодно сгущать краски — они стараются выбить побольше денег из государства», — объясняет аналитик УК «Арбат Капитал» Михаил Завараев.
Можно вспомнить об опыте американцев. В США полгода назад случилось то, что можно назвать кризисом плохих ожиданий. Банки, полагая, что за ипотечные долговые бумаги уже нельзя выручить деньги, записали эти бумаги в убытки. Банкиры считали, что платить по ним уже никто и никогда не будет, объясняет Завараев. Но выяснилось, что банкиры были слишком пессимистичны: какие-то платежи шли, и, соответственно, стоимость этих облигаций выросла с нулевой отметки до хоть каких-то положительных величин. После переоценки у банков образовалась прибыль. Например, банк Wells Fargo, который чуть ли не считался кандидатом в банкроты, в первом квартале заработал рекордные $2 млрд. А Goldman Sachs готовится раньше срока вернуть государству кредит, полученный по спасительному плану Эндрю Полсона.
Так что и в России панические настроения могут уйти уже через пару месяцев. Тем более что в минувший четверг советник Барака Обамы по экономике Ларри Саммерс заявил, что США вот-вот начнут выходить из рецессии.
РАНО РАДУЮТСЯ
Люди понесли деньги на биржу. В марте каждую четвертую сделку с акциями на бирже ММВБ совершало физическое лицо. То есть люди решили, что дно кризиса пройдено и цена акций компаний будет расти, говорит аналитик «ЮниКредит Секьюритиз» Артем Московский. Но эксперты предупреждают: вкладываться сейчас в акции очень рискованно. Этим летом фондовый рынок снова может войти в крутое пике.
Самый яркий случай такого рода вспоминает аналитик «Ренессанс Капитала» Томас Манди. С августа по ноябрь 1929 года американский индекс Dow Jones упал с 376 до 197 пунктов, потеряв 47%. В начале 1930 года рынок начал восстанавливаться, акции росли в цене, и люди понесли деньги на биржу. Индекс отыграл половину своего падения и к середине апреля дорос до 294 пунктов. Но затем снова обвалился на 85%, и 7 июня 1932 года его значение составляло всего 40 пунктов. Такие дела. «Проблемы в экономике не сняты, и любой негатив может привести к обвалу фондового рынка», — говорит аналитик Московский.