7.00


Выхожу из гостиницы «Красноярск», в которую вселился за полночь, и сквозь дрему и темноту вижу белую «Волгу» администрации края. А в «Волге» — бодрое, как солнечное утро, лицо пресс-секретаря губернатора Красноярского края Игоря Астапова.


 — С приездом и с отъездом, — смеется Игорь. — Путь не близкий предстоит, часов пять. Хотя, по нашим меркам, чепуха. В поселок Дубинино поедем. Это возле Березовской ГРЭС, слышали про такую? Губернатор в Шарыпов прилетит прямо из Эвенкии. Шарыпов — это горняцкий город рядышком с ГРЭС. Слышали, наверное, что 17 апреля в Красноярском крае, Эвенкии и на Таймыре пройдет референдум об объединении в один субъект федерации? Выгода колоссальная для всех, но и проблем немало. Придет в той же Эвенкии народу меньше, чем 50%, — и все, прощай объединение. Вот Хлопонин туда и летает. А вообще во всех рабочих поездках Александра Геннадиевича волнуют нынче три проблемы: монетизация, жилищно-коммунальное хозяйство и референдум, референдум, референдум.


12.00


Из длинного микроавтобуса Fordгубернатор Александр Хлопонин выскочил, как мальчик. Невысокий, черноволосый, в тонюсенькой распахнутой дубленке он выглядел ужасно несолидно среди степенной и дородной свиты. Стремглав пролетел лестничный марш. И внезапно остановился у входа в зал, наткнувшись на сотни взглядов. На экране справа от стола возникли слова: «Комплексная программа переселения жителей поселка Дубинино из ветхого и аварийного жилья на 2005–2008 годы». Четыре камеры красноярских телеканалов уставились на экран, и это понятно. Три с лишним тысячи человек здесь давно не переселяли.


 — Когда я был у вас последний раз, — сказал залу Хлопонин, — то предложил тогда идею, которую считаю самой продуктивной: из жителей аварийного жилья создать рабочую группу, которая сама переговорит с каждым нуждающимся в переселении, выяснит его проблемы и желания. И вот сегодня мы покажем вам предварительную программу переселения. Скажу сразу: все деревянные строения будут снесены, и на их фундаментах будут построены 15- и 18-квартирные современные, комфортные жилища. Жители самых аварийных бараков получат квартиры в доме, который сейчас возводится в Шарыпове. Там же мы переоборудуем под комфортные квартиры несколько пустующих общежитий. Остальные будут ждать новоселья здесь. Обещаю вам: если вы одобрите программу, в которую инвестирует не только краевой бюджет, но и компании, где работали и работают жители Дубинина, в 2008 году каждая семья из 120 аварийных домов справит в поселке новоселье. Готовьте пироги — приеду.


Одобрили, еще как одобрили. Примерно полтора часа заместитель Хлопонина Николай Сергеевич Глушков в мельчайших подробностях рассказывал залу о будущем строительстве и переселении. Зал внимал не шелохнувшись, а потом взорвался такой овацией, что я испугался за школу. Как бы и ее не пришлось перестраивать. Обошлось.


 — Все, друзья. Сегодня я подписываю распоряжение, по которому в Дубинине создается штаб. Его возглавит мой заместитель Николай Глушков. Но и я буду постоянно следить за этой стройкой. А теперь я хотел бы рассказать вам о самом главном — о референдуме 17 апреля, о слиянии Красноярского края, Эвенкии и Таймыра в единый субъект федерации.


15.00


 — Александр Геннадиевич, почему вы считаете, что для жителей Дубинина объединение Красноярского края, Эвенкии и Таймыра главнее нового жилья?


Як-40 летел на Красноярск. Это не хлопонинский самолет, он на день одолжил его у губернатора Эвенкии. Сам Хлопонин колесит по краю либо на поезде, либо на машине. Это, конечно, неудобно. Край огромный, время канет в нем. Скоро, правда, губернатор пересядет в вертолет. Уже купили модифицированный МИ-8. А пока его нет, летим в самолете соседа. Удобный салон с мягкими диванами из желтой кожи, ровный гул моторов. И удивление во взгляде губернатора.


