Уже много лет на лентах фотоагентств не найти других снимков столицы Туркмении Ашхабада, кроме парадных карточек с помпезными сооружениями из мрамора вроде Дворца национальных рукописей, памятника независимости или памятника погибшим в ашхабадском землетрясении с огромным быком на постаменте. Но и быка нельзя снимать со стороны хвоста в ракурсе снизу. Всякого, кто пытается это делать, отгоняет специально приставленный милиционер. Из жилых кварталов на фото попадают несколько элитных многоэтажек, где живет местная номенклатура.
В ночь на 13 сентября в одном из жилых районов Ашхабада до утра стреляли. Ашхабад — город небольшой и тихий, по ночам не слышно даже гула машин. Поэтому грохот автоматных очередей, взрывов гранат, выстрелов орудий и лязга гусениц слышали все. Слухи о том, что стрельба шла несколько дней, не подтвердились. «К утру все было кончено, — рассказала Newsweek Светлана Т., русская жительница Ашхабада, живущая на улице Кемине по соседству с местом боя. — Примерно к 10 утра разрывы и выстрелы стихли». Впрочем, для закрытого и построенного по стойке «смирно» Туркменистана, где официальная идеология — покой и стабильность, бой в столице стал настоящим потрясением. А возможно, и поворотным пунктом нового этапа туркменской истории, который начался после внезапной смерти Сапармурата Ниязова в декабре 2006 г.
Бой шел в жилом районе Хитровка — он не из тех, что попадают на снимки. Ашхабад — это в основном обычные советские пятиэтажки. Даже рядом с ними Хитровка — патриархальный анклав советской Азии. Половина домов — среднеазиатский частный сектор, выходящий на улицу глиняными заборами, половина — бараки, построенные в 1940-х после землетрясения. Вдоль уличных арыков сидят на корточках группами парни в спортивных костюмах, некоторые в кепках, и громко цокают языком, когда мимо проходит девушка славянской наружности. Хитровские туркменские девушки по домам ждут калыма и замужества.
Зона боя, несмотря на обилие военной техники, была не слишком обширной. Оцепили только территорию, прилегающую к недостроенной водоразливной фабрике, где и засела группа вооруженных людей. Сколько человек противостояли сотрудникам правоохранительных органов, неясно. Точно известно, что один боевик был убит, другой тяжело ранен и взят в плен. В официальном заявлении туркменского президента говорилось о «большой группе хорошо вооруженных бандитов». Об этом свидетельствует и число жертв со стороны правительства: погибли 7 милиционеров и 11 ранены. Источники, близкие к туркменским властям, эти цифры подтверждают.
Сразу возникло несколько версий событий — от уголовной разборки до выступления исламистов. Версию о боевиках-ваххабитах из всех собеседников Newsweek разделяет только узбекский правозащитник Бахром Хамроев. По его информации, лидер ИДУ (Исламского движения Узбекистана) встречался с туркменскими эмигрантами и пытался вербовать среди них сторонников. Однако собеседники Newsweek в самой Туркмении исламскую версию не поддерживают, а эксперты говорят, что при тотальном контроле над относительно небольшим населением исламистскому подполью такой силе просто неоткуда взяться.
Официальная версия властей — бой с бандой наркоторговцев. Ее подтвердил Newsweek из Ашхабада туркменский журналист Александр Туманов, редактор официального русскоязычного издания «Туркмения Инфо». «Обычная уголовщина, замешанная на наркотиках. А количество жертв столь значительное, потому что опыта нет. Среди милиционеров было много молодых, необстрелянных людей».
Наркотическую версию считают крайне вероятной и более независимые источники. Правда, интерпретируют ее по-своему. По мнению проживающего уже несколько лет в России туркменского журналиста и бывшего политзаключенного Батыра Мухамедова, речь идет о разборке между туркменскими силовиками — КНБ (Комитетом национальной безопасности) и МВД за контроль над транспортировкой наркотиков. В отличие от религиозного экстремизма, крышевание силовиками наркотрафика — старая проблема Туркмении. Оппозиционеры, выбравшиеся из Туркменистана еще во времена Ниязова, утверждали, что и прежде бывали случаи, когда пограничные дозоры, обнаружившие караваны из Афганистана, уничтожались с воздуха вертолетами по приказу одной из силовых структур.
Во время штурма фабрики был убит Худайберды Амандурдыев, известный также по кличке Аждар. «Это был один из организаторов первых массовых народных манифестаций против режима Ниязова–Туркменбаши 12 июля 1995 года, — говорит Newsweek туркменский писатель и публицист Ак Вельсапар (Акмухамед Вельсапаров), проживающий в Стокгольме. При этом он ссылается на свои ашхабадские источники. «То, что снова всплыло имя этого человека, говорит о том, что готовилось выступление против режима Бердымухамедова, — говорит Вельсапаров. — Просто власти накрыли заговорщиков раньше времени — за ними, видимо, следили».
Хитровский бой спровоцировал туркменские власти на беспрецедентную открытость. Через день после событий президент Бердымухамедов выступил со специальным заявлением, признал факт боя в столице, пообещал позаботиться о семьях погибших милиционеров и проанализировать происшедшее. Хотя это было сделано задним числом, попытки власти как-то объяснить народу происшедшее в Туркмении — вещь невиданная. При Ниязове до каких бы то ни было объяснений своих действий власти не снисходили.
Вельсапаров и другие туркменские оппозиционеры видят в случившемся и социальную подоплеку. С новым туркменским президентом связаны не только первые намеки на политические послабления, но и первые шаги в сторону экономической либерализации. При этом за последний год многократно выросли прежде символические цены на общественный транспорт и железнодорожное сообщение. Но главное — в «нефтегазовой» Туркмении несколько раз поднялись цены на бензин, за счет которых жили множество частных таксистов и владельцев автобусов, перевозчиков и челноков. Для Туркмении это почти как шоковая терапия в России в начале 90-х. Она могло стимулировать недовольных на выступление, даже вооруженное.
Президенту Бердымухамедову, объявившему курс на национальное возрождение — «галкныш», подобные события явно ни к чему. Он готовится к принятию новой конституции, хочет распустить народный совет Халк Маслахаты, странный невыборный орган, доставшийся ему в наследство от Ниязова, открыл первые интернет-кафе. Собеседники Newsweek в Ашхабаде говорят, что в общественную сферу начал возвращаться русский язык, идут разговоры об отмене визового режима с Россией и вообще о том, что «дышать стало свободнее». И тут новую власть будто нарочно толкают под руку. Теперь в Ашхабаде боятся, что противники изменений во власти воспользуются событиями 13 сентября, чтобы снова закрутить гайки.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *