Декоммунизация в России уже неактуальна. Актуальна декриминализация, но эта перспектива еще сомнительнее
Я защитил КГБ. Это было 22 августа 1991 года, а перед этим я два дня защищал Белый дом. Но когда путчисты сдались, толпа вынесла меня на Лубянку. К памятнику Дзержинского как раз подогнали кран. «Это все Лужков — молодец мужик», — сказал мне человек с революционным триколором на рукаве — из охраны «Демроссии». Это сейчас мэр Москвы говорит, что Дзержинский — «яркая личность, проявившая себя в созидательном ключе», и грозится вернуть памятник на место. Тогда вице-мэром Лужковым восхищались демократы — ему приписывали сооружение баррикад из троллейбусов и бетонных блоков вокруг Белого дома.
Здание КГБ СССР бросало на площадь зловещую тень. Возле главного входа нервно прохаживались мужчины в штатском. Я не помню, кто первым призвал штурмовать Лубянку, но толпа и вправду зашумела и как будто даже двинулась в том направлении. Но тут мужчина с триколором на рукаве закричал: «Это провокация КГБ! Они хотят уничтожить архивы — как в Германии!» Аргумент на меня подействовал — когда народ штурмовал офисы Штази по всей ГДР, действительно пропало много документов. Правда, основную часть уничтожили сами чекисты.
Человек с триколором схватил меня за руку, и неожиданно я оказался в живой цепи между ним и другим человеком с триколором. Оба были подозрительно похожи на работников все той же организации. Толпа хлынула на нас, и несколько минут мы сдерживали ее давление, но потом отхлынула, и больше ничего не произошло. Так я отстоял КГБ. Не могу сказать, что сильно расстраиваюсь — все тогда было непонятно, а мне было 18 лет.
Но архивы так и не были по-настоящему открыты. В отличие от моих чешских друзей, я не могу зайти на сайт в интернете и посмотреть отсканированные дела моих родителей, бабушек и дедушек. Они были непростыми людьми и много ездили за границу. Кто на них стучал, что говорил? Следили ли за ними, прослушивали ли телефоны? Может быть, они делали что-то, за что мне будет стыдно? Может, там есть мои детские фотографии, которых нет у меня?
Старшее поколение в нашей стране очень сильно фильтрует то, что рассказывает младшему. Без этой информации история моей семьи кажется мне неполной или даже полуправдивой. Из таких полуправдивых семейных историй складывается полуправдивая история страны. Точнее — фальсифицированная в интересах тех, кто держит правду под замком. Так, может быть, именно с раскрытия архивов Лубянки стоит начать работу комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории, которую создал президент Медведев? Ведь как можно России судить прибалтов за их интерпретацию истории, если российская интерпретация основана на выборочных фактах?
В 1991 году трудно было предположить, что Россия и ее европейские сателлиты пойдут столь разными путями, и не только в архивном деле. Исключение представителей прежней власти и сотрудников силовых структур из политики и большого бизнеса сыграло в восточноевропейских странах, на мой взгляд, основную роль. Очевидно, что в России это было невозможно: пришлось бы исключить полстраны и уж точно — большинство демократов первой волны.
Поэтому имеем что имеем. Недеклассированные силовики сыграли в истории России огромную и очень спорную роль. Они доминируют в экономике и политике. В идеологическом плане все перепуталось: бывшие гэбисты ставят свечки в церквях, привозят из-за границы мощи святых и восхваляют монархов. Они сами себя декоммунизируют, хотя портреты Дзержинского из кабинетов не убирают.
Выходцев из служб правопорядка у власти много, а порядка и права все меньше и меньше.
Наш журнал не устает писать о проблемах силовых ведомств. Точнее, проблемы-то не у них, а у граждан, которым приходится иметь с ними дело. О том, как идут дела у самих силовиков, можно судить по маркам машин, припаркованных у зданий, принадлежащих их структурам. Когда многие работники правоохранительных органов живут по понятиям, а не по закону или — случается в мире и такое — по совести, чего же ждать от простых людей? Когда Россия, прилично развитая страна, в рейтингах коррумпированности оказывается среди самых безнадежных представителей третьего мира, это значит, что она криминализована на институциональном уровне. Так что бог с ней, с декоммунизацией. Не Зюганов угрожает России. Стране нужна декриминализация, только где тот Вацлав Гавел, с которым она станет возможна?