 — Ведь нельзя же жить только сегодняшним днем, невозможно. Знаете, что даст объединение? Новую индустриализацию Сибири. Сомасштабную послевоенному фантастическому рывку края. Тогда строили Красноярскую ГЭС, тогда строили Норильск. Хотите подробнее? Пожалуйста. Освоение Ванкорского месторождения на границе Красноярского края с Таймыром и освоение месторождений нефти и газа Юробчено-Тохомской зоны в Эвенкии позволит уже в скором времени превратить эти регионы в районы-доноры. «Роснефть» уже сейчас готова инвестировать в ванкорский проект $2,7 млрд в четыре года. Пуск Богучанской ГЭС сможет не только обеспечить электроэнергией производство Нижнего Приангарья, но и снабдить энергией разработку нефтегазовых месторождений в Эвенкии, поставлять ее на экспорт в Казахстан и Китай. И дать жизнь новому алюминиевому заводу, который готовы строить «Русал» и «Суал». Бизнес тут простой: доходы бюджета края от запуска этих проектов лет через пять превысят миллиард долларов, а расходов после объединения у нас прибавится максимум на 300 миллионов.


 — А почему для этих планов так необходимо объединение?


В глазах опять недоумение — «ну неужели он не понимает?».


 — Да хотя бы потому, что вместе мы будем чертовски привлекательны для инвесторов.


17.30


В черных шинелях, в черных шарфах и черных ушанках сверху, из окон казармы, они смотрелись квадратами Малевича на искрящемся белом снегу. Или скорее прямоугольниками — учащиеся кадетской школы-интерната «Кедровый», заранее выстроенные для встречи губернатора на огромном, с футбольное поле, плацу.


 — Хороши ребята, — умилялся командир 4-й роты старший прапорщик Гладильщин. — Ой, хороши. Команда «вольно», а стоят как вкопанные. Что значит, чувствовать ответственный момент.


К окну с Александром Васильевичем мы пробрались сквозь ряды аккуратно заправленных коек, и глаза пожилого вояки искрились гордостью за образцовый порядок.


 — Я пацанам вначале говорил — чтоб чистота, как дома. Многие смеялись. Чистота, как дома! Потом понял — какая чистота у них в домах? Многие из очень неблагополучных семей, многие сироты. У нас таких, почитай, процентов 40 будет. Какой там, к черту, дома был порядок? Стал по-другому требовать — «как в казарме», и знаете, вот это поняли. И посмотрите, — старший прапорщик довольным жестом обвел спальню шестого класса, или своей четвертой роты, — душа радуется.


Александр Васильевич 22 года отслужил в Венской краснознаменной гвардейской дивизии стратегических ракетных войск. Но три года назад по договору СНВ-2 дивизию расформировали, ракеты увезли, а в казармах разместился интернат «Кедровый». Куда, как поется в старой песне, идти теперь солдату? Вот и остался Александр Васильевич в родной казарме, поменяв срочников на кадетов.


 — Смир-но! — разнеслось по плацу, когда на его границе появилась кавалькада автомобилей. Можно было и не разноситься. 280 кадетов, спеленутых хоть легким, но морозцем, стояли уже полчаса, боясь пошевелиться от волнения. Чеканя шаг по утрамбованному снегу, начальник училища направился к губернатору. Тот, видя такое дело, тоже приосанился.


 — Товарищ губернатор, воспитанники кадетской школы-интерната «Кедровый» для торжественного марша построены.


 — Здравствуйте, господа кадеты! — зычно поздоровался губернатор с заледенелыми шеренгами.


 — Здравия желаем, товарищ губернатор! — радостно откликнулись шеренги.


Небольшой оркестр разухабисто грянул «Прощание славянки», и 4 роты краснощеких пацанов, поражая выправкой, прошли перед губернатором. И губернатору парад нравился. Он весело смотрел на четкий шаг ребят, на розовые радостные лица. Я понимал, что перспективы развития кадетского корпуса «Кедровый» самые радужные.


 — Вы меня извините, — перебил губернатор докладчицу, — но я хочу спросить вас прямо: вы своего ребенка отдадите в кадетский корпус? Да еще на конкурсной основе? Да я лучше приплачу, чтобы этого не случилось.


Вообще-то дочь губернатора заканчивает московскую школу. И по полу, и по возрасту ей в кадетах не ходить. Но все собравшиеся в классе учебного корпуса школы на совещание — начальники семи кадетских корпусов Красноярского края, депутаты Законодательного собрания и даже заместитель губернатора Шишмарев Владимир Петрович — изумленно уставились на Хлопонина. Такого от него не ожидали. А уж статная дама на трибуне, исполняющая обязанности начальника Главного управления образования администрации края, Галина Александровна Вычужанина, та попросту лишилась дара речи. А ведь доклад шел пафосно и гладко.


 — Я это к чему, — спокойно продолжил Хлопонин, — я хочу, наконец, услышать, что такое кадетские корпуса в системе образования края, зачем необходим государственный заказ на них. Того, что можно было бы назвать стратегией и программой развития кадетских корпусов, я не слышу. Может быть, кто-нибудь из присутствующих расслышал? Тогда разъясните мне. У нас есть закон о кадетских корпусах?


 — Есть, есть! — оживился класс.


 — Федеральный?


 — Нет, краевой. Видите ли, Александр Геннадиевич, этот закон на первом этапе как бы легализовал кадетские корпуса. И только, — пояснила Галина Александровна.


 — Тогда что это за закон? — до того спокойный губернатор даже разгорячился. — Нам нужен новый краевой закон, где будут четко предусмотрены и тщательно прописаны стандарты кадетского образования, материально-техническая база училищ. Мы же знаем четко, что такое школа? Вот мне и нужно понимать, что такое кадетский корпус. Мне иногда кажется, мы не знаем, что происходит в России, вокруг нас. Революция роз в Грузии, оранжевая на Украине, Югославия. И основным инструментом всех этих революций является молодежь. Для нас в Сибири эта тенденция особенно тревожна. Западные, да порой и наши аналитики на всех углах кричат, что Сибирь перенаселена, что осваивать ее нужно вахтовым методом, а людей отсюда вывозить. К радости товарищей китайцев. На деньги всяких фондов проводятся семинары для нашей молодежи, устраиваются молодежные лагеря, где ребятам вдалбливают подобные идеи. Вот где опасность для России. И вот для чего прежде всего нам нужны кадетские корпуса. Для воспитания настоящих российских патриотов. В вузах воспитывать уже поздно, отсюда надо начинать. Поэтому, господа, прошу к первому июня подготовить новый закон с подробнейшей программой корпусов.


 — Вы правы, безусловно, правы, — радостно воскликнула Галина Александровна.


 — Я знаю, — скромно ответил губернатор.


18.30


В довольно большом зале Дома культуры поселка Кедровый уже давно маялся народ. Около тысячи жителей Кедрового собрались в нем для встречи с губернатором. И причина для рандеву на столь высоком уровне была у них наиважнейшая. Все они так или иначе многие годы были связаны с Венской краснознаменной ракетной дивизией. Кто служил в ней, кто работал. Дивизии нет, поселок остался. У всех приличное жилье, но нет работы. И на что жить дальше, эти люди не знают. И они хотят либо уехать с насиженных мест, либо работать. Проблемы Кедрового не шибко бы решались и дальше, но группа бывших офицеров дивизии, так и не получившая от Министерства обороны положенных им жилищных сертификатов, в отчаянии решила обратиться к США. Мол, нашу часть сокращали по договору СНВ-2, где четко прописаны социальные гарантии. Деньги на эти цели вы дали, хотелось бы знать, какую сумму получила Россия и куда эта сумма делась.


Зал встретил губернатора настороженно. А уж когда глава поселка сказал, что в скором времени здесь откроется психоневрологический диспансер, густое неприятие властей повисло в зале.


 — И так живем, как в сумасшедшем доме, — раздался под аплодисменты чей-то крик.


 — Я вас поздравляю, — перешел в атаку губернатор. — Из предыдущего выступления я узнал, что здесь просто замечательные места, особенно для психоневрологического диспансера. — И зал покатился со смеху. Да и аплодисменты он сорвал покруче. Дальше можно и всерьез.


 — Я посмотрел сегодня на поселок — так отступали в 41-м, круша все, чтоб не досталось врагу. Да еще оставили за собой хвост в виде огромных долгов, заставляя людей судиться с государством. Ну а судиться с государством, вы знаете, себе дороже будет. Скажу честно: никакой программы социального развития поселка Кедровый у меня для вас нет. Я не знаю ваших желаний. Если вы хотите сохранить поселок, значит, надо срочно в ближайшие 2–3 года решать вопрос о создании рабочих мест и новых производств. Если Кедровый — спальный район, то надо обеспечить вас работой вне поселка. А если вы скажете — нет, хотим отсюда все уехать, тогда администрации края придется обеспечивать вас жильем. Строго по закону, каждому что положено. Офицерам — по жилищным сертификатам, пожилым — социальное жилье, остальные смогут получить ипотечные кредиты, по которым проценты по ссуде будут оплачены из бюджета Красноярского края. Я не знаю, что вы хотите. Лично я за то, чтобы Кедровый жил. Но решать всем. А поэтому я предлагаю…


И губернатор предложил свою излюбленную схему. К 15 марта собрать из числа наиболее уважаемых жителей поселка группу из 10–15 человек, которую возглавит заместитель губернатора Николай Сергеевич Глушков.


 — Встаньте, покажитесь народу. А дальше, как всегда, группа должна пройти от двери к двери и выяснить проблемы каждого. Чтобы уже к 1 июля в администрации края появилась развернутая программа жизни Кедрового на ближайшие 2–3 года. Чтобы люди четко понимали, сколько средств будет инвестировано в поселок, какие социальные программы будут реализовываться здесь, кого и куда будем переселять. Каждый из вас должен знать, что его ждет в ближайшем будущем и как будут учтены его интересы.


Снова аплодисменты.


 — А теперь я хотел бы поговорить о самом главном…


22.00


На стул в кабинете губернатора Красноярского края Александра Геннадиевича Хлопонина я рухнул как подкошенный. Хорошо быть молодым.


 — Так я же сова, — усмехнулся губернатор. — Вот рано вставать — это действительно проблема. Приезжать сюда рано утром сущее наказание. В девять, в половину десятого — это нормально.


Когда-то в этом кабинете восседали первые секретари крайкомов. Хозяева огромнейшего края. Отсюда, из этого кресла, дорога вела в Москву, в ЦК, в Политбюро. Сейчас в нем сидит 40-летний губернатор, еще 15 лет назад варивший джинсы…


 — Вы в этом кресле уже третий год. Разобрались, что такое в России губернатор: секретарь обкома, политик, хозяин или управляющий?


 — Хозяйственник, прежде всего хозяйственник. И потом тоже. Ну какой я секретарь обкома? Я вот состою в «Единой России», но даже не возглавляю краевую организацию. И это моя принципиальная позиция. И когда меня спрашивают: «а что же ты в партии делаешь?» — отвечаю, что работаю губернатором.


 — То есть вас могут вызвать на партийный ковер и спросить, как работаете?


 — Да, могут. И я не против, чтобы вызывали, я хотел бы отчитаться. Только никому это не надо. Не зовут.


 — И что, как хозяйственника вас прежде всего заботит сегодня?


Тут Хлопонин рассмеялся.


 — Вот сказал хозяйственник, а проблемы заботят, в общем-то, политические. Конечно, референдум и монетизация. Особенно вопрос лекарственного обеспечения. Самый острый вопрос. Такой реформы еще в России не проводилось. И всегда будут встречаться проблемы, о которых даже не подозревали. Нельзя учесть всех деталей, поэтому на ходу и регулируем. Губернатор должен брать на себя всю полноту ответственности за все, что происходит в его субъекте. Если не можешь — что же держишься за свое кресло? Уйди, это будет хотя бы порядочно по отношению к тем людям, которые тебя выбирали.


 — Ну скоро вообще выбирать не будут. Вы, кстати, отправили письмо президенту насчет доверия к вам?


 — Нет, и не буду. Я не понимаю конструкции, по которой президент, предположим, меня назначит, потом пройдет референдум, он что, еще раз должен меня назначать?


 — Я так понимаю, что и после референдума вы писать не будете?


 — Нет, не буду. Задача, которая стоит передо мной на государственном уровне, одна — это создание нового субъекта и принятие правильного конституционного закона о нем. А к 2007 году положить на стол президента принципиально новые подходы в межбюджетных отношениях и новый субъект с качественно новыми проектами. А дальше сказать: принимайте, господин президент, свое решение.


 — У вас всегда все планы реализуются?


 — Нет, не всегда, — довольно грустно улыбнулся он. — Мечтал иметь троих детей. Пока что только дочь.


 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *